Взгляд был хмурым, и пока мы смотрели друг на друга, Максим и слова не проронил, словно боялся нарушить заветную тишину. Он был растрепан и небрит, под глазами пролегла тень и, оглядев его получше, я заметила сильно помятую рубашку с закатанными до локтя рукавами.
– Ты похож на бомжа. – Пробормотала я, тише, чем планировала. – Почему ты здесь?
– Где мне еще быть? – Его голос был таким же севшим, как и мой.
– Не знаю, дома, на работе. Прости, но ты плохо выглядишь.
– Как ты себя чувствуешь?
– Как будто меня переехала машина. – Даже усмехнулась, так, что в голову стрельнуло, а у этого мужчины даже намека на улыбку не было. – Мне снилось море. – О том, что помимо моря, я еще и его видела, – умолчала, не знаю почему. – Пить ужасно хочется. Чем они меня накачали?
– В основном, обезболивающие. – Он приподнял спинку моей кровати и помог мне напиться. Вернувшись на место, снова взял мою руку и крепко сжал ее, поглаживая большим пальцем. Я вглядывалась в его лицо и, мне уже начинало казаться, что из нас двоих ему хуже всего.
– Иди домой, пожалуйста.
– Я два дня ждал, пока ты проснешься, даже не проси. Хотел найти твою маму, затем подумал, что это не совсем правильное решение.
– Два дня?! – Я почти закричала.
Внезапно дверь открылась и на пороге появилась Идка с большим пластиковым стаканом в руке, поначалу она застыла, затем прошла вперед.
– Ну, Макаренко, ты и дрыхнешь. Максим Романович, кофе.
– Оставь на тумбочке.
– Ладно. Ну. Я потом зайду. – И она ушла.
– Не говори мне, что ты торчишь тут два дня.
– Три.
– Господи. – Я тяжело вздохнула. – Иди домой. Или, я так плохо выгляжу? Я умираю? Или что?
Он постарался улыбнуться, затем опустил голову вниз и уткнулся губами в мою ладонь, горячий воздух пролился вдоль всего тела, и пульс отбил уже знакомую чечетку в кончиках пальцев.
– Я испугался. Не знаю, что это было, но я чертовски наложил в штаны, русалочка.
Он поднял голову, и я, приподнявшись немного, коснулась рукой его лица. Он закрыл глаза, которые покраснели, вероятнее всего из-за недосыпа и избытка кофеина. Затем шумно выдохнул, опаляя мою кожу теплом.
– Иди домой. – Тихо попросила я. – Уверена, что чувствую себя лучше, чем ты.
Он усмехнулся. И в дверях снова Идка появилась с моим мобильным в руках.
– Простите. Кхм. Кир, тут мама звонит.
У меня все заколотилось внутри. Звонок от мамы обычно не предвещал ничего хорошего. Спросить «как дела?» она вряд ли хотела, знать о том, что со мной случилось, тоже, не могла.
– Давай сюда.
Когда я забрала телефон, вызов уже был завершен, но я сразу же перезвонила. Идка вышла за дверь, а Максим пристально наблюдал за моей реакцией. Конечно, откуда ему было знать, что мама звонила только по двум причинам: деньги и Егор. Господь, помоги мне.
Трубку взяла сразу, и тараторить стала с первой секунды, так что я не успевала и слова вставить, затем начала реветь, а меня начало трясти от каждого ее всхлипа и слова. Егор был в порядке, слава Богу, но это не меняло ровным счетом ничего. Мне хотелось кричать, бить ногами, вцепиться себе в волосы, упасть на пол, сделать хоть что-нибудь.
Максим тут же бросился ко мне, я разрыдалась и попыталась отвернуться, закусывая губу. Она сошла с ума. Эта женщина сумасшедшая. Я даже, не хочу верить, что это моя мать.
– Кира! – Мужчина схватил меня за лицо и заставил посмотреть на себя. Я выдохнула и снова поддалась истерике. – Тише. Просто, расскажи мне. Хорошо?
– Уйди! Пожалуйста. Это не твое дело. Не твои заботы.
– Кира. Мне придется позвать врача и, он снова накачает тебя лекарствами. Я не хочу этого, ясно? Я собирался забрать тебя домой. Я все решу, просто скажи мне, черт возьми.
Мы смотрели друг на друга, он по-прежнему, сжимал мое лицо, а я изо всех сил пыталась успокоиться.
– Я думала, что когда проснусь мой кошмар закончится. – Голос был жалким, как и сама я, но, несмотря на это, Максим смотрел так, словно это все имело значение.
– Он закончится, обещаю тебе. Расскажи мне.
И я рассказала, как моя мать бесстыдно расправилась с миллионом, что я перевела на ее счет и даже не поинтересовалась, откуда у ее дочери такие деньги. Егор останется без операции, а ее это начало заботить только после того, как деньги прогорели. Я думала, мой брат в надежных руках. Я редко приезжала, не хотела мешать, много работала, чтобы обеспечить эту семью. Но обеспечивала кого-то другого. Вместо того, чтобы внести предоплату по операции моя родная мать спустила деньги на какой-то не внушающий доверия бизнес своего ухажера. У меня в голове не укладывалось, как вообще она могла думать обо всем этом. Она рыдала мне в трубку и все, что пыталась сделать это – оправдать себя. Бизнес прогорел, мужчину, о котором я вообще впервые слышала, ветром сдуло. Я не могла понять, даже не то, что она распорядилась этими деньгами по-своему, а то, что она пожертвовала здоровьем Егора. Вспоминая каждое слово матери, каждый ее жалкий всхлип, я принялась захлебываться в слезах сама. Я путалась в словах и сбивалась со смысла, но Максим внимательно слушал меня, поглаживая по голове, молча успокаивая.
– Я позабочусь об этом. – Сказал он, когда я замолчала. Ошарашенно посмотрев на него, я сглотнула ком и сжала пальцы на его руке.
* * *
Сотрясение мозга первой степени. Обезвоживание. Постельный режим. Правильное питание. Это все вообще никак не вписывалось в мою жизнь. Я собиралась отработать несколько смен в клубе и свалить оттуда в поисках новой жизни, новой себя. И почему-то получилось так, что единственным, кто был со мной рядом во всей этой куче навоза, человек от которого я собиралась бежать. Он был тем, кто спрашивал: поела ли я, он был тем, кто не спал, сидя у моей кровати в больнице, он был тем, кто уставил мою палату цветами, когда меня выписывали, наносил крем от ссадин на мою кожу. Тем, кто вливал в меня поток необъяснимой энергии, которой я, поначалу, ужасно боялась. Должна ли я ненавидеть его за это?
– Оболтус!
Котяра учуял меня с порога и, подбежав, тут же принялся тереться о мои ноги.
– Ты же кормил его? – Изобразила скептический прищур.
– Здесь жил наш повар в мое отсутствие, не волнуйся.
«Наш». Я все еще не могла поверить, что снова нахожусь в этой квартире. И я, все еще, не понимала, как мне поступить с тем, что собирался сделать Максим. Я не могла принять эти деньги. Это бы выглядело отвратительно. Но провалявшись в больнице еще три дня, я так и не нашла решения.
– Ты обещал, что мы поговорим, я не хочу быть тебе должна.
Закинув в рот оливку, которая украшала тарелку с морепродуктами, он уставился на меня.
