– Девушка, не подскажете, куда Герда ушла? – тихим, немного хриплым голосом.
– Ты на самом деле не спорил? – сжимаю в кулак ворот его рубашки. – Не спорил же. Я знаю, что не спорил, – всхлипываю, – ты не мог. Ты не такой, я знаю.
– А ноги все оттуда же. Гера, если бы я спорил, ты бы мне уже давно дала, – отцепляет мою руку.
Сколько самоуверенности. Хотя, кажется, в его словах одна правда.
– Я не хотела тебя обидеть, мне просто страшно.
– Почему? – в самое ухо, стискивая меня в объятиях.
– Ты слишком хороший.
Шелест смеется.
– Умка, ты меня еще не знаешь. Я могу быть очень и очень плохим, – все тем же шепотом, – поэтому будь умницей и не хулигань.
Теперь смеюсь уже я. С надрывом.
– Когда Куликова устраивает вечеринку?
– Завтра. Завтра же пятница?
– Да.
– Завтра. А что?
– Я передумала, я пойду с тобой.
– И какова причина столь резких перемен?
– Хочу быть умницей, – приподнимаю бровь, смотря ему в глаза.
– Зачет. Пятерка тебе, малая, за поведение.
– Рано Вы, Богдан… как у тебя отчество?
– Николаевич.
– Богдан Николаевич, мне оценки за поведение ставите, это надо делать после вечеринки, а не до.
– Ха, согласен. Ладно, пошли, а то влетит тебе по заднице дома, и никуда завтра не пойдешь.
Поднимается, подавая мне руку.
– Юбку поправь и пиджак.
Одергиваю юбку, приглаживая края пиджака. Шелест же слегка одергивает ворот рубашки.
Он провожает меня до машины, чмокает в губы и, захлопнув дверцу, уходит.
По дороге домой не могу найти себе места. Постоянно ерзаю. Меня переполняют эмоции, и я безумно жду завтра. Я хочу как можно дольше находиться рядом с ним. Потому что с ним мне легко, с ним я не чувствую себя никчемной.
Дома стаскиваю сапоги и прямиком иду в кухню.
– Любава, привет!
– Привет, моя красавица, как твои дела?
– Лучше всех. Можно мне чай и конфет?
– Конечно, моя хорошая. Как в школе? С Павликом не помирилась?
– Не…
– И правильно. Никогда он мне не нравился, глаза хитрющие.
– Это да, – смотрю в окно, размышляя над тем, как отпроситься на вечеринку.
– Держи чаек и конфетки.
– Спасибо, – делаю глоток и разворачиваю конфету, – Люб, к нам в субботу придут гости.
– Ох, одноклассник, твоя мать мне уже столько понарассказывала, что страшно.
– В смысле?
– Не надо тебе, девочка, с ним общаться.
– Почему? Что она сказала-то?
– Мальчик не твоего уровня и…
– Люба, ты чего? Я думала, кому-кому, но тебе в этом доме…
– Тише. Не кричи. Я это говорю, потому что они тебе жизни не дадут. Родители твои, – говорит отрывисто и с недовольством, – и так затюкали. Пойду я, у меня там еще уборка.
Люба уходит.
А она права. Жизни они мне не дадут. Отец по щелчку пальцев может запереть меня дома. И Богдана я больше никогда не увижу. Вздыхаю.
– О, ты уже дома, – мама, стуча каблучками, проходит в кухню и садится на соседний стул, – мы с отцом завтра с утра улетаем в Берлин, у него какая-то сделка, на которой нужно и мое присутствие, – гордо задирает подбородок.
А вот эта новость меня радует. Ужина не будет. Прекрасно. И на вечеринку отпрашиваться не придется. Просто уйду и все. Переночую у Куликовой.
Какие бы у нас отношения ни были, но комнаты ей точно будет не жалко.
– Здорово, – улыбаюсь, – побудете с папой вдвоем.
– Поможешь собрать чемодан?
– Конечно.
Мама, почти летя, бежит в комнату. Иду следом.
– Хочу взять вот это платье, надену его на ужин.
– Классное. И черное какое-нибудь возьми, пригодится.
– Герда, ты права. От Шанель. Куда же без черного платья от Шанель, – улыбается. Сейчас у нее искренняя улыбка. Другая. Сегодня мама настоящая. Может быть, если бы отец любил ее хоть немного, у меня была бы мать.
Она что-то говорит, жестикулирует, но я словно в банке. Слышу лишь редкие фразы…
– Так что Броня сказал перенести ужин на следующее воскресенье.
– Хорошо. Мамуль, я пойду в комнату, спать так хочется. Все эти дополнительные занятия очень выматывают, – вру, потому что не могу сказать, что за плохое поведение хожу на отработки.
– Иди, конечно.
– Спокойной ночи.
После душа забираюсь на кровать, прихватив учебники. Нужно сделать домашку.
Пока перевожу английский, совсем не замечаю сообщения в вотсап. Открываю его, уже когда укладываюсь спать.
«Все хорошо? Не ругали тебя дома?»
Богдан – сама забота.
«Нет. Все хорошо»
Ответ приходит ровно через восемь минут. Я засекала.
«Отлично. Еще не спишь?»
«В процессе»
«Тогда спокойной ночи и до завтра»
«И тебе. Целую»
Нажимаю «отправить» и закрываю глаза. Телефон пиликает, сообщая об ответе.
«Целую. И хочу тебя потрогать, ну ты знаешь, да?!»
Кладу телефон на тумбочку, накрываясь одеялом с головой. Во мне через край плещутся чувства. Радость, волнение, страх, нежность, растерянность. Я не до конца уверена в завтрашнем дне, но мне очень хочется надеяться, что все это не мое воображение.
Глава 20
Богдан.
– Богдан, ты так проспишь, – мама стучит в дверь и заходит в комнату.
– Я уже встал.
– Ты даже глаза не открыл.
– Я поздно лег.
– И чем был занят?
– Бой вчера был. Я не мог пропустить.
– Можно было посмотреть запись сегодня.
– Ты чего? Это не то, – тянусь за телефоном, – пять минут, и я спущусь.
– Давай, иначе поедешь на автобусе.
– Ок.
Марина уходит. Зеваю, еле удерживая глаза в открытом положении. Бой реально был ах*енный. И плевать, что спать я упал часа в три. Четыре часа сна, конечно, никого не красят, но и сдохнуть не сулят.
Скидываю одеяло и тащусь в душ. Минут через пятнадцать мы с Ма уже выезжаем в школу.
