Я резко выдохнула. Ну точно же, какая банальность! Приходила на собеседование. Потом поблагодарю шефа, в том числе и за то, что сразу ушел.
– Да, Сереж, я не к тебе… – опомнилась я. – Думала получить тут работу. Галя договорилась…
– Твоя Галя в каждой бочке затычка, – Сережка не смотрел на меня прямо, а как будто сквозь. Но кто бы его винил? – И ты что же, работала бы там же, где я? А как же твоя подработка?
Соврала, не задумываясь – теперь уже поздно было метаться:
– Там уволилась. Ты был прав – никакого опыта я на уборке не получу, вот и решила оставшееся время потратить на что-то полезное. Извини, что так…
Я не закончила. И даже не поняла, за что именно извиняюсь – за то, что явилась на его глаза, когда он еще видеть меня не может? Или за все остальное, о чем он даже не догадывается?
Но Сережка только поморщился, махнул рукой и быстро пошел к выходу. Я еще минут пять стояла на месте. До чего же неприятно. От самой себя неприятно. И ведь поступила честно, чтобы совесть не мучила, а она все равно мучает. Или это вовсе не совесть, а осознание, как мое спокойное и стабильное будущее быстрыми шагами удаляется от меня, разменянное на фантики?
Какое отвратительное совпадение, что Сережка работает в той же фирме: мы могли не пересечься сегодня, но большая вероятность того, что встретились бы в другой раз. Пока медленно шла из офиса, постепенно понимала – не было никаких случайных совпадений. Когда Галина впервые обмолвилась о подработке, то первым делом я подумала не о зарплате, а о том, что мне любопытно, как живет этот человек. Он произвел на меня впечатление заранее. Ну, а то, что он обратил внимание на меня, разве можно считать просто неудачей? Не того ли я подсознательно и ждала?
Машина Александра Дмитриевича все еще стояла на парковке. Я не удивилась тому, что он ждал. Села рядом, ожидая закономерных вопросов. Уж этот человек ни одной детали не пропустил и вряд ли позволит мне легко отделаться. И в кои-то веки я не ошиблась в его оценке. Шеф не спешил заводить двигатель, он расслабленно откинулся на спинку и лениво наблюдал за мной, да и голос прозвучал очень спокойно:
– Не будет слишком смелым предположением мысль, что это и есть многократно упомянутый муж?
– Нет, просто знакомый.
– Ты при виде каждого знакомого так бледнеешь?
Я не ответила. А босс зачем-то продолжил этот изматывающий разговор:
– Перспективный парень. Я думал после Нового года повысить его до начальника отдела.
– Повысьте, – равнодушно ответила я. – Он действительно умен и ответственен. Человек, на которого можно положиться.
– Так все-таки муж?
Он уже был уверен в ответе, а я бесконечно устала.
– Я бы не хотела, чтобы его повышение хоть каким-то образом было связано со мной или моим о нем мнением.
– У вас разные фамилии, если я правильно помню.
– Гражданский брак. Вы вряд ли из тех, кто верит в паспортные штампы.
– Вряд ли. Карина, все в порядке?
– Да.
– А с мужем? Вы поссорились. Я не хотел пока поднимать эту тему, но раз уж так совпало, то… поднимаю.
– Откуда вам знать?
– Если бы твой муж сегодня имел шанс увидеть тебя обнаженной, то в кабинете ты бы взвилась, когда я писал на твоей коже. Устроила бы немыслимый скандал. В тот момент я подумал, что про мужа ты сразу врала.
– Так это была проверка? А я еще не могла понять, к чему это ребячество.
– Так вы поссорились? – он отозвался тон-в-тон.
Я медленно вдохнула.
– Это вас не касается.
Он что-то хотел сказать, но осекся. А после паузы кивнул и сменил тему:
– Как хочешь. Поехали ко мне?
– Нет. Я домой, жутко устала.
– Как хочешь, – повторил и повернул ключ зажигания.
Машина остановилась у того самого парка, где мы уже были. Какое-то место постоянных встреч. Александр Дмитриевич остановил меня тихим:
– Карина, я все-таки скажу, – дождался, пока я снова откинусь на сиденье и начну слушать. – Я с самого начала допускал мысль, что ты соврала про мужа. И принципиально не наводил о тебе никаких справок. Каждый вправе давать о себе ровно ту информацию, которую хочет. Скажи ты, что иностранная шпионка, – я бы принял и это. Но слушай… Сейчас, если тебе нужно пространство для решения личных проблем, то я готов ненадолго предоставить тебе полную свободу действий. Говорил уже, цели разрушения твоей жизни у меня нет.
Я усмехнулась:
– Ненадолго? То есть по сути свободы мне не видать?
– А ты бы этого хотела?
Я не смотрела на него и крепко задумалась. Он и сам знает ответ, так зачем сотрясать воздух? Потому после паузы спросила о другом:
– Зачем вы притворяетесь, что вам не все равно? Мы оба знаем, что я сегодня же могу помириться с Сережкой или никогда его больше не увидеть, или найти вообще другого мужчину – ничего из этого никак не отразится ни на вашем настроении, ни на планах. Так какой смысл в этих задушевных беседах?
– Неверно, – он тихо рассмеялся. – На планах все-таки отразится.
– Да ладно! – я от изумления все же глянула на него. Нет, само собой, не прониклась.
И он в очередной раз окатил цинизмом:
– Конечно. Если ты свободна от гражданского замужества в эти выходные, то это непосредственным образом отразится и на моих планах.
– А-а! – я невольно рассмеялась. – Какое счастье, что все в порядке! А то я чуть ли не заподозрила вас в человечности!
Он тоже начал смеяться, реагируя на мое веселье. Отстегнул ремень и наклонился ко мне.
– Все же здорово, когда тебя понимают. Не нужно никем притворяться.
Притянул меня за затылок и поцеловал – на этот раз без привычной, выжигающей нутро страсти. Спокойный, ласковый поцелуй, обещающий продолжение, но определенно не прямо сейчас. Не взвинченный эмоциями, но отражающий какую-то другую плоскость наших отношений. Люди, которые время от времени просто трахаются, именно так не целуются. Но у манипулятора всегда в рукаве козыри, которые в данный момент нечем бить. Потому, оторвавшись от его губ, я тихо произнесла:
– Я рассталась с Сережкой не из-за вас, не из-за каких-то чувств к вам или чего-то подобного. И мне искренне жаль, что так с ним получилось.
– Знаю. Ты не любишь меня, только хочешь. Этого мало, чтобы рвать что-то серьезное.
– Тогда, может, заодно и знаете, почему я так поступила?
– Знаю, – повторил он шепотом мне в губы. – Но на этот вопрос тебе лучше ответить самой.
Я неспешно шла к собственному дому и не оглядывалась. Возможно, он провожал меня взглядом, а может быть, сразу развернулся и уехал. Это не имело значения. Не имело значения даже, если он прямо сейчас может ехать к другой женщине. Потому что между нами нет любви, есть страсть. Но именно полное отсутствие страсти и заставило меня отказаться от порядочного и предсказуемого Сережки. Меня больше не устраивает жизнь по правилам.
