У задней двери я прислоняюсь лбом к стене. Не знаю, готова ли войти. На самом деле я немного напугана. Непохоже, что родители кричали друг на друга, но, возможно, они ждут моего возвращения, чтобы поорать на меня. Может, они стоят за дверью, поджидая меня, готовые к битве. Но я не хочу драться. Правда не хочу. Десять минут с Чейзом – и его непробиваемое хладнокровие размягчило меня. Нет никаких сомнений: родители пересекли черту. Но если я буду орать как сумасшедшая или убегать, это мне ничего не даст. Мы должны примириться. Я знаю это. Просто… слишком устала, чтобы слушать громкие обвинения, которые будут предшествовать примирению.
Тем не менее я вхожу и не слышу ни звука. Меня встречают мрачная тишина и убийственный взгляд отца. Он маячит в дверях кухни. От его вида колени начинают дрожать. Он поднимает телефон, и даже с расстояния пяти футов я вижу, что экран показывает меня. На нем отображается карта с зеленой точкой.
– Папа… – начинаю я, запинаясь.
Он поднимает руку, показывая, чтобы я замолчала.
Я послушно повинуюсь.
Едва сдерживаемая ярость звучит в его голосе, когда он наконец говорит:
– Держись подальше от Чарльза Доннели – или я посажу его обратно в тюрьму.
24
На следующее утро Скарлетт вылавливает меня у шкафчика раньше, чем я успеваю его открыть.
– У меня сейчас нет сил драться, – сразу же говорю я, и мы обе слышим усталость в моем голосе.
Прошлой ночью я не сомкнула глаз. Просто лежала в постели, думая о Чейзе и об отцовской угрозе. Не знаю, выполнит ли он ее, но он может быть изобретателен, когда ему это нужно.
– Я не хочу драться, – ровно отвечает Скарлетт.
– Хорошо.
– Хорошо, – отзывается она.
Я мягко отстраняю ее, чтобы открыть шкафчик. Стоя к ней спиной, я беру с верхней полки свой учебник по расчетам.
– Ну давай, скажи это.
– Сказать что?
– Что я ужасный человек, потому что защищала его вчера, – упрямо продолжаю стоять к ней спиной.
Слышу мягкий вздох, а потом чувствую маленькую прохладную ладонь на своем плече. Я замираю, но прикосновение Скарлетт успокаивающее, не агрессивное.
– Я понимаю, почему ты поступила так.
Я быстро поворачиваюсь к ней.
– Правда?
Она поправляет свои каштановые волосы, перекидывая их через одно плечо. Она выпрямила их сегодня утюжком. Не знаю, нравится ли мне это. Люблю ее большие, пышные локоны. Ей и самой они нравятся. Скарлетт всегда говорила, что предпочитает локоны прямым прядям.
– Да, – говорит она, кивая. – Он для тебя – спасение. Как те собаки из приюта, которых ты так любишь. Ты пытаешься вести себя, будто вся такая крутая, но я знаю, что внутри ты мягкая и ранимая. Ты плачешь, когда никто не видит. Но…
Я знала, что будет это «но».
– Он не животное. Он не какая-то обиженная собачка, которой нужно немного любви, чтоб она снова начала доверять людям. Или какой-нибудь злобный кот, который шипит на тебя, но, как только почешешь его за ушком, начинает мурчать. Он преступник. Он угнал машину и сбил человека. Ты не должна забывать об этом, Ли… Бэт.
– Думаешь, я забыла? – спрашиваю я с сомнением. – Боже, я думаю об этом двадцать раз на дню: о том, что хожу в школу с тем, кто сбил Рейчел.
Думаю о том, что я потеряла девственность с этим парнем.
Думаю о том, что у меня чувства к нему.
Я думаю о нем гораздо чаще, чем о том, что он сделал.
– Хорошо, – твердо отвечает Скарлетт. – Ты должна помнить об этом. В следующий раз, когда захочешь спасти его, вспомни, кто он.
Я едва заметно киваю. Знаю, о чем она говорит и почему. Но я также знаю, что, если Чейзу снова понадобится помощь, я первая побегу на выручку.
Что со мной не так?
– Мейси все еще злится на тебя…
– Серьезно? – Я хмурюсь, потому что Мейси не из тех, кто долго дуется.
Скар вздыхает.
– Она думает, что ты считаешь ее глупой.
Угрызения совести мучают меня, когда я вспоминаю, как обвиняла Мейси в том, что она доверчивая и глупая. Она и правда такая, но я не должна была так грубить ей.
– Я поговорю с ней после урока, – бормочу я. – А что с Ивонн?
Моя лучшая подруга отмахивается.
– Ты же ее знаешь: она быстро забывает плохое. И Джефф тоже нормально к тебе относится. Он зашел ко мне прошлым вечером, и я его успокоила.
Джефф нормально относится ко мне? Она его успокоила? Да пошли они. Я к нему отношусь ненормально, и кому-нибудь стоит успокоить меня. Они с Троем пытались подставить Чейза. Хорошие парни так не поступают.
Только я собираюсь высказать все это Скарлетт, как, легок на помине, к нам с широкой улыбкой на лице подходит Джефф. Ну просто дежавю. То же самое происходило и вчера: мы со Скарлетт стоим у шкафчика, Джефф подходит, словно он тут главный, а потом все летит к чертям.
– Славно. Вы уже все перетерли, – говорит он, кивая, и бросает взгляд на меня. – Скарлетт рассказала мне об этом комплексе спасителя, который ты переживаешь. Понимаю, но не думаю, что Мэнсон – тот, кого стоит спасать, Бэт.
Прежде всего, его британский акцент глуп и раздражает. Не знаю, как все старшеклассницы могли решить, что это сексуально. Это не так.
Во-вторых, «комплекс спасителя»? Окей, Скарлетт действительно пыталась создать из меня этакий образ девушки, у которой сердце кровью обливается при виде несправедливости и которая заступается за слабых и обиженных. С одной стороны, я признательна за то, что она пытается помочь. С другой – не понимаю, зачем она придумывает мне оправдания.
Может, она хочет, чтобы мы с Джеффом ладили и тогда их отношения будут развиваться более гладко? Но я ничего не имею против их пары. Однако Джефф вовсе не выглядит заинтересованным в ней.
– Думаю, будет лучше для всех, если ты станешь держаться подальше от этого засранца, – сообщает мне Джефф. – Знаю, ты согласишься.
Соглашусь ли?
Я уже готова возразить, но Скарлетт бросает на меня умоляющий взгляд.
Дерьмо собачье. Джефф ведет себя сейчас как высокомерный козел.
Но есть ли смысл спорить с ним? Вероятно, нет. Так что я молча запираю свой шкафчик.
– Скарлетт приглашает всех сегодня к себе, – говорит Джефф. – Она уже сказала тебе?
Я вскидываю голову. Он что, теперь ее рупор?
– Я как раз собиралась сказать, – быстро отвечает она. – Мои родители отправляются на банкет, так что их не будет допоздна. Сможешь прийти, Бэт?
– Нет, – мрачно отвечаю я. Хотя, честно говоря, не очень-то этим расстроена. Вовсе не хочу сидеть в одной компании с Джеффом. – Мне снова нельзя выходить из дома.
