Александр Дмитриевич занимался делами еще около двух часов, потом спустился ко мне, спрашивая еще с лестницы:
– Карин, ты закончила? – он появился в проеме и замер на секунду. – Ты что делаешь?
– Решила приготовить нам ужин, – как ни в чем не бывало ответила я.
Он изумленно зыркнул на меня, но сел за стойку с другой стороны.
– Суп с плавающими макаронами? – поинтересовался с ехидцей.
– Нет, курицу пожарила. И пюре. Любите пюре? Надеюсь, Тимур меня не прибьет, что я продукты расходую.
– Тимур? – он отчего-то начал смеяться. – Ты серьезно сейчас опасаешься реакции Тимура, а не моей? Карин, у тебя точно все нормально? Ты сегодня немного странная.
– Спросите об этом еще раз, и я решу, что вам не все равно. Я захотела пюре, вам тоже понравится, вот увидите.
– Я столик заказал в вип-зоне, терпеть не могу тратить деньги вхолостую. Ты не хочешь ехать? Боишься встретить Сергея или общих знакомых? Очень сомневаюсь, что там…
Я перебила:
– А что, Александр Дмитриевич, вам не нравятся революции? – я, улыбаясь, поставила перед ним тарелку.
– Не знаю, до тебя никто не пытался, – он тоже улыбался, но пристального взгляда с меня не сводил. – Но мне не нравится упускать инициативу.
– Конечно. Вы любите подчеркивать власть.
– Карина, я про зубы уже говорил. И не выставляй меня сумасшедшим тираном. Я готов уступать, в определенных границах.
– Вам побольше курицы?
Мы все же поужинали, он не стал отказываться. Но притом мельком посматривали друг на друга, как если бы ждали какого-то взрыва. Я ждала, а он лениво наблюдал за тем, как я тяну время.
– Ты и на дачу ехать не хочешь? Могу я узнать причину? Там такая изоляция, что твои крики в радиусе тридцати километров никто не услышит, – сказано это было так мягко, обещающе, что мурашки по спине побежали – и совсем не от ужаса.
Но я не собиралась отступать:
– Именно поэтому. Я хочу иметь свободу уйти в любой момент, а не быть привязанной к этой изоляции и вашим решениям.
– То есть здесь ты ощущаешь себя в безопасности от моих решений? – он начал смеяться.
– Более или менее, – я пожала плечами.
– Скажи, чего хочешь. Точнее, где.
Я закусила губу. Но потом решилась:
– В спальне.
Темная бровь изогнулась:
– Как престарелая семейная пара?
– А у вас аллергия на удобные поверхности? Вы же любите разнообразие и игры. Давайте разок притворимся приличными людьми.
Он хмыкнул, а потом расхохотался в голос:
– Вот это уж точно в мои планы на выходные не входило.
– Кто бы сомневался…
– Если ты закончила, то пойдем.
Я напряглась и уточнила:
– Куда?
– В спальню. Не знаю, в какой момент ты начала считать этот дом зоной комфорта, но ты явно ошиблась в этом убеждении.
– Звучит угрозой!
– Угроза и есть. Поспеши, Карина, а то мы снова не доберемся до кровати.
Вот только теперь я начала сильно волноваться:
– Александр Дмитриевич, кажется, вы неверно меня поняли…
– Считаю до трех, Карина. А после я тебе наглядно покажу, у кого инициатива, а кто не может уйти в любой момент.
Так или иначе, но уже на цифре «два» я спешно поднималась по лестнице на второй этаж. Вроде бы добилась всего, чего собиралась, но выходит как-то не так, как выглядело в мыслях. Снова никакой романтики и нежности, ничего предсказуемого. Да, я могу задавать правила в наших отношениях, но начальник их мгновенно исказит до своих. «Готов уступать в определенных границах», как же – куда ни ткнись, везде его границы.
Глава 29
Он довольно часто давил на меня психологически, но впервые я ощутила совсем другое давление – и нельзя сказать, что была к нему готова. Александр Дмитриевич почти насильно раздевал меня: стаскивал футболку, штаны. Я не сопротивлялась, ведь и без того понимала, что к этому все шло. Хотела близости, но меня обескуражил его напор.
Неловкой попыткой вновь перехватить инициативу или обернуть происходящее шуткой был мой веселый вопль:
– Опять только я? Ну уж нет, давайте-ка тоже раздева…
Он не позволил мне закончить, буквально заткнув рот поцелуем. Жадным, каким-то сразу глубоким и насыщенным страстью, словно был к этому моменту уже зверски возбужден. Но когда успел? Или таким образом он мне не позволял опомниться? Вскрикнула, когда он прикусил мне нижнюю губу, но снова погрузил язык в рот и вынудил ему отвечать. Притом руки его не останавливались, избавляя меня от остатков одежды.
Но, вопреки моим ожиданиям, толкнул меня не к кровати, а в сторону гардероба. Перехватил за талию, крепко прижимая к себе и, наконец-то, оставил мой рот в покое. Не то чтобы я мечтала разорвать этот немыслимый поцелуй, но не очень приятно, когда ты хочешь возмущаться, а тебе возмущалку затыкают.
– Приличного человека из вас не получилось, – съязвила я.
– Это точно.
Он потянулся к шкафчику наверху, но меня не выпускал. Нажал несколько раз на какие-то цифры, после чего я заинтересовалась, что его так увлекло над моей головой. Естественно, этот запертый шкафчик я видела многократно и по умолчанию предполагала, что это сейф для хранения документов или каких-нибудь особо ценных вещей. И только теперь дошло, что сейф у него стоит в кабинете – собственными глазами видела… зачем же ему хранить документы в спальне? И почти наверняка угадала, что он оттуда сейчас вытянет.
– Наручники? – не выдержала я, разглядев металлическое кольцо в его руке. – Не могу поверить!
Он со смехом коснулся губами уголка моего рта.
– Удивлен, что ты удивлена. Кто-то недавно заявлял, что в любой момент может уйти? Проверим.
– Эй! – я не знала, то ли хохотать, то ли срываться с места, пока не поздно. Но ведь одежду всю не соберу… Посчитала это достаточной причиной, чтобы побег отменить. Но все же высказаться право имела: – Я вам не настолько доверяю, чтобы играть в такие игры!
– Карина, в этом весь смысл. Не доверяй мне, тогда и эмоции будут ярче.
– Какие эмоции? Паника? Так я близка! А что вы еще оттуда берете? – он никак не позволял мне развернуться и посмотреть. – Что вообще у вас там есть?
– Могу сказать, чего нет. Кляпа. И сейчас это самый печальный факт. Но если продолжишь, то обещаю сделать кляп из подручных материалов.
– Это еще зачем? Вам не нравится мой язык?
Он глянул на меня со смехом в глазах и приподнял бровь – сравнивал, наверное, как я лучше – с языком или без. Что-то выбрал и снова перехватил меня, теперь утаскивая к кровати. Я пыталась сопротивляться, неуверенная в том, что хочу ограничения собственной свободы, но в него сегодня будто бес вселился. Защелкнул наручник на запястье, пропустил цепочку через перекладину, поймал вторую руку и тоже пристегнул. Я попыталась подползти ближе к изголовью, но он за талию потянул меня, наоборот, ниже – так, чтобы руки оказались почти на весу. Неудобно.
