Рин представила, что в обычных обстоятельствах Хурдалейн был более шумной и более грязной версией Синегарда. До оккупации он наверняка был бурлящим центром торговли, даже более оживленным, чем центральный рынок Синегарда. Но в осаде Хурдалейн притих, и тишина казалась почти зловещей. Рин не видела по пути гражданских — их либо эвакуировали, либо они вняли предупреждениям армии и укрылись так, чтобы не заметили солдаты Федерации.
По пути Кара ввела их в курс фронтовой обстановки.
— Мы в осаде уже почти месяц. Лагеря Федерации стоят с трех сторон, кроме той, с которой подошли вы. Хуже всего то, что мугенцы постоянно обстреливают городские кварталы. У Хурдалейна высокие стены, но у Федерации есть катапульты.
— И какую часть города они захватили? — спросил Алтан.
— Только узкую полоску побережья и половину иностранного квартала. Мы могли бы отбить посольство Болонии, но Пятая дивизия не хочет участвовать.
— Не хочет участвовать?
Кара нахмурилась:
— У нас есть кое-какие… трудности в кооперации. Их новый генерал не хочет сотрудничать. Цзюнь Лоран.
Алтан опешил в точности так же, как и Рин.
— Цзюнь?
— Прибыл три дня назад.
Рин передернула плечами. Хорошо хоть она не служит под его командованием.
— А разве Пятая не из провинции Тигр? Почему командует не наместник провинции?
— Наместник провинции Тигр — трехлетний малыш, а его управляющий не имеет боевого опыта. Командование армией провинции получил Цзюнь. Наместники провинций Овца и Бык тоже здесь со своими дивизиями, но больше пререкаются друг с другом за поставки, чем сражаются с Федерацией. И никто не может придумать план атаки, который бы не поставил гражданских на линию огня.
— А почему гражданские до сих пор здесь? — спросила Рин. Ей казалось, что ополчению было бы куда легче, если бы не приходилось в первую очередь думать о населении. — Почему их не эвакуировали, как синегардцев?
— Потому что из Хурдалейна так просто не уедешь, — объяснила Кара. — Большая часть жителей зарабатывает на жизнь рыболовством или на фабриках. Здесь нет сельского хозяйства. Крестьяне когда-то переехали сюда, чтобы избежать тягот сельской местности. Если мы попросим их уехать, они начнут голодать. Люди настроены остаться, и нам остается лишь позаботиться о том, чтобы они выжили.
Сокол Кары внезапно наклонил голову, как будто что-то услышал. Пройдя несколько шагов, Рин тоже услышала — из ставки генерала раздавались голоса, разговор шел на повышенных тонах.
— Цыке!
Рин съежилась. Этот голос она бы узнала повсюду.
Им навстречу по переулку двигался генерал Цзюнь Лоран, побагровев от ярости.
— Ой-ой-ой!
Цзюнь тащил за ухо тощего мальчишку, дергая рывками. Левый глаз мальчика закрывала повязка, а правый наполнился слезами от боли.
Алтан резко остановился.
— Тигриные сиськи!
— Рамса, — вполголоса ругнулась Кара. Рин не знала, имя это или ругательство на языке Кары.
— Ты! — Цзюнь остановился перед Карой. — Где твой командир?
Алтан шагнул вперед.
— Это я.
— Тренсин? — Цзюнь посмотрел на Алтана, как будто не веря своим ушам. — Да ты шутишь. Где Тюр?
Лицо Алтана раздраженно дернулось.
— Тюр погиб.
— Что?!
Алтан скрестил руки на груди.
— Никто не удосужился вам сказать?
Цзюнь проигнорировал издевку.
— Он погиб? Как?
— Риски оккупации, — ответил Алтан, и Рин подозревала, что это означает — он и понятия не имеет.
— И теперь цыке в руках мальчишки, — пробормотал Цзюнь. — Невероятно.
Алтан переводил взгляд с Цзюня на согнувшегося паренька, хнычущего от боли.
— В чем дело?
— Его схватили, когда он копался в нашем арсенале, — сказал Цзюнь. — Третий раз за неделю.
— Я думал, это наш фургон с оружием! — возразил мальчишка.
— У вас нет никакого фургона с оружием, — огрызнулся Цзюнь. — Мы уже дважды это выяснили.
Кара вздохнула и потерла лоб ладонью.
— Я бы не стал красть, если бы они просто поделились, — жалобно объявил мальчик, обращаясь к Алтану. Голосок у него был тоненький, а открытый глаз казался огромным на худом лице. — Я не могу выполнить задание, если у меня не будет пороха.
— Если у ваших людей не хватает боеприпасов, надо было привезти их из Ночной крепости.
— Мы истратили все свои запасы в посольстве, — посетовал мальчик. — Помните?
Цзюнь дернул паренька, и тот взвыл от боли.
Алтан потянулся за трезубцем.
— Отпустите его, Цзюнь.
Цзюнь взглянул на трезубец, уголок его губ приподнялся.
— Ты что, мне угрожаешь?
Алтан не поднял оружие — нацелить клинок на командира другой дивизии было бы государственной изменой, но и не убрал руку с рукоятки. Рин показалось, что по его пальцам промелькнуло пламя.
— Я лишь прошу.
Цзян сделал шаг назад, но не отпустил мальчишку.
— У ваших людей нет доступа к обозу Пятой дивизии.
— А воспитывать их — моя прерогатива, а не ваша, — заявил Алтан. — Отпустите его. Сейчас же, Цзюнь.
Цзюнь возмущенно засопел, но выпустил мальчишку, и тот проворно отскочил и прыгнул к Алтану, со страдальческим видом потирая голову.
— В предыдущий раз меня подвесили за ноги на городской площади, — посетовал он, как ребенок, жалующийся однокласснику на учителя.
Алтана это явно взбесило.
— А с солдатами Первой или Восьмой дивизии вы бы стали обращаться подобным образом? — спросил он.
— Солдаты Первой и Восьмой соображают, что не стоит копошиться в припасах Пятой, — огрызнулся Цзюнь. — А ваши люди только чинят проблемы, с тех пор как прибыли.
— Мы просто выполняем нашу проклятую работу! — взревел мальчик. — А вы прячетесь за стенами, как трусы.
— Тише, Рамса, — рявкнул Алтан.
Цзюнь расхохотался лающим смехом.
— У вас всего лишь взвод из десяти человек. Не переоценивайте свою значимость для ополчения.
— Но мы служим императрице в точности так же, как и вы, — сказал Алтан. — Мы оставили Ночную крепость и пришли вам на помощь. И вы должны обращаться с моими людьми уважительно, иначе об этом узнает императрица.
— Ну конечно. Вы же особое отродье императрицы, — протянул Цзюнь. Пришли на помощь. Вот так хохма.
Он бросил на Алтана презрительный взгляд и ушел прочь. Рин он будто и не заметил.
