ГЛАВА 10
Утро перед походом было теплым и безмятежным. Встал я рано.
«Кажется, у меня уже начала вырабатываться привычка просыпаться в пять утра», — подумал, широко зевая.
Одевался я очень медленно, но, к своему удивлению, не дождался постоянно поднимающего меня утром Феофана. Который, кстати, так и не утратил глупого желания разбудить меня с помощью любовно приносимого с собой стакана воды.
Сбор необходимых в пустоши вещей мы завершили еще вчера вечером, чтобы не заниматься этим утром. Мои вещи легко уместились в небольшой рюкзак, оставалось только положить туда еду из холодильника, и можно будет выступать.
Времени для того, чтобы хорошенько перекусить и подготовиться, было предостаточно. Поэтому я смог позволить себе легкую расслабленность и не спешить.
Заедая завтрак творогом с малиновым вареньем, посмотрел на стол, где лежал подаренный мне мастером клинок.
Моим оружием была небольшая шестидесятисантиметровая сабля. Для не посвященных в оружейную тему людей поясню — это очень острый изогнутый меч с утолщенным острием (для более тяжелых, мощных ударов), широкой гардой (для защиты рук от повреждений) и удобной асимметричной рукоятью, изогнутой в обратную от клинка сторону и оканчивающейся железным навершием (которым так удобно ткнуть противника в висок).
Необходимость именно такого оружия Феофан обосновал его большей практичностью по сравнению с обычным мечом.
Во-первых, сабля — нетяжелое оружие для подготовленного человека.
Во-вторых, ее искривленный клинок имеет большее режущее воздействие, чем меч.
В-третьих, из-за кривизны клинка наносящийся саблей прямой удар становится тянущим и вместе с тем режущим, что оказывает поражающее воздействие на противника.
В-четвертых, мне так велел наставник, и не дело всяким глупым ученикам задавать неуместные вопросы.
В-пятых, стиль Феофана «Стальной листопад смерти» основывается как раз на рубяще-режущих ударах. И сам наставник тоже предпочитает саблю, хотя с детства обучал меня владению разными видами оружия.
Два последних дня я носил саблю не снимая, даже бегал с ней утром. Делал я это для того, чтобы привыкнуть к весу и форме оружия и чтобы на подсознательном уровне воспринимать его как нечто совершенно естественное.
Помня о недопустимости переутомления, я проводил легкие тренировки, отрабатывая знакомые Ивану комплексы, и пытался прочувствовать непривычное именно для меня оружие.
Если изначально я несколько переживал из-за длительного перерыва в работе с холодным оружием, то после тренировки успокоился.
Каждый элемент знакомых Ивану комплексов получался у меня сначала удовлетворительно, затем хорошо, а потом просто великолепно.
Сабля ощущалась как продолжение руки. Знаю, звучит высокопарно, но так оно и было. Словно выученные мной до этого комплексы были задуманы именно для человека, сражающегося этим оружием.
Заигравшись с новой игрушкой, я представлял, как на меня мчится толпа злобных демонов, и, совершенно не напрягаясь, выполнял довольно сложные связки ударов, рубя полчища врагов направо и налево. В какой-то момент я начал чувствовать жар, расходящийся из нижней части живота по всему телу. Казалось, у меня открылось второе дыхание, я даже стал слышать резкие и довольно громкие звуки рассекаемого саблей воздуха.
Именно из-за этих звуков я и был обнаружен Феофаном, который напомнил, что запретил мне серьезные тренировки перед походом в пустошь.
— Какие еще серьезные тренировки? — уточнил я и в тот момент понял, что моя рубаха пропитана липким неприятным потом…
В целом оружие, подаренное наставником, оказалось отличным, хорошо ложилось в руку, и я был невероятно доволен тем, что с саблей в руках не похож на деревянного Буратино.
Однако все же признаюсь, у меня возникло небольшое психологическое напряжение…
Мысль о том, что придется куда-то самостоятельно идти, чтобы заниматься убийствами, была для меня какой-то иррациональной.
Мне даже не верилось, что это происходит именно со мной и что, вместо того чтобы отказаться от массовых убийств, я к ним очень даже старательно готовлюсь.
Вторая мысль, вызвавшая дискомфорт, была о том, что к данному путешествию в пустошь я пока не готов…
Феофан в моем возрасте и с меньшими навыками ходил туда убивать демонов? Флаг ему в руки и барабан на шею! Молодец! Что сказать?! Но, как мне казалось, лично я к охоте на демонов пока еще морально не подготовлен. Да и не только морально, физически тоже.
Успехи в освоении духовной энергии были, я наконец смог использовать шики-чо три раза, прежде чем энергия заканчивалась, однако все же понимал, что этого очень и очень мало для полноценного сражения. Необходим был хотя бы месяц полноценных тренировок, но достучаться до упертого наставника я так и не смог.
Моя попытка обратиться к нему закончилась полнейшим фиаско. Почему-то вместо древнего, невероятно мудрого мастера боевых искусств, который обязан молча выслушать сомнения своего единственного ученика и выдать в ответ что-то умное и вдохновляющее, мне достался постоянно раздающий подзатыльники маразматичный, упертый пожилой деспот, не желающий даже выслушивать разумные мысли.
Поэтому, получив хорошую взбучку, я понял, что от похода не отвертеться, и продолжил легкие самостоятельные тренировки.
На самом деле была еще одна причина, по которой я немного злился на наставника…
Ну вот, казалось бы, ты опытный мужик, который прям точно решил, что потянет ученика в пустоши и что его оружием будет имеющаяся у тебя сабля. Ну так почему ты не выдал ее раньше? Чтобы он хотя бы к ней немного привык? И потренировался?
Так нет, блин! Он выдал мне ее за два дня до похода. За что ему огромное спасибо! Хотя возможна ситуация и похуже, он же мог дать мне ее непосредственно перед выходом…
В чем его проблема? Это он меня таким образом думать учит? Или что? Мол, обо всем надо заботиться самостоятельно, и если сам о себе не позаботишься, то никто не позаботится? Так, что ли? Даже и не знаю.
Переодевшись в заранее подготовленную одежду, отправился на улицу. В прихожей посмотрел в зеркало.
«Красавец!» — подумал я.
Из зеркала на меня смотрел черноволосый голубоглазый ребенок десяти-двенадцати лет с правильными чертами лица.
Парень был одет в камуфляжные штаны и китель типа «березка», в кепку такой же расцветки и берцы на высокой подошве. На его руках были кожаные перчатки с обрезанными пальцами. От них я, кстати, хотел отказаться, но Феофан пояснил, что оружие может вылететь из потных ладоней, а перчатки помогут не допустить этого.
Из-за правого плеча парня бойко выглядывала деревянная рукоять сабли с металлическим навершием.
На левом бедре крепились дополнительное оружие и одновременно рабочий инструмент — боевой тактический нож с довольно приятными для мужского глаза формами.
