Он, все так же улыбаясь, отвел глаза в сторону – задумался. И соизволил ответить только через пару минут размышлений:
– Нет.
– Нет? – я действительно удивилась. Почему-то до сих пор пребывала в уверенности, что все его угрозы – только часть общей игры, но при прямой просьбе он пойдет навстречу.
Он перевел взгляд на меня.
– Нет. Потому что ты мне все еще не надоела. А после сегодняшнего я понял, что в тебе еще масса интересных резервов.
Я вдруг поняла, что именно он может иметь в виду под таким конкретным отказом – не хочет, чтобы я вместе с расторжением договора совсем исчезла. Осознав, объяснила со смехом:
– Александр Дмитриевич, финансовую ответственность мы можем перевести только на секс. Такой вариант вас устроит, или вам действительно нравится видеть во мне уборщицу, а не только любовницу?
Он рассмеялся и теперь крепче ухватил меня за талию:
– Договор о сексуальных услугах не вписывается в наше законодательство. За такой договор на меня и уголовку можно повесить.
– Заключим устный контракт. Мы будем любовниками до тех пор, пока разбитая ваза вообще не выветрится из памяти. Точнее, пока оба будем этого хотеть. Где расписаться?
– Языком распишешься, когда я немного передохну.
– Согласна! А по ходу дела придумаю, где вы языком потом подпишетесь.
Но он удивил сосредоточенностью:
– Подпишем, без проблем, вообще вне рамок всяких договоренностей. Я тебя услышал, Карина. И ответ не изменился.
– Да почему? – я неожиданно разозлилась, вывернулась из его рук и схватила платье. Одеваясь, недовольно бурчала: – Это какая-то нелепица, честное слово! Вам нравится, что именно я перестилаю вашу постель, глажу ваши рубашки, или что?
Он тоже натянул штаны и встал, но не приближался.
– Да нет, – ответил легко. – Мне совершенно фиолетово, кто гладит мои рубашки.
– Отлично! А то очень похоже на какие-нибудь семейные отношения, – я не удержалась от сарказма. – Мол, только она имеет право складывать мои футболки и мыть мой пол, только ей я доверяю, и все такое. Влюбились, что ли? Еще и замуж позовите!
Он растерялся от моего раздражения:
– Замуж? Э-э, я уже вроде бы сказал, что мне без разницы, кто будет убирать в моем доме. Вообще не считаю этот вопрос чем-то принципиальным.
Я притихла и удивленно покосилась на него:
– Тогда почему не хотите отпускать?
– Неверно. Я вижу, что этот вопрос для тебя важен, потому намерен стрясти какие-нибудь дополнительные бонусы. На что ты пойдешь ради расторжения договора?
А вот это уже прозвучало шуткой. Да я уже на все пошла! Представить себе не могу, что бы эдакого он захотел от меня, чего еще не было или не будет в будущем. Минет? Да с перевеликим удовольствием – я сама с ума схожу, когда контролирую его возбуждение. Или секс в невесомости при прыжке с парашютом? Так всегда готова попробовать!
– Ладно, – я усмехнулась. – Чего вы хотите взамен?
Он уже направился на кухню, чтобы налить обещанный чай, ответил на ходу:
– Васнецов все-таки настаивает на моем присутствии на юбилее. Он важный деловой партнер, не хочу его обижать. Пойдешь туда со мной. Если явлюсь без спутницы, то его дочка оседлает меня прямо там – почти как ты сегодня. А с ней быть грубым мне тоже для бизнеса невыгодно.
– Галя вам не нравится? – уточнила я.
– Не знаю, – он пожал плечами. – Вообще о ней в этом ключе не думал. Спать с ней я точно не собираюсь – потом проблем не оберешься.
Это да. С Галей так запросто не позависаешь, потом еще и жениться заставят. Хотя этого никто не заставит, само собой, но на бизнесе скажется. Вот он и не суется туда, откуда не предусмотрено мирных выходов.
– А Вероника Ивановна? – я все еще не понимала. – Я имею в виду, почему ее с собой не взять на юбилей?
Он обернулся:
– Моя Вероника и так делает больше, чем способен человек. Зачем мне просить лишний раз ее, если могу попросить тебя?
Я задумалась. А ведь просьба оказалась не такой уж и простой. Про парашют было бы лучше.
– Там будут все, включая Галину… – неуверенно ответила я.
– То есть ты до сих пор зацикливаешься на чужом мнении? Что в наших с тобой отношениях такого, о чем нельзя знать остальным? Или ты снова начнешь мне чесать про свое замужество? Назови хоть одну разумную причину, почему кто-то вовне может определять, идти нам куда-то вдвоем или нет?
– Я поняла, вы снова взываете к моему азарту, – я уселась за стойку. – Хорошо, я схожу с вами на юбилей.
– Или я все-таки хочу убедиться, что ты меня не стесняешься, – буднично заметил он, хотя в глазах его плескалось буйное веселье. – А то такой удар по самолюбию!
На это я просто отмахнулась. Шутит же, понятное дело. Таких мужчин не стесняются – такими гордятся, выставляют напоказ, такими хвастаются перед подругами. Мне просто хвастаться не перед кем, но если я действительно собираюсь продолжать с ним отношения – а я определенно собираюсь – то пора уже перестать делать из них тайну. И пусть осудят те, кому нравится судить. Просьба привела меня в тупик – теперь придется объясняться с Галей. А почему я раньше не нашла времени и сил с ней объясниться?
Глава 36
Не знаю, чего именно я ожидала от Галины в ответ на мои признания. Всегда знала ее как открытого и добродушного человека, но ведь она свой интерес к моему начальнику обозначила прямо – нравится, хочу заполучить и готова для этого пойти на жертвы. Жертвы соперниц, конечно. Вряд ли что-то другое предполагалось в виду. Ничего плохого или даже сомнительного она по отношению ко мне за годы знакомства не совершила, это бы здорово облегчило моральную дилемму. И тем не менее, я всерьез опасалась, что увидь она нас на юбилее отца под руку с Александром Дмитриевичем, и реакция может быть непредсказуемой. Вплоть до некрасивого скандала.
Потому я и решила поговорить с ней заранее, до начала знаменательного события. Пусть выскажет все, что накипело, на этом и закончим.
Смущало меня попутно и другое: Александр Дмитриевич явно предпочел меня Галине, но далеко не потому, что я умнее, красивее, сексуальнее и встречена раньше нее. Сам того не заметив, он озвучил и другую вескую причину. К Гале он не смог бы относиться несерьезно без ущерба для репутации и бизнеса, он не рассматривает ее ум или сексуальность вообще, чтобы не напороться на проблемы. А со мной отношения могут быть каким угодно несерьезными, это ничем для него не чревато. Вот такая мелочь – но мелочь-то принципиальная, важная граница между настоящими чувствами и возможностью расслабиться без последствий. Я могу нравиться ему только этим отсутствием проблем и ничем больше. Он никогда и не вводил меня в заблуждение на этот счет, но теперь настроение от осознания здорово испортилось. Вспыхнувшая и уже осмысленная влюбленность требовала взаимности – не только сексуальной, но и эмоциональной. А вся наша взаимность была основана лишь на том, что он выбрал самую беспроблемную девушку из тех, кто устраивал его по остальным параметрам.
