На столе стояла ваза с редким цветком… Раньше. Теперь же цветок был жестоко изломан, а ваза оказалась до верха заполнена вонючим мазутом. В два счета подхватив ее одной рукой, я без труда медленно излила все это буйство черного в прическу оторопевшей от повышенного внимания девушке.
– Я отмоюсь от этой гадости сегодня же. Потому что она находится сверху, поверх кожи… – откладывая микрофон в сторону, я наслаждалась ее раздавленным видом. Судя по тому, как тряслись руки Саманты, еще секунда – и она убежит в рыданиях. – А как ты собираешься избавляться от гнили внутри? Но… Судя по лицам твоих родителей, они настроены помочь тебе в этом всеми силами!
Саманта обернулась и чуть не упала, наткнувшись на взгляд отца, покрасневшего от ярости. В мощных пальцах мужчины погнулась вилка, и именно ею он подозвал к себе дочь. Она не могла ослушаться своих спонсоров и, поджав хвост, тут же полетела навстречу новым реалиям жизни, забыв своих верных "подданных".
– Настя… – сглотнув тяжелый ком, испуганно окликнула Карина. – Боже, мы не знали, что она задумала!
– Саманта обещала невинный розыгрыш! – согласно кивая головой, отрапортовала Линда, но тут же, недовольно скривившись, произнесла: – Как ты могла рассказать все секреты лучшей подруги прессе?! Подумаешь, мазутом облили… Принцесса тут нашлась! А отец Саманту теперь в монастырь отправит за такое поведение!
– Линда, заткнись! – Карина пнула в бок девушку и снова уставилась на меня: – Я не знаю, как это отмыть, но если ты не поторопишься, то голову и вправду придется обрить.
– Госпожа Валевски, – осторожно позвал меня незнакомый мужчина и, резко обернувшись, я увидела лишь официанта с сегодняшнего приема. Он протянул мне руку и сдержанно продолжил: – На нулевом этаже расположены жилые комнаты и, что соответственно, душевые. Могу я предложить вам одну из них?
– С радостью! – из последних сил улыбнувшись мужчине, я снова повернулась к подругам, чтобы попрощаться. В этот раз – навсегда. – Мне плевать, почему вы поступаете как не очень умные пятиклассницы. Это ваше право. Но впредь, прежде чем планировать нечто подобное, просто вспомните сегодняшний вечер и поблагодарите добрую девочку Настю, которая раздавила только одну мошку!
Тут же отвернувшись и медленно последовав за официантом, вдруг ощутила, каким тяжелым кажется каждый шаг. Я не знала, куда меня ведет незнакомый мужчина, но была согласна даже на ванну с анакондами. После такого вечера хотелось либо ощутить кожей теплую воду, либо смерть. Силы и уверенность в правильности поступка покидали меня с каждым шагом. Честно ли я поступила с Самантой? Ведь ее отец очень уважает меня и старается держать дочь в узде. Теперь ей и правда не позавидуешь…
Несмотря на все опасения, официант завел меня в самую простую ванную комнату, кроме душа, туалета, джакузи и двух полотенец на батарее в ней ничего не было.
– Я сообщу господину Полу Моргану о вас, госпожа Валевски, – холодно ответил официант на мой немой вопрос: "Откуда такая забота?" Затем он просто развернулся и вышел.
Я скинула с себя одежду так быстро, как могла, и нетерпеливо забежала под струи воды. Сил хватило только на то, чтобы упасть на соседнюю стену и разрыдаться. Одной, где нет ни живой души… Там, где никто не ждет моего отчаянья с какой-то болезненной жадностью. Где можно поднять взгляд вверх и выплеснуть, наконец, весь ужас безумно длинного и непереносимо тяжелого дня.
Тело тряслось, словно в приступе эпилепсии. Глаза резало от слез, а на дыхание сил и вовсе не хватало. Я терла тело с безумным энтузиазмом, будто это могло помочь. В ванной не было даже мыла, это добавляло градуса и убавляло оптимизма!
Как вдруг чья-то рука опустилась мне на позвоночник, заставляя замереть на месте. Когда кто-то успел войти? Я ведь закрыла дверь на замок…
Глава 22
Обернувшись, увидела Пола. Он был полностью обнажен, но в руках держал не меньше десятка пузырьков.
– Что это? – по инерции спросила я, все еще не веря в его присутствие рядом. Почему Морган пришел? Неужели официант и вправду "нажаловался"?
– Ацетон, бензин, специальный гель для мытья сильно загрязненных рук, эвкалиптовое масло, сода, стиральный порошок, средство для мытья посуды и снятия макияжа, нашатырь и сливочное масло… Не переживай, ничего опасного для здоровья! – уверенно отчеканил Морган, укладывая все это добро на небольшую полочку в душевой. Затем вылил себе на руки масло и спокойно сказал: – Повернись. Нужно начать с чего-то более щадящего кожу и волосы.
Я не смогла ослушаться, едва не подпрыгнув на месте от приказных ноток в голосе, а в следующую секунду снова ощутила прикосновение к спине. Он чередовал мягкие проглаживания пальцами с жестким трением губки, пока мне никак не удавалось вернуть мозги на место и выстроить логическую цепочку его действий.
– Почему такой странный… набор? И где ты нашел все это? – только чтобы потянуть время, спросила я.
– Ну, знаешь… Если говорить с правильной интонацией и расстановкой, то мозги и ноги других людей работают в турбо-режиме. К сожалению, это все, что у них тут нашлось против этой гадости, – потянувшись было к одному из пузырьков, получила по рукам. Морган явно не хотел, чтобы кто-то мешал его четко выверенной и продуманной работе, и я не могла избавиться от странного чувства, которое возвращало истерику. Он пришел ко мне, поднял кучу народа на уши и заставил их искать средства, чтобы привести меня в порядок. И все это за считанные минуты! Зачем?..
Пол мог ничего не отвечать, как и раньше. Сделать вид, что мое тело все еще не трясет в истерических спазмах, оставить мотивы своих поступков на потом, но в этот раз что-то изменилось в его привычном алгоритме общения, и я не могла избавиться от неприятного ощущения, что это самая мерзкая из всех возможных эмоций – жалость.
– Я могу сама… – едва слышно выдавила из себя, и вместе с хриплыми нотками проскочили судорожные всхлипы, которые невозможно было сдержать. Уткнувшись лбом в холодный кафель, я перестала держать марку перед мужчиной. Он сам пришел ко мне после такого проишествия! И, если внутренняя чернота не выйдет наружу хоть как-то, меня просто разорвет… – Спасибо, что принес все это, но сейчас… Уйди, прошу.
– Нет! – одно слово и полное отсутствие каких-либо эмоций. Только, видимо, не получив желаемый эффект от масла, он отложил его в сторону и взял в руки бензин. Стоило открыть крышку, как меня едва не вывернуло от тяжелого и резкого запаха.
– Ты ведь уже все знаешь, да? Зачем тебе все эти скандалы? Просто… уйди. Никто не осудит тебя, уверяю. Люди в зале только и ждут нового витка в этой войне… – я говорила это, словно какая-то мазохистка, потому что ни за что не хотела бы остаться сейчас одна. Но Морган не должен был знать, как много для меня значит этот его жест, который совершенно не вписывается в образ холодной льдины. И тем не менее я должна была попытаться еще раз, чтобы после не расстраиваться многократно: – Ты можешь испачкаться, и в любом случае запах мазута и… всей этой дряни прилипнет к тебе дней на пять!
