— Переедешь ближе к казармам дивизий — и получишь тысячи просителей на пороге, — сказала Кара.
— Хм… А Алтан позволит мне переехать в кладовку?
— Кажется, Алтан приберег ее для себя.
— Наверное, ты права. А это кто? — Энки осмотрел Рин с головы до пят, словно пытаясь найти ранения. Его голос был бархатным, с богатыми модуляциями. Один только голос уже наводил на Рин дремоту. — Что у тебя болит?
— Она спирка, Энки.
— А! Я и забыл. — Энки почесал бритый затылок. — И как ты ускользнула от мугенцев?
— Понятия не имею, — ответила Рин. — Я сама недавно об этом узнала.
Энки медленно кивнул, по-прежнему изучая Рин, как какой-то особенно интересный экземпляр. По его нейтральному лицу ничего нельзя было прочитать.
— Ну конечно. Ты и понятия не имела.
— Ей нужно все необходимое, — сказала Кара.
— Конечно, никаких проблем. — Энки исчез в чуланчике. Там он с минуту повозился, а потом вынырнул с подносом сушеных растений. — Это для тебя годится?
Рин никогда не видела столько разных психоделиков в одном месте. Здесь было больше видов наркотиков, чем во всем саду Цзяна. Он бы пришел в восторг.
Рин провела пальцами по маковым коробочкам, скукоженным грибам и похожим на белую плесень порошкам.
— И какая между ними разница? — спросила она.
— Дело только в предпочтениях, — ответил Энки. — Эти наркотики вызовут у тебя дурман, задача в том, чтобы найти смесь, которая позволит призвать богов, но при этом не оглушит так, что ты не сможешь держать оружие. Более сильные галлюциногены отправят тебя прямиком в Пантеон, но ты потеряешь все ощущения реального мира. Вызов бога не принесет ничего хорошего, если ты не увидишь стрелу, летящую прямо в лицо. Более слабые наркотики требуют концентрации и правильного состояния ума, но оставят больше возможностей управлять телом. Если ты занималась медитацией, я бы порекомендовал самые слабые.
«Во время осады вряд ли стоит заниматься экспериментами», — подумала Рин и решила ограничиться привычным. Она нашла в коллекции Энки тот вид маковых зерен, которые стащила из сада Цзяна. Рин уже потянулась за ними, но Энки тут же убрал поднос вне пределов досягаемости.
— Нет. — Энки вытащил из-под прилавка весы и стал отмерять маленькие порции. — Будешь приходить ко мне за каждой дозой, и я буду все записывать. Количество соответствует твоему весу. Ты маленькая, тебе точно нужно меньше других. Используй бережливо и только по приказу. Пристрастившемуся к наркотикам шаману лучше умереть.
Рин задумалась над этими словами.
— И часто такое случается?
— На такой-то работе? Почти неизбежно.
По сравнению с местной столовая академии выглядела роскошным рестораном. Рин полчаса простояла в очереди и получила скупую порцию рисовой похлебки. Она поводила ложкой по серому, водянистому супу с плавающими на поверхности недоваренными комками.
Рин оглядела столовую в поисках черной формы и обнаружила своих за длинным столом в конце зала. Они сидели отдельно от остальных солдат. Два ближайших стола были пусты.
— Это наша спирка, — объявила Кара, когда Рин села.
Цыке смотрели на Рин с настороженным интересом. Кара, Рамса и Энки сидели рядом с незнакомцем, все четверо носили черную форму без опознавательных знаков. Рин поразило, насколько все они молоды. Ни один не выглядел старше Энки, и даже тот, похоже, не прошел полных четырех зодиакальных циклов. Остальным было чуть за двадцать. А Рамсе и пятнадцати не дашь.
Неудивительно, что у них не возникло проблем с командиром возраста Алтана, и стало понятно, почему их называют Странными детьми. Рин гадала — то ли они поступают на службу совсем юными, то ли умирают раньше, чем успеют повзрослеть.
— Добро пожаловать во взвод торчков, — сказал мужчина рядом с ней. — Меня зовут Бацзы.
Бацзы был крепким бойцом с громким раскатистым голосом. Несмотря на брюшко, не лишен грубоватой привлекательности. Напоминал контрабандистов на службе у Фанов. За его спиной торчали грабли с девятью зубьями. Похоже, страшно тяжелые. Рин задумалась, какая силища нужна, чтобы ими орудовать.
— Что, нравится? — Бацзы похлопал по граблям. Острия зубцов были покрыты чем-то подозрительно бурым. — Девять зубцов. Уникальная вещь. Больше нигде не сделают.
«Потому что ни один кузнец не создаст столь нелепое оружие, — подумала Рин. — А крестьянам смертоносно наточенные грабли ни к чему».
— Выглядят непрактичными.
— Вот и я так считаю, — встрял Рамса. — Ты что, картошку выращиваешь?
Бацзы ткнул в сторону мальчика ложкой.
— Заткни пасть, а не то я проделаю в твоей башке девять ровных отверстий.
Рин поднесла ложку с похлебкой ко рту и постаралась выкинуть из головы то, что описал Бацзы. Ее взгляд остановился на бочке позади Бацзы. Вода в ней была мутной, а на поверхности иногда возникала рябь, как будто внутри плавала рыба.
— А что в той бочке? — спросила она.
— Наш монах. — Бацзы повернулся и постучал по деревянному ободу костяшками пальцев. — Эй, Агаша! Поздоровайся со спиркой!
Секунду ничего не происходило. Рин уже решила, что Бацзы не в себе. Она слышала, что цыке — безумцы и их посылают в Ночную крепость, когда они совсем сходят с ума.
Потом вода в бочке начала приподниматься, словно водопад наоборот, и застыла в форме, смутно похожей на человека. Два шара, вероятно, глаза, увеличились, повернувшись в сторону Рин. Нечто смутно похожее на губы зашевелилось.
— Ого! Ты отрезала волосы!
Рин открыла рот от изумления и не нашла ответа.
Бацзы нетерпеливо фыркнул.
— Да нет же, дурень, это другая. Из Синегарда, — подчеркнул он.
— Правда? — Водяная глыба поклонилась. Когда существо говорило, по нему шла рябь. — Так и следовало сказать. Осторожней, в рот муха залетит.
Рин с треском захлопнула челюсть.
— Что с тобой случилось? — наконец выдавила она.
— О чем это она? — встревожилось водяное существо и наклонило голову, словно осматривая тело.
— Нет, я хотела сказать… — Рин запнулась. — Что ты… почему ты…
— Агаша предпочитает по возможности находиться в таком обличье, — вставил Бацзы. — Тебе не захочется смотреть на него в человеческом облике. Он ужасен.
— Можно подумать, что ты красавец, — фыркнул Агаша.
— Иногда мы выпускаем его в реку, когда хотим отравить воду, — сказал Бацзы.
— Яды — моя специализация, — признался Агаша.
— Правда? А я-то думал, ты отравляешь все вокруг одним своим присутствием.
— Не хами, Бацзы. Сам-то даже оружие не чистишь.
