— И сколько времени вы затратили на подготовку этих выступлений? — поинтересовался цесаревич.
— Два месяца, Ваше Императорское Высочество, — ответил я.
— Очень зрелищно получилось! Очень…! — вступил в разговор Барятинский. — Поверьте, цесаревич, я вместе с вашим батюшкой посетил много воинских частей и военных училищ, где показывали примеры выучки солдат и офицеров. Но такого эффектного, точнее эффективного владения холодным оружием не видел. Никаких лишних движений: удар, удар-защита, защита и удар. Здорово!
— Как неплохой фехтовальщик, — заговорил, молчавший всё время князь Оболенский, — также отмечаю эффективность показанных связанных движений и ударов с защитой, как кинжалом, так и шашкой. А техника двойных защит и ударов шашкой и кинжалом, чем-то даже похожа на испанскую школу боя со шпагой и дагой. И совсем не похожа на казачью крутку и рубку шашкой. Кто вам составил эту последовательность боя, Тимофей?
— Мне кажется, я знаю ответ, — усмехнулся князь Ухтомский.
— Большую часть я. Мне дед не только нашу технику боя шашкой на коне показал, но и много ухваток кубанских пластунов, которые дед узнал во время Крымской войны. — Я сделал паузу, будто собираясь с мыслями. — Также у всех казачат есть свои семейные ухватки. Так постепенно и сложилось то, что вы увидели. У нас на это дней десять ушло.
— У мастеров фехтования жизнь уходила на создание своей школы боя, а тут десять дней и что-то необычное и новое получилось, — вновь заговорил "молчун" князь Оболенский.
— Да и остальные выступления выглядят по-новому и необычно! — Цесаревич как бы подвёл итог возникшей дискуссии. — Что, Тимофей, ты ещё хотел показать?
— Ваше Императорское Высочество, мы подготовили ещё конный показ использования лошадей для пешего боя. Из конного строя в две колоны перестроение в "вагенбург", где учащие школы имитируют отражение противника под прикрытием лошадей. Выдвижение из "вагенбург" обратно в две колоны и имитация отражения нападения, когда казаки укладывают лошадей на землю для защиты и ведут ответный огонь, лежа и укрывшись за лошадью. И в заключение показательная рубка лозы верхом младшими учениками школы. Но, — я, немного развернувшись, развел руками, показывая ими на толпу, которая полукругом охватывала цесаревича и свиту сзади. — Места для этого выступления не осталось.
— И что все ученики школы научили за два месяца своих коней ложиться на землю? — заинтересованно спросил князь Кочубей.
— Ученики все, но не за два месяца, — ответил я. — Старшее отделение ещё два года назад стали учить своих коней ложиться. Младшие при начале обучения год назад. Трудностей много было. У меня мой Беркут хлеб с солью очень любит, а поклон делать и ложиться стал только за морковку. У Савина Евгения конь лег на стремя, которое тот не закрепил сверху на седле, и после наотрез отказался ложиться. Пришлось Евгению коня менять.
Цесаревич, слушая меня, достал из кармана кителя часы и, откинув крышку, посмотрел на циферблат. Щёлкнув закрывшейся крышкой, убрал часы обратно в карман.
— Тимофей, я думаю, что и показательные выступления с конями, были бы не менее зрелищными, но места для них увы нет. Да и нам пора выдвигаться дальше. Кроме того, надо уделить внимание старейшим казакам станицы. — Николай повернулся к есаулу Вершинину. — Алексей Львович, из коляски пусть доставят мне саквояж с наградами.
Николай, его свита и я вместе с ней двинулись к атаману Савину и старейшинам, которые уже слились с толпой. Увидев, что наследник пошёл в их сторону, атаман Савин и протоирей Ташлыков вышли на три шага вперёд. За ним вышли все старики-старейшины станицы Шохирев Давыд, Савин Митрофан, Раздобреев Афанасий, Подшивалов Феофан и Гусевский Ион.
Цесаревич не доходя двух-трёх шагов до атамана и батюшки Черняевской церкви, остановился и поднял руку вверх, прося тишины. Стоящий над полигоном гул, мгновенно стих.
— Господа казаки Черняевского округа! — Начал Николай. — Я рад и очень доволен встречей, которую вы все мне оказали. Могу теперь сказать, что и среди амурских казаков чувствую себя как дома. Особо отрадно было увидеть воинские навыки учащихся казачьей школы станицы Черняева, их призовую стрельбу и отменное владение холодным оружием.
Цесаревич обернулся и сделал рукой знак есаулу Вершинину, чтобы тот подошел поближе. Командир конвоя, подошел к наследнику Государя, держа в руках расстёгнутый саквояж, который успел принести один из атаманцев. Николай заглянул внутрь и достал золотую медаль на Аннинской ленте.
— Атаман Савин, за активное участие в военной подготовке будущих умелых и отважных казаков Амурского конного полка, жалую Вас золотой медалью "За усердие" на Аннинской ленте.
Наследник Государя прикрепил медаль на мундир Савина, который с покрасневшим лицом и выпученными глазами застыл столбом перед Николаем.
"Вот это да, — обалдело подумал я. — Сразу через три предыдущих по статусу награды атаман перескочил".
— Покорно благодарю, Ваше Императорское Высочество! — натужно выдавил из себя, находящийся в изумлении Савин.
Цесаревич милостиво кивнул головой и, повернувшись к свите, огорошил меня вопросом: "Тимофей, ты говорил, что школа была создана при другом атамане?"
— Так точно, Ваше Императорское Высочество. Решение о создании школы для казачат принимали атаман Селевёрстов и старейшины станицы.
— Казак Селевёрстов здесь? — Николай обратился к застывшей толпе встречающих. — Пусть подойдет ко мне.
Пётр Никодимович, который в своём парадном мундире с нашейной серебряной медалью "За храбрость" находился в первом ряду казаков, стоящих за старейшинами, несколько неуверенно двинулся к цесаревичу. Потом, перейдя на строевой шаг, подошёл к Государю Наследнику и доложил:
— Ваше Императорское Высочество, старший урядник отставного разряда Селевёрстов, по вашему приказанию прибыл!
— Молодец, старший урядник Селевёрстов! За организацию школы по подготовке казачат к дальнейшей службе жалую Вас золотой медалью "За усердие" на Анненской ленте.
Цесаревич прикрепил медаль, которую подал есаул Вершини, на мундир дядьки Петро, лицо которого стало не менее изумленным, как до этого было у атамана Савина.
— Покорно благодарю, Ваше Императорское Высочество! — ответ Селевёрстова на милость наследника был более уверенный, чем у его свата атамана Савина.
— Ваше Высокопреподобие, отец Александр, — обратился цесаревич к Ташлыкову, — передаю вам в дар наперсный крест, освященный на службе в Казанском соборе — храме русской воинской славы. Службу и освящение проводил Новгородский, Санкт-Петербургский и Финляндский, Свято-Троицкия Александро-Невския лавры священно-архимандрит отец Никанор.
— Благодарю Вас, Ваше Императорское Высочество! — Ташлыков с поклоном взял из рук Николая богато украшенный серебряный крест на цепочке и, поднеся крест к губам, поцеловал его.
После этого батюшка Александр, взяв крест за основание, благословил им цесаревича Николая со словами: "Благословен Бог Наш всегда ныне и присно…".
