– А мама твоя не приедет? – спросила она, проводя для меня скорую экскурсию по двору, точно я впервые приехала сюда. – Так, в саду у тебя смородинка, дерево инжира и черешня. Скоро будешь собирать. А у папы как дела? Ой, еще вот, гляди клубничка, но её совсем немного. Ты надолго?
– Мама навряд ли приедет, а у папы все хорошо. Буду здесь все лето.
– Это хорошо, что ты приехала. – Людмила Ивановна остановилась и погладила меня по предплечью. – Мне не так давно семьдесят лет стукнуло, тяжело стало на огороде порядки наводить, в доме чистоту поддерживать и, как ты уже заметила, двор зарос травой… Ты ведь знаешь, что полтора месяца назад мне сделали операцию и…
– Да, я в курсе. Надеюсь, идете на поправку?
– Стараюсь. Мне неудобно, что я передаю тебе двор в таком убогом состоянии. Ты сообщила о приезде так неожиданно, что я не успела все сделать. Только шкаф чаем и присыпкой забила, а в остальном…
– Огромное вам спасибо! – перебила я с доброй улыбкой. – Теперь у вас будет больше свободного времени, потому что я здесь. Не стоило беспокоиться о продуктах.
– Теперь я лишусь пяти тысяч в месяц, что ты отправляла мне столько лет, – улыбнулась она, проведя рукой по влажному лбу. – Значит, ты на все лето здесь…
– Угу. А чем вы цветы и деревья поливали? Шланг есть? Или все с ведра?
Людмила Ивановна уставилась в одну точку, а потом резко встрепенулась и буквально подбежала к крану, что прятался за углом дома.
– Да, вот шланг. Воду теперь редко отключают. Да и свет тоже.
– Это замечательно. Помню, как раньше по несколько часов сидели без…
– Сонечка, ты, кстати, не связывалась с тем юристом, о котором я говорила тебе? – перебила она меня, часто хлопая тяжелыми веками. – Он тут уже который год пытается выйти на тебя. Вы поговорили? Он хороший парень, всем без исключения в деревне помог с документами. Так, ты говорила с ним?
Я несколько опешила, но все же улыбнулась:
– Может, мы зайдем в дом? – За несколько минут, что мы провели на улице, солнце расплавило мою макушку. – Я бы что-нибудь холодненькое выпила, не хотите?
– Ты что! Мне бежать нужно. Я сегодня хочу сыр плавленный сделать, надо пойти молоко свежее забрать. Так, с юристом тем ты не созванивалась?
– Он сообщил, что на мой дом есть покупатель, а, поскольку, я не собиралась и не собираюсь его продавать, то нам и не о чем с ним разговаривать, – ответила я, пожав плечами. – Последний раз мы общались года полтора назад и я дала ясно понять, что мое решение не изменится. Пойдемте на кухню? Второе июня на календаре, а солнце адское.
– Постой… Значит, ты не будешь продавать дом?
– А почему вас это так удивляет? – улыбнулась я.
Женщина почесала нос, поджала тонкие губы и с заметной усмешкой огляделась:
– Здесь же все разваливается, Сонечка. Кстати, не вздумай лезть в подвал, там все на ниточках держится. По-хорошему, его бы засыпать и все. А дом снести. Он тоже еле-еле дышит.
Я демонстративно огляделась. Да, побелка на стенах выгорела и облупилась, дикий виноград, что сплетался над железной аркой во дворе, оброс и, кажется, немного увял, а в саду полным полно сорняков. Зато окна в доме пластиковые и дверь железная относительно новая. Конечно, придется поработать, чтобы вернуть жизнь этому дому, но я ничуть не против. Мне все равно нужно чем-то заниматься, чтобы не сойти с ума от больных воспоминаний.
– По-моему, здесь просто восхитительно, – несколько мечтательно произнесла я, глядя на огромные кусты дикой розы. Помню, как бабушка с особой осторожностью срезала распустившиеся цветы и украшала ими дом. – Побелю стены, скошу траву, займусь беседкой, а то гляди и обвалится под тяжестью отсохших веток и не будет тенька. Мы с бабушкой каждый месяц поднимались на стремянках и срезали ненужные ветки и листья. Меня осы постоянно кусали.
– Сонечка! – удивительно громко воскликнула Людмила Ивановна, как будто пыталась разбудить меня. Я вытаращила на нее глаза. – Да разве нужно все это, когда есть прекрасные условия для проживания? Ты была на нашей Нижней улице? Взамен этому, тебе предложат великолепный новый дом!
– Если вы не забыли, то я только минут двадцать назад приехала, – буркнула я, расставив ноги на ширине плеч. – У меня как-то времени не было для прогулок.
– Мы все продали свои участки и переехали в хорошие и теплые дома! Ничего не нужно белить, не нужно…
– А мне нужно, – с улыбкой перебила я. – И я этого очень хочу.
Мне это просто жизненно необходимо. Возможно, что именно так я смогу построить свою жизнь заново. Через побелку стен, мытье окон, ремонт забора… Когда дом начнет дышать, мое сердце излечится.
– Ты знаешь, кто здесь живет? – спросила она шепотом и оглянулась. – Москвичи. Интеллигенты!
Я чуть наклонилась к ней и так же тихо сказала:
– Рада за них.
– Сонечка, я ничего не говорю, но просто пойми сама, что этот дом портит всеобщую картину. Ну, ей-богу, гадкий утенок. Все так говорят!
Я насупилась. Сложила руки на груди и в оборонительной позе пристально уставилась на старушку, что несколько лет приглядывала за домом из моего детства. Мне обидно слышать такие слова от женщины, что жила напротив и была подругой моей бабушки. Они бегали друг к дружке за солью и сахаром, угощали сладостями, помогали красить забор, копать картошку. А теперь она делала вид, что прошлое её совершенно не волновало и все, что когда-то было здесь, на нашей родной улице, ничего для нее не значило.
– Люди здесь очень хорошие. Живут в достатке, даже в роскоши, я скажу! Как думаешь, приятно твоим соседям глядеть на эту свалку?
– Да уж, настолько хорошие, что позволяют себе говорить гадости о моем доме. Заметно. Людмила Ивановна, этот дом – не свалка. Очень прошу вас, не говорите больше ничего подобного. Вы, между прочим, жили вон там, – кивнула я прямо, – напротив.
– Слава тебе Господи, что я переехала! Если бы ты только видела, какой теперь у меня домик. Я так счастлива, Соня!
– Рада за вас. Как-нибудь заскачу в гости, – сухо добавила я и развернулась на пятках. – Спасибо за помощь, Людмила Ивановна. Теперь я как-нибудь сама.
* * *
Что же мы в итоги имели: одноэтажный дом с тремя спальнями и просторной летней кухней, сад с цветущими деревьями, перекосившийся туалет на улице и заросший сорняками огород. Хотя, если честно, то все, чем был окружен дом – зеленая и густая трава по колено. А в некоторых местах она доставала практически до окон! Думаю, что с началом весны газонокосилка к моему двору и не приближалась.
Тяжело вздохнув, я взглянула на соседский кирпичный забор, что прятал за собой роскошное жилище с темной крышей. Слова Людмилы Ивановны не желали покидать мою голову, поэтому, всякий раз, когда я невольно глядела на соседские дома, меня настигало то давно позабытое чувство несправедливости с щепоткой детской обиды. Нет, я нисколько не завидую этим людям, что живут, как сказала Людмила Ивановна, в роскоши. Мне просто обидно, что мой дом считали гадким утенком, потому что он не такой помпезный, черт возьми.
