Когда Ати проснулся и слегка удивился, обнаружив себя словно парящим в невесомости, автомобиль все еще ехал, грациозно и сладострастно рассекая ветер, подобно стреле Амура. Навскидку, похоже, миновали уже сотню шабиров.
Вдали Ати увидел огни – настоящий гейзер, стреляющий до облаков и поджигающий их; явное злоупотребление – для Кодсабада дело, мягко говоря, нечастое. Подачу электроэнергии строго нормировали, а стоила она так дорого, что доступ к ней имели только высокопоставленные ответственные работники и богатые торговцы; первые за нее не платили, а вторые устраивали так, что за них расплачивались клиенты. Воздух здесь был влажным, с ярким запахом – смеси соли с острой свежестью. Из глубины ночи доносился шум водяной массы, бившейся о стены или скалы. Неужели это море, неужели оно существует на самом деле, подходит прямо сюда, и к нему можно приблизиться, чтобы оно при этом не унесло тебя и не поглотило? Дальше дорога заканчивалась. Автомобиль проехал под гигантскими воротами, охраняемыми целой армией, и вырулил в огромный парк с величественными деревьями, романтическими рощицами, массой очаровательных цветов, задумчивыми беседками, лужайками и прудами, насколько хватало глаз. Вдоль дороги на одинаковом расстоянии один от другого стояли пышные осветительные приборы, отбрасывавшие тени в нежном свете. Под колесами авто поскрипывал мелкий гравий (днем Ати увидит, что он розового цвета). Дом, освещенный искусно спрятанными мощными прожекторами, был гигантских размеров и тянулся от одного края горизонта до другого. Он, собственно, состоял из центрального корпуса – полного симметрии и гармонии царского дворца – и дополнительных сооружений, больших и малых, высоких и низких, круглых или квадратных, разбросанных по территории в разных местах, тем не менее, на значительном расстоянии друг от друга. Среди них выделялась прекрасная мокба, облицованная зеленым мрамором и украшенная фресками тонкой работы. Повсюду – в парке, на террасах и крышах, на площадках сторожевых вышек – дежурили тяжело вооруженные охранники: одетые в бурны служащие и покрытые кольчугами гражданские, а также закованные в латы военные. Попадались и патрульные с огромными страшными псами неведомой породы, полубульдогами-полульвами. Вдали на холме, огороженном колючей проволокой, была установлена решетчатая опора высотой сикков в тридцать, увешанная какими-то внушительного размера металлическими побрякушками в виде направленных во все стороны параболических цилиндров, и громадная металлическая конструкция, которая вращалась вокруг своей оси.
А еще дальше находилось то, что Ати, как и любые десять абистанцев из десяти, всегда мечтал увидеть вблизи: летающие машины. Перед огромным ангаром, аккуратно выстроенные в ряд, стояли самолеты (один большой, несколько средних и маленьких), а также вертолеты разных размеров и форм. Раньше Ати наблюдал их лишь далеко в небе, в виде проплывающих с гулом маленьких точек, и, как и многие, попросту не знал, чему верить. Что же это: машины, птицы, магия, голограммы? Друзья или враги? На самом ли деле то, что видишь, по-настоящему существует, и как понимать эти незнакомые звуки? Был еще и другой ангар, поскромнее, там в идеальном порядке выставлялись впечатляющие автомобили: малолитражки, седаны, грузовики, какие-то особые модели. Откуда вся эта техника, из какого мира она прибыла, по какому секретному каналу?
Ати не успевал рассмотреть все, что появлялось перед глазами. Поместье было огромным, а машина ехала быстро – ясно, что водитель хорошо знал дорогу. Они остановились вдали от центра, среди особняков, которых насчитывались две или три дюжины. Дома были один другого краше, окруженные художественно постриженными деревьями. Водитель попросил Ати выйти и проследовать за ним к белому домику, на котором значился номер 15. Внутри обнаружились вестибюль, выходящий в центральную гостиную, кухня, ванная и еще три комнаты, в которые вел неприметный коридор. Все было роскошно оборудовано и обставлено мебелью, украшено картинами и изящными вещицами того сорта, что с любовью и ностальгией коллекционировал Тоз. Ати даже не представлял себе, что такое жилье существует и что в нем можно жить и при этом хорошо себя чувствовать. В Кодсабаде подобных вещей не водилось, обычным людям здесь было бы неуютно, а то и страшно, ведь они привыкли ощущать землю под ногами и любили простую обстановку, ничего лишнего, а особенно им нравилось находиться всем вместе в одной комнате, делить между собой хлеб и гир, беречь тепло, молиться и болтать наперебой.
Водитель сообщил Ати, что тот будет жить в этом доме до нового распоряжения. На кухне, вытянувшись по стойке смирно, стояли двое мужчин, одетых в белые бурш прямого покроя. Их можно было различить без труда: один, черный, крепкий, с приплюснутым носом, звался Анк, а другой, маленький, бледноватый, с раскосыми глазами, откликался на имя Кро. Водитель, белый, элегантный, толковый мужчина по имени Хек, небрежно представил их как слуг. Он пояснил, что в каждом домике есть по двое или трое слуг, предоставляемых в распоряжение гостей Его Милости. Анк и Кро подтвердили сказанное приветственными кивками в адрес Ати.
– А кто это, Его Милость? – робко спросил он. Водитель самодовольно ответил:
– Его Милость – это ЕГО Светлейшая Милость… Достойный Бри!
Перекусив, Ати лег в постель и провел большую часть ночи в борьбе с собственными мыслями и страхами. Он чувствовал себя в западне и предвидел наихудшее. Усталость одержала над ним верх в тот момент, когда на горизонте начинало подниматься солнце. И почти сразу же его разбудил рожок мокбы, зазывающий на первую молитву. Ати еще не успел прийти в себя, когда явился Анк и сообщил, что у входа его ожидает молодой служащий, чтобы отвести в мокбу. Пришлось пойти. Мокба была полна людей. У каждого свое место: сановники в первых рядах, за ними – особо ответственные государственные служащие, и так далее до последнего секретаря; слуги и подручные совершали молитвы на своих рабочих местах, а охранники – в казармах. Все они заботились о том, чтобы не пропустить молитву, наблюдение не прекращалось никогда, а наказание было одинаковым для всех: сто ударов палкой пониже спины, а в случае повторного нарушения – и того больше. Ати разместили в крыле для приглашенных. Молитва на рассвете была очень важна, на нее спешили все – она означала конец ночи и начало дня, очень символично.
Чуть позже Ати узнал, что у Его Светлейшей Милости есть во дворце собственная мокба, смежная с тронным залом. В должности мокби там состоял камергер Его Милости, а функции сторожа, зазывалы, начетчика, заклинателя, певчего и чтеца стихов исполняли его помощники. А по Святым Четвергам, если Его Милость не был уставшим, он приходил в общелагерную мокбу, чтобы самому провести молитву. Жители поместья считали его появление великой честью. Никто не упускал возможности его послушать. А когда выпадала очередь Его Милости руководить Святейшим Молением в Четверг в центральной мокбе Кодсабада, которую среди своих называли мокбой Кхо, Его Милость Бри выезжал туда в сопровождении большого кортежа и с соблюдением чрезвычайных мер безопасности, оставляя при этом свою территорию в состоянии крайней безнадежности. Но зато его возвращение во второй половине дня становилось настолько же неслыханным праздником. А когда Его Милость отсутствовал несколько дней, заседая, в частности, в Кийибе, где его правительственная канцелярия, свита и многочисленные службы занимали несколько этажей, лагерь погружался в спячку, денно и нощно оплакивая отсутствие хозяина.
