Не то чтобы нам хочется останавливаться на такой теме, но все же нужно сказать пару слов для Истории: о гетто и торговле с ними рассказывали много чего. Слухи словно нарочно запутывали, чтобы помешать узнать правду. Говорили, что за Гильдией маячит тень Достойного Хока из Справедливого Братства, директора департамента Протоколов, Церемоний и Поминаний, влиятельного и выдающегося деятеля, который определял и задавал ритм всей жизни страны, а также его сына Кила, который был известен как самый предприимчивый коммерсант Абистана. А в определенных кругах даже допускали мысль, что гетто изобрел непосредственно Аппарат. Эта идея основывалась на том, что авторитарный режим может существовать и удерживать власть только в том случае, если контролирует всю страну до самых потаенных ее мыслей, а это задача невыполнимая, поскольку, несмотря на любые ухищрения по части контроля и репрессий, если однажды сформировавшейся мысли удастся вырваться наружу и создать оппозицию там, где этого никто не ожидал и где она подкрепляется подпольной борьбой, народ, который обычно расположен испытывать симпатию к борцам против тирании, поддержит оппозиционеров, если увидит хоть тень надежды на их победу. А для того чтобы удержать абсолютную власть, диктатуре необходимо предпринять упреждающие действия и самой создать некую оппозицию, а затем постараться, чтобы ее возглавили настоящие оппозиционеры, которых власть сама же породит и организует в соответствии со своими нуждами, и пусть они потом противостоят уже собственным оппозиционерам, всяким экстремистам, инакомыслящим, честолюбивым приспешникам, предполагаемым наследникам, спешащим занять их место, которые, как по волшебству, мигом полезут изо всех щелей. Несколько нераскрытых преступлений то тут, то там помогут поддерживать машину войны. Заставить противника искать врага в своих же рядах – гарантия победы при любых обстоятельствах. Разумеется, такую систему непросто внедрить, но стоит ей заработать, и она начнет раскручиваться сама, все будут верить в то, что им покажут, и никому не удастся избежать подозрений и страха. И действительно, многие погибнут от ударов, которые для них станут неожиданными. Чтобы люди верили и отчаянно цеплялись за свою веру, нужна война, настоящая война, которая гарантирует множество смертей и никогда не заканчивается, а также враг, которого нигде не видно, или же видно везде, но при этом обнаружить его не удается.
Вот почему абсолютный Враг, против которого Абистан вел одну священную войну за другой с момента Откровения, имел и другое, более важное назначение: он позволил религии Йолаха занять все пространство на небе и земле. Никто никогда не видел Врага, но он существовал, самым настоящим образом, фактически и в принципе. А если у него были лицо, имя, страна, границы с Абистаном, то разве что в темные времена, предшествующие Откровению. Кто их теперь вспомнит? Зато об отголосках войны ежедневно напоминали официальные, захватывающие дух заявления ФН, которые люди жадно читали и комментировали, но поскольку абистанцы никогда не покидали пределов своего квартала, а географическими картами страны, по которым можно было бы наглядно определить зоны военных действий, они не владели, кое-кому могло бы показаться, что на самом деле Великая война существует лишь в сообщениях ФН. Мысль тревожная, однако дерево познается по плодам его, и люди имели возможность видеть реальность войны по воздвигнутым повсюду памятным доскам, говорившим о великих сражениях и перечисляющим имена погибших мучеников-солдат. Имена убиенных – их трупы появлялись то тут, то там, в овраге или в реке, а то вдруг обнаруживалась целая груда тел, – вывешивали в мэриях и мокбах. Общее количество жертв было ужасающим и убедительно свидетельствовало о привязанности народа к своей религии. Пленных ожидала печальная участь: говорили, что армия собирает их в лагерях, после чего незамедлительно отправляет на смерть. Торговцы рассказывали, что встречали на дорогах нескончаемые вереницы заключенных, ведомых к одному из таких лагерей. Это мог подтвердить и Ати: в краю Син он сам видел зарезанных и брошенных в ущелье солдат, а по дороге домой наблюдал устрашающую картину нескончаемой колонны пленных в сопровождении механизированного армейского отряда.
Никто не сомневался, что захваченных врагом в плен абистанских солдат ожидала та же печальная судьба. Правда, не давал покоя один вопрос: куда Враг мог их увести и как он умудрялся это сделать с такой безукоризненной скрытностью?
У Великой войны были свои тайны.
Гетто и населяющие его вероотступники, или вероотступы, были вполне конкретными и преследовали только одну цель: строго контролировать верующих в их повседневной жизни. Чтобы курятник хорошо охранялся, неподалеку нужен лис. Беспорядок, который царил в гетто, служил прикрытием, причем настолько совершенным, что никто ничего не замечал. Можно было безо всякого риска, что прицепятся гражкомовцы, погулять по улицам, подойти к людям и посплетничать, снять бурни, пропустить время молитвы, зайти в одно из уютных и шумных заведений, немыслимых в Абистане, где всего за один диди или рил можно получить чашку горячего руфа и лика или же отличные освежающие напитки, часть которых, особенно ценимые потребителями, например зит, обладали способностью туманить взгляд и разум. В подобных заведениях где-то в глубине за штабелями ящиков или засаленной шторой всегда можно было найти подозрительный коридор или узкую темную лестницу, невольно вызывающие вопрос, куда же они ведут.
Уверенности в том, что все эти свободы служат какой-то великой цели, не было, и это чертовски возбуждало. Самое удивительное, что вероотступы, которые в своем бедламе привыкли к небывалой независимости, любили посещать Кодсабад, или Ур, как они его называли, чтобы сбыть свои товары и разное старье из прошлых времен, очень ценимое знатью, а взамен привезти домой лакомства для родных и близких. Вероотступники тоже пользовались тоннелями Гильдии и платили проводникам. Аппарат беспощадно выслеживал их, и было совершенно очевидно, что те, кого удастся поймать, закончат свои дни на стадионе в следующий же четверг, сразу после Святейшего Моления. Их казнь превращалась в изысканный спектакль, часто открывающий разные торжества. Для ловли контрабандистов создали специальную полицию, Антиотступ, которая знала, как обнаружить ловких призраков, выследить их и должным образом схватить. Было замечено, что погрязшие в дикости и грабеже существа оказывали гораздо большее сопротивление, чем погрязшие в круговерти слишком многочисленных и строгих обрядов верующие. О таких вещах открыто не говорили, чтобы не порождать слухи и не наносить ущерб безопасности государства, но похоже, что даже V, возможности которых были безграничны, не могли идентифицировать характеристики мозгового излучения вероотступов, потому что оно смешивалась с излучением летучих мышей, ультразвуковые волны которых забивали радары V и глушили их. Хуже того: если мозговой поток вероотступов был прицельно направлен на какого-нибудь V, излучение могло вызвать у того болезненное кровотечение, в высшей степени оскорбительное для внушающего такой страх существа, слывущего мастером невидимости, вездесущности и телепатии. Но все это было на уровне догадок и тем для обсуждения, так как никто и никогда не видел ни одного V, тем более с кровоточащим носом или ухом. Факт же состоял в том, что ни в чем не повинные рукокрылые периодически становились объектом массового уничтожения, в котором активно участвовало население, с целью освободить эфир от их волн, но природа наделила летучих мышей еще одной удивительной способностью: они размножались с молниеносной скоростью. Так вот именно в сумеречное время, когда эти маленькие вампиры просыпались и вылетали на охоту, хоры выходили из своего гетто и разбредались по Кодсабаду, где их уже ожидали сообщники и клиенты, а на рассвете, когда наевшиеся летучие мыши возвращались в свои пещеры, отступали обратно и обитатели гетто. Теперь понятно, почему хоры с почтением относились к этому животному.
