Алтан остановился рядом. Он посмотрел на ее ошеломленное лицо и улыбнулся.
— Никогда не видела океан?
Рин не могла отвернуться. В точности так же она чувствовала себя, когда впервые увидела великолепие Синегарда, как будто ее окунули в фантастический мир, где сбываются легенды.
— Я видела рисунки, — сказала она. — И читала описания. В Тикани приезжали торговцы с побережья и рассказывали о морских приключениях. Но это… Я никогда и не мечтала увидеть что-то подобное.
Алтан взял ее за руку и показал на океан.
— Федерация Муген лежит там, за узким проливом. Если забраться на горы Кухонин, можно ее разглядеть. А если поплыть отсюда на юг, мимо Голин-Нииса и провинции Змея, то попадешь на Спир.
Рин не могла бы увидеть остров с этого места, но все равно всматривалась в мерцающую воду и представляла маленький остров в Южно-Никанском море. Спир десятилетия находился в изоляции, пока силы с континента не разорвали остров на части в борьбе друг с другом.
— Какой он?
— Спир? Спир был прекрасен. — Голос Алтана звучал мягко и с тоской. — Сейчас его называют Мертвым островом, но я помню его зеленым. С одного берега видно Никан, а с другого — бесконечная вода, до самого горизонта. Мы могли бы сесть в лодку и уплыть в океан, не зная, что там найдем, это было бы путешествие в бесконечную тьму в поисках другого края света. Спирцы делили ночь на шестьдесят четыре созвездия, по одному на каждого бога. И пока ты видишь на небе южную звезду Феникса, ты всегда найдешь дорогу к Спиру.
Рин гадала, каков сейчас Мертвый остров. Когда мугенцы уничтожили Спир, они разрушили и деревни? Или дома по-прежнему стоят — призрачные города, ожидающие жителей, которые никогда не вернутся?
— Почему ты уехал? — спросила она.
Рин поняла, что очень мало знает об Алтане. Как он уцелел, оставалось для нее загадкой, как для всех остальных было загадкой само ее существование.
Вероятно, он попал в Никан совсем юным, беженцем войны, в которой погибла его родня. Ему тогда вряд ли было больше четырех или пяти. Кто увез его с острова? Почему только его?
И почему ее?
Но Алтан не ответил. Он долго смотрел на темнеющее небо, а потом снова повернулся к дороге.
— Пошли, — сказал он и протянул руку. — А то отстанем.
Перед стенами города офицер Йенцзен поднял никанский флаг, а потом приказал эскадрону укрыться в лесу, пока они не получат ответ. После получасового ожидания из ворот высунулась худенькая девушка, с головы до пят одетая в черное. Она энергично замахала, поторапливая отряд, и сразу же закрыла за ними ворота.
— Вашу дивизию ждут в старом рыбацком квартале. Это к северу отсюда. Идите по главной дороге, — объяснила она офицеру Йенцзену. Потом повернулась и поприветствовала своего командира:
— Тренсин.
— Кара.
— Это и есть наша спирка?
— Она самая.
Кара наклонила голову, оценивая Рин. Девушка была крохотной, Рин по плечо. Густая коса спускалась до пояса. Черты ее лица были странно вытянутыми, не как у никанцев, но Рин не могла понять, откуда она.
На левом плече Кары устроился крупный ловчий сокол, презрительно разглядывающий Рин. И его глаза, и глаза Кары имели одинаковый золотистый оттенок.
— Как тут наши?
— Хорошо, — ответила Кара. — В основном хорошо.
— Когда вернется твой брат?
Сокол Кары поднял голову и откинулся назад, взъерошив перья, как будто встревожился. Кара потянулась к нему и погладила по шее.
— Когда вернется, — сказала она.
Йенцзен со своим эскадроном уже скрылись в извилистых переулках города. Кара велела Алтану и Рин следовать за ней по примыкающей к городской стене лестнице.
— Откуда она? — шепотом спросила у Алтана Рин.
— Из Глухостепи, — ответил тот и схватил ее за руку, когда она поскользнулась на шаткой лестнице. — Не споткнись.
Кара повела их по проходу у стены над ближайшими кварталами Хурдалейна. Наверху Рин обернулась и бросила взгляд на город.
Хурдалейн с таким же успехом мог быть иностранным городом, перенесенным в другую часть света. Он представлял собой удивительный сплав разных архитектурных стилей из разных стран и континентов. Рин заметила церкви, которые видела только на рисунках в учебниках по истории — доказательство былой оккупации Болонией. Вместо привычных для Синегарда ярусных пагод — здания со спиральными колоннами, здания с элегантными башнями и глубокими нишами по бокам. Синегард был маяком Никанской империи, но Хурдалейн для всего остального мира был окном в Никан.
Кара вывела их на плоскую крышу. Еще один квартал они пробежали по домам с плоскими крышами, построенными в старогесперианском стиле, а когда расстояния между домами увеличились, спустились на улицу. В проходах между домами Рин видела заходящее солнце, отражающееся в океане.
— Это было поселение гесперианцев, — сказала Кара, указывая на пристань. Узкий бульвар у берега обрамляли лавки. Пристань была сделана из толстых досок, мокрых от морской воды. Все в Хурдалейне слегка пахло морем, даже ветер имел привкус соли.
— Вон то кольцо зданий с ярусными крышами раньше было консульством Болонии.
— И что случилось? — спросила Рин.
— Случился Дракон-император, — отозвалась Кара. — Ты что, не знаешь историю?
Дракон-император изгнал иностранцев из Никана во время неразберихи Второй опиумной войны, но Рин знала, что часть гесперианцев осталась — миссионеры, распространяющие слово Творца.
— А в городе есть гесперианцы? — с надеждой спросила она.
Рин никогда не видела гесперианца. Иностранцам не разрешалось забираться далеко на север, к Синегарду, им позволяли торговать лишь в нескольких портовых городах, и Хурдалейн был крупнейшим из них. Рин гадала, в самом ли деле гесперианцы такие белокожие и волосатые, и правда ли их волосы рыжие, как морковь.
— Пара сотен, — подтвердил Алтан.
Но Кара покачала головой.
— Уже нет. После атаки на Синегард они уехали. Их правительство прислало корабль. Чуть не перевернулся, столько народу набилось. Осталась парочка миссионеров и несколько иностранных послов. Они записывают все, что видят, и посылают отчеты своему правительству. Вот и все.
Рин вспомнила слова Катая о том, что нужно позвать на помощь Гесперию, и фыркнула.
— Они думают, это поможет?
— Они гесперианцы, — сказала Кара. — Они всегда думают, что помогают.
Старейший квартал Хурдалейна, никанский, представлял собой группу низких домов, втиснутых в сетку переулков, квартал пересекала паутина таких узких каналов, что даже тачку трудно протиснуть. Понятно, почему никанская армия обосновалась в этой части города. Даже если Федерация и догадывается, где они находятся, численный перевес уже не был преимуществом на этих извилистых узких улочках.
