Приехал он действительно намного раньше обычного. Попрощался с Тимуром, я даже не попыталась прорваться к выходу. Теперь повар только убедится в своих выводах, да что тут сделаешь?
Остановился в гостиной, склонил голову чуть набок и с прищуром смотрел на меня. Ничего не говорил – предоставлял первое слово мне. У меня от его вида дыхание перехватило – отчетливо вспомнилось все, что вчера происходило. И тревожила мысль, что вот он, снова стоит передо мной, расслабленный, руки в карманах брюк, ждет, что же я такого интересного скажу. И все знает наперед. Красивый и бесчеловечно хитрый. Настолько нешаблонный, что именно этим и поражает, притягивает, черт его дери. Я осознанно не подходила ближе, чтобы не начать волноваться еще сильнее. Кое-как вспомнила речь, которую начала сочинять еще вчера:
– Александр Дмитриевич, вы должны знать, что я очень жалею о вчерашнем. Не обвиняю вас – только себя. Но я замужем. Вы ведь сами говорили о том, что ошибки не должны разрушить мой брак. Вчера я совершила ошибку, но не хотела бы ее усугублять.
– Не вчера, – спокойно исправил он. – Намного раньше. Ты задолго до вчера знала, что мы переспим.
– Вы правы, – я не собиралась спорить. – Я совершила много ошибок в отношении вас. Но мне хотелось бы понять самой, что делать дальше. Я не могу уволиться без долга, но первого сентября должна вернуться в институт.
– Вернешься. Если к тому времени я не передумаю, то все равно работа в моем доме занимает не весь твой день. Конечно, сочетать учебу и работу сложно, но вполне реально. Даже твоя зарплата не сократилась. Вообще не замечал за собой такого человеколюбия. Я не вижу проблем, из-за которых стоит убиваться.
Зато я их вижу! Все мои проблемы стоят напротив – воплощение самых смелых фантазий.
– Вы правы, – повторила я. – Тогда мы можем снова пересмотреть договор? Вернуть мой старый график.
– Нет, – он улыбнулся и сделал шаг ко мне. – Этого мы сделать не можем. А что тебя беспокоит?
– Вы знаете! – я все же начала раздражаться.
– На самом деле, теряюсь в догадках. Ты боишься меня видеть? Или боишься, что если будешь меня видеть, то снова забудешь о своем замужестве? Кстати, кто твой муж? Мне отчего-то стало интересно.
Вопрос я проигнорировала. Вся инициатива вновь была упущена, утекла сквозь пальцы. Да, он имеет право ставить условия – я сама подарила ему это право. Но все еще отчаянно пыталась найти пути отступления. Потому снова подняла взгляд и попыталась говорить ровно:
– Александр Дмитриевич, я уже переспала с вами. И на долге это не отразилось.
– Ты оцениваешь разовый трах в два миллиона? – он вскинул бровь. – Ничего себе расценки.
– Нет, конечно, – я смутилась. – Просто я надеялась, что вы отпустите меня, когда наиграетесь.
– Ну, скорее всего так и произойдет. Ты же о другом хочешь спросить, верно? Когда же я наиграюсь. Я пока совершенно очевидно тебя хочу, и пока не вижу ни одного доказательства, что сама ты меня не хочешь. Так почему я должен останавливаться именно сейчас? Тебе сегодня морально тяжело, я это могу понять. Но если я тебе сейчас дам хоть каплю свободного пространства, то ты в этой морали и утонешь.
– Не знаю… Что-то же должно значить и мое желание?
Еще один шаг ко мне, а глаза сузились сильнее:
– Без проблем. Вопрос в том, что мы по-разному понимаем твое желание. Тебе кажется, что ты хочешь спрятаться и никогда меня не видеть. А мне кажется, что ты хочешь облизать меня всего, а потом орать подо мной от удовольствия.
– Вы ошибаетесь!
– Да что ты говоришь.
Как он улыбался. Эта улыбка победителей, сломивших последнее сопротивление. И ведь действительно, если сейчас подойдет и начнет целовать, то конец всем моим настройкам. Снова сдамся. И буду орать… и все, что он там говорил.
Но он не подошел, остановился снова, в двух метрах от меня. Даже руки из карманов не вынул.
– Хорошо, Карина. Тогда поступим иначе, дадим тебе время на рефлексию. Только глянь на меня, я сам себя не узнаю – подстраиваюсь, пытаюсь не давить, хотя зверски хочу тебя трахнуть. Поужинай со мной. Просто ужин вдвоем, и сегодня не будет никаких приставаний, никакого секса или намеков. Привыкни ко мне, раз еще не успела.
Я вчера уже… поужинала. Мною поужинали. Это слово почему-то ассоциировалось только с одним. Потому ответила:
– Нет, благодарю! Я тогда лучше дома порефлексирую.
Попыталась его обойти, но он перехватил меня за руку с насмешливым:
– Вот, а я старался быть хорошим, хоть кто-то бы оценил! Но, как это всегда бывает, хорошие мальчики не получают хороших девочек. Придется снова врубать режим злобного негодяя.
Он с силой прижал меня к себе, я и пискнуть не успела. И услышала почти тихое:
– Сейчас мы идем ужинать. А после или во время будут и приставания, и секс, и намеки. Правда, этот план лучше? Я даже рад, что ты первый не одобрила.
– Но я совсем не это имела в виду!
– Знаю я, что ты там имела. Ты собиралась замучить меня своей совестью, но мне оказалось плевать. И тебе нравится, что мне плевать. Ты дрожишь, но это не страх. По большому счету ты вообще меня не боишься. Кстати, это самый занятный момент: ты волнуешься, раздражаешься, иногда ненавидишь меня, всегда не доверяешь, но не боишься. Тебе самой не нравится это отсутствие страха, потому и подменяешь чувство самосохранения другими эмоциями.
– Да о чем вы там бормочете?! – я предприняла еще одну безуспешную попытку вырваться.
– О том, что мы идем ужинать.
Глава 23
Ха, как будто я ожидала чего-то другого! От самой себя. Мол, как возьму сейчас ситуацию в свои руки, да как расфигачу его самоуверенность парой колких оборотов и аргументами, которые невозможно парировать. Не тут-то было. Да вот только ничего удивительного.
Именно эта мысль успокоила. А в чем товарищ начальник не прав? Все эти разговоры – лишь мои жалкие потуги притвориться перед собой, что я не такая, совесть утихомирить. Но по факту я даже почувствовала радость, что он бессердечно не позволяет мне это сделать. Вот ведь, немыслимая женская психология – под каждым мотивом есть подмотивы, и подсознание все равно ищет лазейки. А еще было однозначно сказано: он отпустит меня, когда наестся. Ему плевать по большому счету на разбитую вазу, забудет и долг. Но только когда наестся. Так почему бы не пройти этот процесс в ускоренном режиме? И почему бы не поиграть в принуждение, раз мне самой хочется именно в него и играть?
– Александр Дмитриевич, Тимур приготовил ужин на одного, – оповестила я, чтобы заполнить затянувшуюся паузу, когда мы переместились за стойку на кухне.
– Так начинай делить, раз нам придется драться за последний кусок, – подначил босс.
Очень удивилась, осознав, что у меня больше не дрожат руки. Я проигрываю, когда убегаю. Но смирившись с неизбежностью, вдруг перестала так сильно волноваться. Отложила в свою тарелку немного рагу, пододвинула один прибор ему, щелкнула кнопкой на кофеварке – Тимур все приготовил заранее. Заняла высокий стул в шаге от него. И мне не слишком нравился его пристальный взгляд – вроде бы не самодовольный и даже не радостный. Просто сканирующий. Что-то еще задумал? Или пытается понять, почему я не бьюсь головой о стойку в истерике?
