– Предложи шефу египетские пирамиды из ящиков Оле-Олы на какой-нибудь главной площади. Или Эйфелеву башню. И шоу с раздачей эд-хока.
Кирилл моргнул и расплылся в счастливой улыбке:
– Да это же гениально, Саша! Ты знаешь, что ты гениальна?
– Знаю, – буркнула я и пошла к себе.
На душе не было осадка. Оказывается, с иллюзиями расставаться даже приятно. Главное, их развеять вовремя и порадоваться, что не пришлось тратить себя на «фотошоп».
– С меня цветы, конфеты, шампанское! – крикнул вдогонку Кирилл.
Я обернулась и строго сказала:
– Стоп! А вот этого точно не нужно.
– Но…
– Иначе заложу, что идея не твоя.
– Понял-понял.
Я закрыла за собой дверь в приёмную, и оставила Кирилла в прошлом. Снег тоже красивый, но он тает – пшик и лужица!
Глава 23
Моё настоящее уже сидело за директорским столом, склонившись над бумагами. Дверь в кабинет была раскрыта. Место Дианы пустовало. Я тихонько прошла и оперлась о косяк, пользуясь моментом побыть с ним вдвоём, пусть даже так… издалека.
Шеф снова не выспался, хотя под загаром бледности было и не рассмотреть. Джек меня не замечал, что-то сосредоточенно бубня себе под нос. В раскрытое окно влетела занудливая осенняя муха и принялась кружить над головой Джека. Он посмотрел вверх и проговорил по-русски:
– Муха, мухи, мухе, мух… – вскочил с каким-то документом в руках и с воплем американского неандертальца бросился на нарушительницу спокойствия: – Ааа, кто придумал этот русский?!
Одномоментно муха была зверски убита, я громко засмеялась, и Джек меня увидел. Он возмущённо всплеснул руками:
– Нет, балерина, ты скажи, зачем вам, русским, нужны эти падежи, склонения, спряжения?! Почему у стола есть род?! Я не собираюсь заниматься с ним сексом! Вы что, извращенцы?!!!
– Наверное, – смеялась я, чуть ли не сползая на пол от хохота, держась за ручку двери.
А Джек, заразившись смешинкой, широко осклабился и сказал на изумительном русском:
– У тебя красивые ножки, балерина. Чтоб я сдох!
– Сдыхать не надо, вы меня живым весьма устраиваете, – ответила я по-русски и, видя замешательство на его лице, перевела.
– Устраиваю? – Он приосанился. – Ещё бы!
– И потом, если вы сдохнете, завод так и не узнает, за сколько вы скосите всю траву на территории, – добавила я, смеясь. – А у них ставки. Вопрос не шуточный.
Джек ошарашенно моргнул.
– Ставки?!
– Ага, варианты пока следующие: неделя, пять дней, три… Бегают ко мне за консультацией.
Он прыснул совсем по-мальчишески и глянул с задорным огоньком в глазах.
– А ты?
– А я храню нейтралитет.
– Нет, за сколько скошу, как считаешь? – Он уткнул руки в боки.
Я хихикнула и с умным видом взяла лазерную указку, подошла к плану завода, висящему на стене под стеклом.
– Ну, если учесть что два фланга: слева вдоль забора до столовой и справа, между центральным КПП и грузовым, вы скосили за пару ночей. Во сколько начинали, в пять?
– Охрану разгоню к чертям, – хмыкнул Джек и подошёл ближе. – Учитывая, что территория завода составляет пятнадцать гектаров, из них одиннадцать заняты под постройки и асфальтовые дороги…
– А вы скосили только половину гектара… – очень серьёзно сказала я, с трудом сдерживая так и прущий из меня хохот.
– И потом, я же не буду косить засаженные цветами газоны и участок над водохранилищем. Там искусственное покрытие сверху.
– А так вообще остальное собираетесь? – прыснула я, аж слёзы на глазах выступили.
– Ну… Это не только от меня зависит, – он скосил на меня хитрый взгляд.
Я покрылась румянцем и закусила губу от смущения. Джек остался доволен и продолжил:
– Ага. Гектара два уже подстрижено газонокосилками. Остается ещё два гектара, – он посчитал в уме и заявил: – Получается восемь дней. Прибавляем командировку по региону, в которую мы с тобой едем на следующей неделе. Выходит, все две недели. – Посмотрел на меня смеющимися глазами. – А они говорят за три дня… Скажи, балерина, они думают, что я – монстр?
– Очень может быть.
– Или не умеют считать. Если аналитики по продажам или кто-то из бухгалтерии заявил в пари меньше восьми дней, уволить на хрен.
– А может, они рассчитывают на повышение производительности? Можно косить вместо обеденного перерыва и после шести.
– Неа, – мотнул он головой. – Только на рассвете. С чёртовыми твоими соловьями.
У меня мурашки побежали по спине: моими… соловьями…
Это было удивительно, как он слышит и помнит всё, что я говорю ему. А, казалось, в одно ухо влетело и туда же вылетело, наткнувшись на дела поважнее, чем россказни ассистента из провинции. Выходит, нет?
В дверях появился директор по продажам Али Челик. Шеф поманил его к карте.
– Тут серьёзный вопрос наметился… Балерина, кофе нам принеси.
Я вышла в приёмную. Диана уже сидела на своём месте.
– Ну, ты как? – спросила шёпотом. – Не уволил?
– Нет, всё норм, – кивнула ей. – За вчерашнее спасибо! Просто большое человеческое и нечеловеческое тоже!
Она пожала плечами и снова приняла равнодушный и чуть заносчивый вид. Ну, и пусть! Может, это её стиль?
Из кабинета директора послышались басистые раскаты хохота, выглянул Джек и с хитрым прищуром сказал:
– Восемь дней. Али не увольняем. Зови Батура… И кофе, много кофе! Будем собирать ставки!
Я козырнула и направилась к двери. Нет, весело у нас! Подружке расскажу, не поверит!
Кофе занялась Диана, он у неё почему-то лучше получается, а я пошла за финансовым. Злобный карла, пыхтя, отправился к генеральному, на всякий случай прижав картонную папку к груди, как щит. Молодец, всегда готов к обороне!
На лестнице показался техник Гена, как всегда, с чемоданчиком инструментов.
– О, а я к Батуру, кондиционер чинить. Придётся устроить перекур. А у тебя как дела? – подмигнул он. – Цветёшь вся!
– Хорошо. А ты тоже ставки на шефа делаешь? – спросила я.
– Нет, он слишком непредсказуемый. Вчера в его номере в гостинице менял лампу. Разбил, новую, прикинь? Я думаю, вот же псих! Злюсь. А он похлопал меня по плечу по-дружески и сказал, что ему жаль. Как человек.
– Да, он и есть человек, – сказала я, чувствуя подступающее к сердцу тепло. – Хороший человек.
– Потом ещё спросил: как правильно по-русски сказать «сто процентов» и кулаком махнул так эмоционально, типа чтоб наверняка.
