* * *
Когда я проснулась, я лежала на собственной кровати в своей комнате, зачем-то укрытая по самый подбородок одеялом. Жарко. Шторы задвинуты. Красивые у меня шторы: зелёные с золотыми лилиями, из тяжёлого атласа. А обои, конечно, дрянь…
– Сандра, – взволнованно пробасили рядом.
Я перевела взгляд, в фокусе появился Джек. Почти с таким же лицом он собак тетёшкал за складами, только теперь оно было ещё и жалостливое. Надо же… В тумане за его спиной маячила мама, Таня и Дина с дурацким ободком на баклажанных волосах.
– Сандра, – повторил Джек, склонившись надо мной.
Я вспомнила всё, что предшествовало моему обмороку, слёзы подкатились к глазам, и я буркнула по-русски:
– Уйди! – и отвернувшись к стене, пробормотала: – Всё равно люблю тебя, чтоб ты провалился…
– Что она сказала?! – воскликнул Джек, оборачиваясь.
Таня перевела.
– Я не уйду, – нагло заявил Джек и осмелился тронуть меня за плечо. – Сандра, ты приходи в себя. Поспи ещё. А я тут подожду, когда тебе станет лучше.
– Что он сказал? – спросила Дина.
Таня снова перевела. Мама предложила всем чаю.
Боже, – я закрыла руками лицо, – ещё б инопланетяне к нам пожаловали, и тогда можно чай пить счастливой, дружной семьёй…
Судя по шарканью и скрипу двери, мама вышла. Повисла пауза. Я спиной чувствовала, что все смотрят на меня. А так хотелось остаться одной, нареветься в подушку, нажалеть себя… И, главное, чтобы этого гада-обманщика, работающего против мой страны и вечно красивого, как бог, не было тут! Ненавижу! Ненавижу!
Увы, судя по тишине, никто не собирался расходиться. Да здравствует цирк! Злость пересилила слабость. Я резко села и, не обращая внимания на дикий «вертолёт», заорала на Джека:
– Get the fuck outta here! I mean it! You, fucking jerk and lier!
[18]
Он выпучил глаза и стоял, как пень. Я кинула в него подушкой. Он поймал, опешивший. Дина пробурчала:
– Нечего сестру нервировать, Тань, скажи этому хрену, чтоб валил.
Таня слегка растерялась, а Дина нет. Поджала губы, уткнула руки в боки и гаркнула на моего властного босса:
– Fuck you! Это и дурак у нас знает. Не понятно? И конфеты свои забирай! Мне сестра дороже твоих подачек.
Таня, как самая разумная среди нас, проговорила примирительно Джеку по-английски и аккуратно взяла под локоть:
– Будьте любезны, Джек, давайте выйдем, дадим Саше отдохнуть. У неё стресс. После обморока такое бывает.
– Да! А потом глубокая депрессия и адовый пипец! Я-то знаю! Поэтому Fuck you! – настойчиво повторила Дина.
Джек вырвал свой локоть из примирительных Таниных рук и хмуро сказал, обращаясь ко мне:
– I'll be back
[19].
Я накрылась одеялом с головой, прячась от его жгучих карих глаз. Да уж, Терминатор тоже так говорил. А потом был Терминатор 3, 4 и 5. Я точно сойду с ума…
Глава 31
Во всём есть польза. Даже в пятнышках на обоях. Я уставилась на них, отвернувшись от мира, и просто дышала. Вдох-выдох, вдох-выдох.
Невесомая маленькая ручка погладила меня по голове – мама. У неё всегда прикосновение такое, будто эльф пролетел и крылышками провёл. Почти не почувствуешь, а всё равно успокаивает, потому что мама.
По прошествии многих минут и ползучей тишины мой разум начал просветлевать. Стало неловко и не по себе. В английском есть хороший глагол – overreact – перереагировать, если добуквенно. Это как раз было обо мне…
Почему я упала в обморок? Может, потому что мгновенно вспомнился прадед по линии папы, репрессированный якобы шпион. Его арестовали. Прабабушка и папин отец его больше никогда не видели. О нём толком и неизвестно ничего, кроме того, что играл в любительском театре, изучал языки… Как я. Как Джек. Прабабушка была тоже натурой чувствительной и умерла от сердечного приступа рано, дедушка воспитывался в детском доме. Потом бросил жену с детьми.
Мой папа тоже поступил, как он. Хотя поначалу у него с мамой была безумная любовь. Даже все говорили, что так не бывает… – сглазили, наверное. Или просто папе нужен был кто-то практичный, с трезвым взглядом на жизнь и умением готовить борщ, как его новая жена. Как бы то ни было, в момент, когда я сидела за столиком перед Игорем, в память врезался только прадед на малюсенькой фотокарточке. Яркий, черноволосый, красивый… Враг народа… шпион. Я вдруг ощутила безысходность, словно за мной гонятся, а я оказалась в тупике. И я внезапно позволила своему сознанию унестись. Могла собраться, могла взглянуть в глаза Коврову, но не захотела… Подсознание сработало, защищаясь? Или прав был викинг насчет генов? Кто его знает! Однако психованный спецагент никому не нужен, и потому мой демарш вроде бы даже в плюс можно зачесть…
Сердце стучало отчаянно.
А Джек? Чем больше я думала и сопоставляла, тем больше складывался карточный домик, вырисовывая в центре короля треф – яркого, черноволосого, красивого… шпиона. Вдруг вспомнилась пометочка CIA в начале трудовой биографии Джека на корпоративном сайте, меленькими такими буковками, почти как дополнительные штрафы и комиссии в кредитных договорах. Итак, CIA – в переводе ЦРУ. Всё совпадало: он работал в Лэнгли, а там находится Штаб-квартира ЦРУ. Это каждому любителю детективных сериалов известно; он виртуозно умеет драться; скрытный… Да и остальное.
Сердцу опять стало больно. Как Джек мог так меня подставить?! И сам при этом постоянно пытался обвинить меня во лжи?! Любимое выражение у него «вокруг пальца»! Я сжала от злости пододеяльник – у кого что болит, тот о том и говорит. Обманщик! Профессиональный, виртуозный лгун! Совесть нигде не жмёт!
Мама повздыхала и ушла. А мне представились глаза Джека, карие, живые. Руки его – большие, тёплые, ласковые… Губы… Тело жаркое, неутомимое, сильное… Я резко села на кровати и схватилась за голову – а что делают со шпионами? В тюрьму сажают, или высылают из страны. Я стянула с тумбочки ноутбук и включила интернет.
Нашла кучу разной информации, в том числе и то, что из страны высылали только тех, у кого дипломатическая неприкосновенность. Паспорт Джека дипломатическим вроде не был. Хотя я не видела, всё через отдел кадров проходило. И это значило, что тюрьма не исключается… Сердце заныло.
Я снова принялась читать о реалиях шпионской жизни. Судя по новостям, их ловили весьма активно. И даже забавных случаев было немало, когда американский агент переоделся женщиной и забыл парик потом в туалете в торговом центре, где менял наряды. Зацапали. А другой ходил на встречу с осведомителем с куклой-новорождённым в руках. Час гулял при сорокаградусном морозе… Ну, не дурак ли? Только это всё для комедии с элементами боевика подходило, а то, что происходило со мной – скорее для трагедии.
