– Всё, а теперь спать! И никаких гвоздей!
Вот тиран, и не повизжишь…
* * *
– Ой, а тут камеры… – пробормотала я в его спальне.
– На хрен камеры, – буркнул Джек, содрал со стены картину и часы, сгрёб все корпоративные безделушки в лишнюю простыню и выставил в коридор. Осмотрел внимательно плинтусы, и заклеил противопожарный датчик скотчем. – Всё, так спокойна?
– Наверное. А жучки?
– Наш храп не грех и послушать, – заявил безапелляционно мой любимый мужчина. – Пусть завидуют. Я в душ, а ты марш в кровать!
Стянул с себя рабочую рубашку и проследил, как я укладываюсь. Душ принял за минуту и лёг рядом. Красивый и волнующий, он вкусно пах собой, морем, свежестью… но я и правда потратила слишком много сил и нервов за эту ночь.
– Спи, – сказал он. – А то штраф из зарплаты вычту.
– Да, сэр, – пробормотала я, уткнулась носом ему в плечо.
Укрытая одеялом и его рукой, я, согрелась, наконец, и заснула. Сладко, как в детстве. И не знаю, кто из нас громче храпел…
* * *
На удивление, я проснулась первой. Он разметался на кровати, вытеснив меня на краешек. Даже вторую подушку под себя подмял. А мне и так хватало. Сквозь жалюзи рвалось в комнату воскресное утро, чирикали на ветках за окном воробьи.
Я положила ладони под голову и начала смотреть, как Джек спит. Джакобо Мария Изандро… С ума сойти! Какое имя у него красивое! Как и сам. Забавно получается, я – Александра, он – Изандро. Выходит, мы с ним немного тёзки…
А я бы не отказалась ни от фамилии Рэндалл, ни от того, чтобы стать миссис Рендалльез. Лишь бы просыпаться вот так, рядышком. Пусть и на узких сантиметрах края двуспальной кровати. Я вздохнула и продолжила наблюдать за чудом преображения, которое сотворил сон: возле меня был совсем не генеральный директор и не пират, и не хулиган с Нью-Йоркских улиц, всё попробовавший на своём веку, а юноша, мальчишка. Просто очень крупный. С чернющими ресницами и бровями, естественно тёмными веками, румянцем через бритую щеку, упрямым характерным подбородком. Чёрным завитком, упавшим на высокий лоб, и приоткрытым чувственным ртом. Мощное тело только на бёдрах накрыто простыней, и сейчас было моим. Без остатка. Как же хорошо было лежать рядом и смотреть без смущения и условностей, без необходимости быть кем-то и какой-то… Просто быть. Как сейчас. Просто дышать и видеть, как дышит он.
Джек приоткрыл глаза и, увидев меня, распахнул их, засиял. Повернулся с живота на бок. Провёл пальцем по моей щеке:
– Привет, маленькая. Порозовела, слава Богу!
– Привет… – улыбнулась я.
– Где твоя подушка? – удивился Джек.
– Вам, сэр, одной было мало.
– Упс, – он приподнялся, обнаружил вторую подушку под своим бедром, виновато протянул мою из-под щеки мне. – Сорри… Сейчас будем тебя кормить.
Джек хотел было вскочить, но я попросила:
– Подожди…
Он застыл, а я счастливо выдохнула.
– Чего? – улыбнулся Джек.
– Просто.
– Что просто?
– Нравится на тебя смотреть, – призналась я.
Он провёл рукой по моим волосам, тыльной стороной ладони по щеке, по шее, по плечам. Аж мурашки пробежали по коже.
– Красивая, – прошептал Джек. – Солнце в волосах…
– И ты, – ответила я.
Он придвинулся. И я. Чтобы задумчиво коснуться его, почувствовать кончиками пальцев его скулы, нос, подбородок… Всё, на что так хорошо было смотреть, ещё приятней было трогать. А, касаясь, чувствовать себя неизмеримо богатой – у меня есть огромное сокровище: любовь на ощупь, любовь, которая не просто в сердце живёт или в мечтах, а прямо тут – напротив, во плоти, с лучистыми глазами и атласной кожей. Я зажмурилась. Это было блаженством – ощущать, как любовь льётся из моего сердца – к нему… Словно вода из горного ручья. И ей нет предела…
– У тебя такое выражение, что хочется непременно прочитать твои мысли, – прошептал Джек. – О чём ты думаешь, Сандра?
– О тебе.
– А что?
– Не скажу…
– Так не честно, – ещё тише прошептал он.
И я ощутила вкус его губ. Нежных, требовательных.
– Всё равно не скажу, – улыбнулась я, чуть отстраняясь. – Однажды ты догадаешься сам.
Я открыла глаза. В нём читалось нетерпение и желание знать прямо сейчас.
– А если я… – заговорил он.
– Даже если ты напишешь приказ и меморандум и прикажешь мне сказать под угрозой увольнения, не скажу, – ответила я с тихой улыбкой, а про себя договорила: «…про то, что я люблю тебя. И буду ждать, пока ты скажешь мне то же…» Я поцеловала его подбородок, ямочку у основания шеи, плечи.
– Ты же плохо себя чувствуешь… – пробормотал, пьянея, Джек.
– Сейчас хорошо, – прошептала я, продолжая спускаться дорожкой поцелуев к его животу и ниже, под простыню.
– Боже, Сандра… – скоро простонал он.
Я не ответила, просто подарила ему всю нежность, что вырывалась наружу. А потом получила море нежности взамен… Ласковой, благодарной и, может быть, чуть печальной. Как начало осени, с высоким небом и чувствами, которые после безумия яркой, неконтролируемой жары, внезапно обретают глубину.
А потом мы вместе принимали душ, одевались и готовили завтрак. И, казалось, – правильно только так. И так должно быть всегда. И будет. Но вдруг Джек сказал, насыпая сахар в кофе:
– Сандра, я должен уехать.
Сердце моё глупое мгновенно испугалось и защемило. Разум запаниковал: вдруг всё в нём – только мои иллюзии, а его слова – ложь?
– Надолго? – я достала из холодильника сливки и постаралась ничем не выказать свой страх.
– Как получится, – ответил Джек. – Пожалуйста, перед тем, как поедешь домой, напиши региональным, что поездку на следующей неделе я вынужден отменить. Дела сами не решаются…
– Я поняла, – я заставила себя улыбнуться и козырнуть. – Ваш верный ассистент всегда будет на службе, сэр.
– Спасибо, но вернёшься только после двух выходных, – кивнул он, и в глазах его промелькнуло что-то странное. Джек встал передо мной и взглянул так, словно собирается сказать что-то важное. Начал серьёзно с придыханием: – Сандра…
– Да? – я замерла, готовясь к признанию… В любви или в предательстве? О, Боже…
Но лицо Джека тут же изменилось, он засмеялся и произнёс шутливо:
– Я хотел сказать, как директор и не только. Ты чтобы тут спала, как следует! И ни с кем в моё отсутствие никуда. Во избежание… И чтобы ела! Шоколадный торт мы тебе организуем прямо сегодня. И потом тоже. Я проконтролирую.
«Но ведь ты не это хотел сказать!» – возопила внутренне я. А в хитрых, живых глазах Джека уже не было и намёка на исчезнувший момент. – «Плут! Каков же плут! Можно ли тебе вообще верить?!»
