Взяла вилку и попыталась улыбнуться точно так же легко:
– Будет странно, если я спрошу, как прошел ваш день?
– Да, Карин, – в его глазах блеснуло веселье. – Это будет очень странно.
– Тогда не стану спрашивать, – я отправила в рот первый кусочек, но даже вкуса не почувствовала. – Просто мне кажется, что раз уж мы ужинаем вместе, то должны что-то обсуждать.
– Не должны. Но можем, если хочешь.
– Погоду?
– Да, я просто обожаю обсуждать погоду. Лучше уж тогда помолчать.
– Вас, я гляжу, светскому общению с детства обучали!
– Обучали там чему-то, но я не слишком склонен воспринимать информацию, если она мне неинтересна. Передай хлеб, Карин.
И я это уловила – изменение общего настроения, когда оба расслабляются, незаметно для себя. Из моих движений пропала напряженная неловкость, а из его взгляда – тягучая сосредоточенность, как у хищника в засаде. Теперь он и улыбаться начал немного иначе.
– Александр Дмитриевич, я правильно поняла, что невесты у вас нет и никогда не было? А родители наседают только на Лёху… в смысле, Алексея? – я не посчитала вопрос неуместным. Наоборот, поняла, что легкая болтовня будет восприниматься как само собой разумеющееся.
– Да, примерно так.
– Не расскажете почему?
– Карин, – он тихо рассмеялся. – Не будь ты замужем, я бы решил, что ты просчитываешь варианты на будущее.
– Ни в коем случае! – эмоционально заверила я. – Неужели вы всерьез считаете, что я из тех, кому достаток важнее остальных качеств?
– Нет, я так не считаю, – он задумчиво пожал плечами. – У меня нет и не было невесты, потому что я подобного не хотел. Вообще не вижу смысла в браке, к примеру.
– А, будет мешать развлекаться?
– Будет, – он признал спокойно. – Но не только поэтому. И поскольку ты не моя мать, то могу тебе ответить на этот вопрос честно.
– Сделайте уж одолжение!
Он лишь мельком взглянул на меня, в глазах смех я разглядела, но Александр Дмитриевич сделал вид, что увлечен едой, а ответил после размышлений:
– На самом деле это страх, фобия. Невозможно создать семью и притом делать вид, что никому ничего не должен. И в итоге любой счастливый брак приходит к полной упорядоченности: я делаю это, она реагирует так, она просит о том, я отвечаю это. Понимаешь?
– Не совсем. Вы боитесь рутины?
– Да. Но не просто рутины, а рутины в отношениях. Она неизбежна, если годами жить бок о бок друг с другом.
Я хмыкнула, но кивнула. В принципе, в его словах есть резон.
– То есть в любовь вы не верите?
– Почему же? Очень даже верю. Сам могу влюбляться каждые два дня.
– Вы понимаете, что я имею в виду другое! Не двухдневное «зависли», а настоящее чувство – пусть не всю жизнь, но хотя бы на долгие годы.
– А-а… Вот тут не уверен. Возможно, такое и бывает. Не буду отрицать, хотя сам ни одного нормального примера не видел. Но ведь это и есть самое страшное – если существует настоящая любовь, да еще и на всю жизнь, то что может быть хуже, чем превратить ее в рутину? Это как найти чудо, съесть его, переварить и выпустить в унитаз.
– Вы циник.
– Знаю. И горжусь.
– И большой любитель женщин. А этой всей философией только прикрываете бардак в личной жизни – мол, это не я такой, это я чудо в унитаз спускать не хочу.
– Кстати, об этом. Карина, ты ревнивая? – он очень неожиданно сменил тему.
– Э-э… – я растерялась. – Не знаю. На самом деле, у меня не было повода, чтобы это проверить.
– Собственники обычно знают о своих наклонностях.
– Ну, то, что вы не собственник, понятно. Вряд ли вы станете требовать от других того, чего не требуете от себя.
– Какие занимательные выводы обо мне, но почему ты не отвечаешь на вопрос? Мы обсуждаем пока только ревность, а не график твоих месячных.
– Потому что не пойму природу вашего интереса.
– А просто любопытство не считается?
Я переформулировала его высказывание:
– Не будь я замужем, то решила бы, что вы просчитываете варианты на будущее. Неужели боитесь, что я когда-нибудь начну бегать за вами и устраивать сцены ревности?
Его бровь приподнялась на миллиметр – ему нравится, что я отбиваюсь его же оружием.
– Нет, такой жуткий вариант я не рассматривал, – его улыбка стала еще довольнее. – Просто пытаюсь тебя узнать.
– Думаете, что для эксперимента важен цвет шерсти подопытного кролика?
– Мне нравится, что ты сама себя называешь кроликом – кажется, роли распределились верно. Тогда об экспериментах. Склонность к собственничеству, она же ревность – это важнее цвета шерсти, Карин, – его взгляд снова стал внимательным. Ел бы он с таким удовольствием свой ужин, как меня глазами. – Такие механизмы психологической защиты не возникают на пустом месте.
– О, ну тогда предлагаю провести чистый эксперимент, Александр Дмитриевич! Попробуйте для начала мне понравиться, затем начните изменять – вот и увидим, ревнива я или нет.
Он рассмеялся, спрыгнул со своего стула и подошел к моему. Я развернулась к нему, но его руки медленно опустились на стойку – пока не интимная близость, но и ограничение маневренности.
– Вы что делаете? – не сдержалась я.
– Начинаю нравиться.
– А вы точно понимаете, что искренняя симпатия к человеку и животное желание – разные вещи?
– Понимаю, но мне пока достаточно последнего.
– А как же эксперимент? – я словно до сих пор не теряла призрачной надежды продолжить пустой треп, но уже по черному взгляду понимала – он прямо сейчас перестраивается на другую игру.
Босс протянул руку по стойке, пододвинул тарелку с пирожными, до которых мы не успели дойти. Указательным пальцем зачерпнул крем с одной. Я невольно поморщилась – мне ли не знать, что лакомство Тимура на вкус чудесно, зачем же так портить? Но замерла, когда палец оказался перед моим ртом, а лицо Александра Дмитриевича приблизилось, словно он хотел поцеловать.
– Открой рот, – выдохнул тихо.
Я лишь разомкнула губы, палец нырнул внутрь, но не отстранился, когда я невольно слизнула с него крем. Наоборот, он подался еще глубже, вынуждая меня посасывать.
– Не закрывай глаза, смотри на меня.
Не понимаю, что такого в подобной пошлости, но почему-то начинает возбуждать. Или меня возбуждало его дыхание совсем рядом с моей щекой.
– Хорошая девочка… Карина, ты умеешь делать минет?
Я вмиг застыла, а потом и повернула голову, выпуская палец изо рта. Это на такие желания подтолкнуло его мое действие? Я не то чтобы не умела, а вообще никогда не пробовала и не собиралась. Не осуждала женщин, которые подобным занимаются, даже мысли такой не возникало, но не понимала в таких ласках смысла – ну, разве что для мужчины. А женщина не получает ничего, но притом вынуждена преодолевать брезгливость.
