Город Бога представлял собой архитектурный ансамбль, не поддающийся воображению: лабиринтообразный и хаотичный до невозможности, иначе и не скажешь. Но и очень впечатляющий, ведь меж его стенами концентрировалась государственная власть Абистана во всей своей полноте, а Абистан – это и есть целая планета. По мнению Коа, который разбирался немного в древней истории, Кийиба Справедливого Братства являлась копией великой пирамиды двадцать второй провинции, территории Большой Белой реки. Как учила верующих Книга Аби, строительство Кийибы явилось чудом, исполненным по воле Йолаха в те давние времена, когда его еще звали Ра, или Раб. Когда Йолах явился людям Белой реки, чтобы убедить их перестать поклоняться идолам и полюбить только его, ему в доказательство своих слов пришлось сотворить несколько чудес. Что он и сделал. Этот архитектурный монумент возвели в течение одной ночи, при этом ни шума ни пыли не было. Эффект получился молниеносным – хозяева вместе с рабами бросились на землю, повторяя слова, которым Йолах их только что обучил: «Нет бога, кроме Ра, и мы Его рабы», что превратило их в преисполненных свободой правоверных, отчего они незамедлительно разбили статуи своих бывших богов, освободившись от цепей, в которых их держали лжеслужители культа. Чтобы заключить с людьми союз на продолжительный срок и ободрить их по части будущего потомства, Йолах пообещал в кратчайший срок отправить к ним Посланца, который обучит их детей ведомому и неведомому и поможет жить в радости подчинения.
Министерства и крупные правительственные учреждения с течением времени как попало разрослись, в высоту и в ширину, да и сам Абистан не переставал растягиваться во всех направлениях до самых отдаленных окраин планеты. А однажды, упершись спиной в стену, устроители заметили, что во всем Абиправе больше не осталось ни единой пяди свободной земли для подъездных путей и расселения служащих. Но никто не растерялся: близлежащие деревни были конфискованы, включены в состав Города Бога и предоставлены для проживания служителям, которых отбирали среди лучших верующих Абистана и насильно обучали, а пути сообщения были проложены под землей. Система безопасности напоминала таковую в муравейниках, то есть в основе лежал принцип лабиринтов, перегородок, тупиков, разветвлений и сужений. Без имеющего надлежащий допуск проводника нельзя было ни войти, ни выйти, поэтому организовали специальную систему транспортировки персонала, которая беспрепятственно доставляла служащих из дома прямо в рабочие кабинеты при помощи туннелей и лифтов, соединенных непосредственно с коридорами административных учреждений. Уж тут-то мог принимать решение только Аби, ну или Верховный Командор Дюк, который посчитал, что служащим больше незачем выходить из Города Бога, здесь они защищены и от нужды, и даже от влияния извне. Далее все развивалось в силу привычки, необходимости и традиции: служащие стали троглодитами и постепенно превратились в подобие муравьев. Одетые в черные люминесцентные бурни и приводимые в действие при помощи импульсов, посылаемых из единого центра, они даже превосходили по степени подчинения настоящих муравьев.
Гог своим неуверенным архаичным слогом пояснял, что, судя по немногим признакам, которые ему удалось увидеть, у него сложилось впечатление, будто Абиправ является гигантским заводом по производству тайн, на котором сами работники не понимают, для чего он нужен и как он функционирует; персонал был обучен выполнять, а не понимать. Архивариус даже использовал одно несуществующее в абиязе и довольно труднопроизносимое слово: он сказал, что Абиправ – абстракция, но не сумел даже приблизительно объяснить, что означает это слово. Очень сложно прощать стариков, с раздражением рассуждал Коа, все ж таки возраст должен уметь передавать знания, а иначе какой смысл стареть. Вот так и получается, что есть два вида образованности: та, которая приумножает знания, и более типичная, которая приумножает бессилие. Издавна Гога мучил один и тот же кошмар: ему представлялось, будто он блуждает по адскому нагромождению коридоров, туннелей и лестниц, полных странных звуков, терзаемый чувством, будто некая тень то преследует его, то крадется впереди, а иногда он ощущал ее дыхание с отвратительным запахом у себя на шее. И всегда просыпался в один и тот же момент: когда он, как ошалелый, мчался по узкому туннелю, и неожиданно позади него и перед ним, как ножи гильотины, с ужасным грохотом падали две тяжелые решетки. Он попался! В этот момент он испускал крик отчаяния и… вскакивая и обливаясь ручьями пота, просыпался. От одного лишь воспоминания об этому старого архивариуса захватывало дух.
Ати и Коа отважно прошли под стеной через мышиную лазейку.
По ту сторону они встретили толпу благожелательно настроенных людей; был базарный день, функционеры запасались свежими овощами, которые воняли отравленной землей и гниющей водой: тщедушной морковкой, взгрустнувшими луковицами, помятой картошкой и тыквами-мутантами, сплошь покрытыми прыщами. Товар был отличного качества и очень вкусный, – так кричали торговцы, обманывая напропалую. Базар собрался в узком проходе, заваленном неубранным строительным мусором, меж двух глухих стен. В толкотне Ати и Коа имели возможность как следует рассмотреть окружающую картину. Мертвенная бледность правительственных работников и отсутствие в этом уголке контролеров наводили на мысль о скрытых намерениях: Аппарат сам или организовал, или поощрял уличную торговлю, чтобы дать возможность своим сотрудникам подышать свежим воздухом и улучшить питание, ведь то скудное и черствое довольствие, которым их снабжало правительство, состояло всего-навсего из сероватой, неизвестно из чего сделанной муки, и маслянисто-красноватого, неизвестно откуда выжатого пойла. Когда ингредиенты смешивали, получалась розоватая каша с запахом подлеска после бури и ядовитых грибов. Ати хорошо знал это блюдо: в санатории оно составляло утреннее, дневное и вечернее меню, и так каждый день. Каша не отличалась такой уж невинностью, какую изображала: в нее тайно подмешивали разные вещества – бромид, слабительное, успокоительное, галлюциногенное и прочие препараты, развивающие склонность к смирению и покорности.
Эта каша, гир, которой народ питался пять раз в день, была бедна на питательные элементы, зато богата на вкус и запах, а достигался такой эффект поливом слегка обжаренной муки зеленой жидкостью – настоем на разных травах с добавлением двух-трех специальных веществ, относящихся к наркотикам и прочим ядам. Какая разница, главное, что люди от этой каши балдели.
Случалось, что торговцы привозили неведомые в Абистане продукты: шоколад, кофе, перец. Чиновники привыкли к экзотическим добавкам и рассчитывались за них важными государственными документами. У некоторых даже развилась наркотическая зависимость от перца или кофе, они имели страсть их жевать и нюхать. Эти продукты продавали из-под полы по цене до двадцати диди за грамм.
Момент был очень благоприятный, и два друга ухватились за него: пользуясь чувством блаженства, которое испытывали ответственные работники при виде овощей, вдыхая опьяняющий для них свежий аромат, Ати с Коа приблизились к одному из них, который казался сообразительнее своих коллег:
– Мы бы очень хотели встретиться с одним нашим другом, известным человеком, он из министерства Архивов, Священных книг и Сокровенных изысканий… Может быть, вы его знаете, его зовут Наз…
