– Вы готовы?
Надо сказать, эрхас меня порадовал: ругался долго, красиво и изощренно. Прямо так, что все заслушались. Даже я прислонилась к теплому боку Лина и мечтательно посмотрела на голубое небо: бывают моменты, когда его особенно ценишь за чистоту…
Когда же уважаемый господин Дагон все-таки выдохся, а обстановка слегка разрядилась, мы с Тенями, не сговариваясь, отвесили ему низкий, благодарный, но сильно отдающий издевательством поклон, после чего немедленно услышали продолжение. В трех томах. И лишь после того, как взбешенный эрхас отдышался, посмотрели друг на друга и в голос расхохотались.
– Браво, господин командир, – со смехом похвалила я озадаченного нашим поведением Дагона. – Боюсь, вы только что переплюнули по части высокой словесности одного нашего хорошего знакомого. Ниш, тебе имя «Дарн» ни о чем не говорит?
Вот тут уже поперхнулись, а потом и сдавленно заржали рейзеры. После чего соизволили поделиться впечатлениями с Хасами, и тогда они ржали уже все вместе. Долго так. С удовольствием, потому что действительно имели наглядный пример, с чем сравнивать. И действительно согласились, что я права.
Только люди эрхаса глядели на нас с плохо скрываемым раздражением. До тех пор, пока отсмеявшийся Ниш не смилостивился и не продекларировал один из самых безобидных монологов прославившегося на весь Фарлион кузнеца.
Они впечатлились.
Они задумались.
Они все дружно посмотрели на своего эрхаса…
И через мгновение господин Дагон остался в гордом одиночестве. Правда, злиться уже перестал и даже посматривал на покатывающийся со смеху отряд с некоторой долей снисхождения. Хотя с чего бы ему злиться дальше? Все-таки новая слава к нему пришла – совершенно заслуженная, немалая, почти вечная… чтобы переплюнуть Горлопана по части ругани, это надо было постараться. Но он справился. С честью выдержал это трудное испытание. И мог теперь гордиться собой хоть до посинения. О чем я, утирая невольно выступившие слезы, напоследок ему и сообщила. После этого ему оставалось только махнуть на нас рукой, сплюнуть и зычным рявком скомандовать подъем, который, откровенно говоря, этим утром затянулся.
А вообще, он нормальный мужик оказался, несмотря на то что эрхас. Сдержанный, неприхотливый, не капризный и, надо признать, без привычной для благородных придури. Он не носился со своим скромным титулом, как с писаной торбой, не тыкал никому в глаза высоким статусом, не болел снобизмом, не страдал высокомерием, не источал невысказанное презрение… Дагон был воином. Причем воином до мозга костей. Не политиком. И, получив от его величества титул, не забыл о том, из какой среды вышел. Так что это даже неплохо, что именно его поставили в отряде командиром.
Одна у него проблема была – ведьмы: не терпел их господин эрхас ни в каком виде, кроме мертвого. Но тому, как оказалось, была веская причина: его парни, которые наконец представились, по секрету шепнули, что когда-то батюшку Дагона соблазнила одна такая мадам. Сам-то он мал был, чтобы ее запомнить, но когда отец оставил семью и ушел неизвестно куда, бросив внезапно захворавшую мать на подрастающего мальчишку, будущий эрхас вынужденно ушел туда, где только и мог прокормить двух младших сестренок и больную мать. То есть в армию. Едва достигнув пятнадцати лет. И ушел лишь по той причине, что крепок был от рождения, а за службу неплохо платили. Причем когда при виде него дюжий десятник в пункте вербовки расхохотался и велел пацану идти играть в камешки на дороге, Дагон так обозлился, что вышиб ему передний зуб. Табуретом. И потом еще с неделю просидел в местной тюрьме, ожидая, пока его дело рассмотрит королевский суд. Суд и правда это дело вскоре рассмотрел. И, поколебавшись, сделал для злобно сверкающего глазами парня исключение: его действительно взяли новобранцем, хотя обычно раньше семнадцати лет данный вопрос даже не рассматривался.
Но это еще не все: Дагон мало того, что не сломался и выдержал жесткую муштру, так потом еще и сдружился с тем самым десятником, которого столь удачно приложил табуретом. И определенную репутацию тоже заработал, в скором времени перейдя к Хасам. А спустя десять лет, когда у Валлиона случился пограничный конфликт с Беоном, он заполучил на шлем желтую полоску барр-кана. Как Фаэс. Еще через два года, когда у Валлиона возник серьезный территориальный спор с соседним Хеором, умудрился попасться на глаза его величеству (который тоже, как говорят, не стоял в сторонке) и словил в грудь предназначенную тому стрелу. В результате чего в Вольных Землях появился новый, совсем молодой еще эрхас. За которого его люди, успевшие тоже немало повидать и вдосталь помыкаться по чужбине, готовы были глотки рвать зубами. Так что зря я на него так долго сердилась: нормальный мужик этот Дагон. И командир неплохой, в чем я уже успела убедиться. Только слегка повернутый на почве девушек-ведьм, но тут уж ничего не поделаешь: кто-то водкой увлекается, кто-то на мальчиков засматривается, а кто-то просто очень не любит ведьм.
Ну и что? У всех свои маленькие недостатки.
Придя к такому выводу, я успокоилась, перестала точить на эрхаса зуб и больше не напрягала его ответственные нервы. Так, разок встрепенулась, когда упорно следующий за нами Ур подал голос, но тут же вернулась обратно в седло: обычное Гнездо всякой мелочи. Даже отвлекаться не стоило.
– Что, Фантом? Опять твое брюхо беспокоится? – не преминул подколоть меня Тико (с эрхасом, как я поняла, он уже лет десять вместе держался). – Пора подыскивать очередные кусты?
– Тьфу на тебя, – фыркнула я, ничуть не обидевшись. – Смотри, как бы назавтра вам не пришлось их искать.
– А мне не надо. У меня кишки из стали.
– Ага. Конечно. И гадишь ты одними булыжниками.
В отряде снова послышались смешки.
– Фантом, на тумак напрашиваешься, – словно невзначай заметил сосед Тико по имени Лван.
– Я?! Да это ж он начал!
– А ты продолжил, – резонно возразил Ниш. – А в таких делах знаешь кто виноватый?
– Да уж знаю, – проворчала я, покосившись на небо. – Чаще всего самый молодой.
– Точно.
Я снова фыркнула и сказала свое коронное:
– Не дождетесь. – А потом подумала и добавила: – Хотя насчет молодости ты, пожалуй, прав.
Где-то после полудня нам пришлось отклониться от намеченного пути, потому что неуловимый и вездесущий Ур неожиданно сообщил, что впереди большое ущелье. Которое нам, не имея крыльев, никоим образом не одолеть. Узнав об этом, я здорово огорчилась: а сверху оно казалось совсем маленьким. Но тут уж ничего не попишешь – летели мы с Лином быстро, на ходу подумали, что обойдемся веревками, однако все же ошиблись. И теперь придется его огибать, благо умница-кот отыскал для нас другую подходящую тропку.
Когда об ущелье узнал Дагон, меня смерили пристальным командирским взором и довольно долго молчали. По всему получалось, что и сегодня людям идти до самой ночи без привала. Я виновато развела руками, оправдываясь тем, что не идеальна, и мы со вздохом свернули, карабкаясь по соседним скалам, как заправские пауки.
