Плелась я сзади, словно мелкая собачонка за ногами хозяина, чьи туфли блестели так, что в них, можно было отражение уловить. В приемной никого не оказалась, даже секретаря, словно вымерли все. И если честно, жутковато было, а еще при входе в кабинет, я сразу стеллаж с теми самыми ненавистными статуэтками заметила, и теперь мне казалось, будто они все смотрят на меня и пытаются обвинить во внезапном исчезновении своих сестер с половины нижней полки.
Присесть мне не предложили. Пока мужчина со скептическим видом перебирал что-то в сейфе, я еле заметно почесывала правую ладонь о штаны, которые все еще были мокрыми, и поглядывала на статуэтки.
За что еще я в детстве получала ремня? За то, что язык за зубами держать не умела.
– Их бы следовало сначала снять с полок, а затем шкаф переносить.
Глаза брюнета на мгновение встретились с моими. Лицо было каменным. Он вытащил лист бумаги из сейфа и положил на край длинного темно-коричневого стола.
– Ты всегда говоришь то, что думаешь?
– Чаще всего.
На секундочку уголки рта мужчины приподнялись и даже глаза заиграли, как в тот раз, когда я в дверь его машины вписалась, но затем все снова на свои места вернулось, словно переключатель в нем какой-то сработал. У людей так не бывает. Либо он хороший актер, либо робот.
– С сегодняшнего дня начинай забывать об этом бесполезном навыке.
– Что?
– Переспрашивать о том, что ты услышала – входит в тот же пункт бесполезности.
– Я.
– Звуки, попусту сотрясающие воздух – туда же, пункт номер один.
Но я даже сказать ничего не успела! Ладно, я помолчу, если это решит вопрос с работой.
– Пункт номер два.
– Я дико извиняюсь, но мне бы хотелось узнать что-то о предлагаемой должности.
Помолчать долго не удалось, уж простите. Я здесь по делу, в конце концов.
Брюнет обошел меня вокруг, как акула, разглядывая, словно намечая цель, только вот клацанья зубами не хватало. Я старалась не смотреть на него, потому что у меня уже, наверное, выработанный пунктик: не смотреть на красивых мужиков тире недоступных мужиков. Потому что а) они затуманят тебе голову, в лучшем случае, в худшем – лишат рассудка; б) даже если на горизонте засветит хоть какой-нибудь шансик, он обязательно наплюет тебе в душу и вытрет ноги. Ни первое, ни второе мне не интересно.
– Пункт номер один. Не перебивать. Это относится к пустой болтовне.
Не сочтите меня легкомысленной, ведь меня саму бесит тот факт, что стоя здесь, как нашкодивший щенок с улицы, я думаю о том, как приятно разливается внутри меня этот тонкий, пряный, буквально обволакивающий с ног до головы, запах. Он был теплый как корица и холодный как мята, я даже на секундочку подумала, что хочу забрать его с собой, но затем я очнулась и, мне захотелось тут же треснуть себя по башке. Я вообще-то не падкая на такое, да и сама парфюмом не пользуюсь. Мне вообще-то никогда не было интересно кто там, чем пахнет, у кого там какой одеколон или духи, не воняет и хорошо. Черт дернул его подойти так близко.
– Ты здесь?
– Эмм… Да. – Я даже чуть вздрогнула от вырвавшего меня откуда-то, непонятно откуда, голоса. Он не был требовательным или грубым. Ровным, отчужденным, холодным – да, но не грубым, но я все равно испугалась и когда открыла глаза. Мать моя женщина! Почему я вообще их закрыла! В общем-то, брюнет уже отошел от меня и сканировал мое лицо на расстоянии в пару метров, а его запах все еще гулял по моим дыхательным путям.
– Повтори, что я сейчас сказал.
Что? Господь всемогущий. Как в школе. Нет, я вообще-то никогда так глубоко не задумывалась. Может, бывало пару раз. Но уж точно не из-за мужского парфюма или что бы это ни было.
– Что-то про пункт номер один? – Осторожно спросила я.
– Ты отвлеклась. – Он внезапно помрачнел. Я, было, подумала, куда еще мрачнее, но оказывается можно! Это было похоже на хождение по лезвию, шаг влево, шаг вправо, ты труп. Словно мы оба соскользнули с этого пути, только вот я не поняла, что такого я сделала, что заставило этого человека выглядеть таким. Разочарованным? Словно он в карты проиграл.
Отойдя от стола, он прошел вдоль кабинета к одному из подвесных шкафов и достал оттуда уже начатую бутылку с коричневой жидкостью. Коньяк или виски, я не очень разбираюсь в этих напитках, от слова «совсем». С грохотом бутылка опустилась на стол, за ней последовал широкий стакан.
– Я. – Мне бы хотелось спросить в чем дело, но я, разумеется, только рот успела открыть и «бесполезный» звук издать.
– Тсс. – Рука брюнета приподнялась и повисла в воздухе на то время, пока он наливал алкоголь другой, словно это был какой-то особый момент, когда нельзя говорить. Или только мне нельзя?
Выпить слава Богу, мне не предложили, а я бы может и не отказалась, находясь в обстановке максимально готовой привести меня к истерике.
Мужчина отхлебнул из стакана, предварительно покрутив его в руке и, на пару секунд засмотрелся куда-то вдаль, так, что можно подумать, будто он сквозь стены мог видеть. Я наблюдала за ним с любопытством, с таким же, с каким он чуть позже взглянет на меня.
В его безразличие сложно что-то уловить, но я увидела, то есть, он позволил мне это видеть, как я думаю. Это был интерес. Это был азарт. И мне бы могло это понравиться, наверное, если бы это не было похоже, словно на тебя смотрят, как на новенькую машину, которую вот-вот получишь. Я бы хотела, чтобы на меня смотрели так, как на человека с высокими профессиональными возможностями, хоть таковых у меня и не было, и я четко знала, что этого мужчину вряд ли интересует моя профессия. И в глубине души, я бы улыбнулась себе, если бы на меня взглянули так, как на женщину, но это не был тот взгляд, я знала это потому что каждый выходной в клубе меня буквально раздевали глазами, и простят меня мои моральные принципы, это поднимало мою чертову самооценку на вечер. Он не смотрел на меня так. И это пугало. Потому что только дьявол мог смотреть в твое нутро и говорить: мне нужно все.
А вообще-то у меня бурная фантазия. Может, это привычный взгляд этого парня, мол «смотри, я альфа-самец». Ага, альфа-дурак, ты. Я на такое не покупаюсь.
– Скажи мне, что тебя отвлекло, и мы продолжим этот разговор. Вернемся к пункту номер один: вранье.
И что я должна сказать? Соврать! Определенно. А если поймет? Я ведь совершенно не знаю, что это за человек, кроме некоторых странностей, которые уже успела заметить. Признаться, что готова была обнюхивать его до конца дня, как надоедливая собака или кошка, которую валерьянкой поманили?
– Если совру?
– То, о чем ты думала, стоит того, чтобы соврать?
– Возможно.
– Мне уже интересно.
Ага, интересно ему, а смотрит на меня как на еще один предмет интерьера в своем кабинете.
