– Может быть, и увидимся, – согласился он и направился в сторону двери.
– Подождите, пожалуйста, – догнала она его.
– Да?
– А почему вы стали полицейским?
– Не знаю, – пожал он плечами, – скорее всего, захотелось сделать мир чище.
– Понимаю…
– До свидания, милая девушка Рая.
– До свидания, ореховые глазки. – Она снова стала смешливой и озорной, но в глубине ее серых глаз промелькнул лучик грусти.
Прошло четыре дня. Одна за другой, как наконечники стрел в бою, ломались версии, выдвигаемые следствием. Наполеонов решил снова поговорить с безутешным женихом.
Вадим Кустодеев охотно согласился встретиться и сразу же спросил:
– Что-нибудь нашли?
– Увы, – отозвался следователь.
– Что, ни одной зацепки?
– Пока нет. Поговорили с бывшим женихом Аллы и с парнем, с которым она встречалась перед вами.
– И что?
– Пусто. У обоих алиби и нет мотивов.
Плечи Вадима опустились, и он уставился в одну точку.
– Вы знали, что Алла продолжала общаться со своим бывшим парнем, когда уже встречалась с вами? – спросил Наполеонов.
– Нет, тогда не знал. Я верил Алле.
– Когда же узнали?
– Вчера…
– От кого?
– От Саши.
– От Плетнева?!
Вадим кивнул.
– А откуда это известно Плетневу?
– Ему Настя сказала, Светлова. Аллы больше нет, и беречь секреты подруги стало необязательно, – грустно улыбнулся Вадим.
– Почему она сказала об этом Плетневу?
– Не знаю, – пожал плечами Вадим, – но кажется, они сблизились.
– Вот как?
– Что удивительного в том, что люди понравились друг другу и стали встречаться?
– Ничего, – согласился Наполеонов.
– А этот парень, с которым Алла встречалась, он сожалеет?
– Не думаю, – вздохнул Наполеонов.
– Как это?
– Эгоист он махровый, не знаю, почему ваша Алла не разглядела этого сразу.
– А вы уверены, что он не мог…
– У него есть девушка пообеспеченнее Аллы, и потом, весь день он был на глазах двух свидетелей.
– Понятно, – уныло произнес Вадим.
– Я звонил в больницу, ваша несостоявшаяся теща все еще в тяжелом состоянии.
– Я знаю, – вздохнул Кустодеев, – я ходил к ней, но при виде меня она так зарыдала, что ей стало хуже, и врач попросил меня не приходить.
Наполеонов понимающе кивнул.
– Я уже всю голову сломал, думая о том, кто осмелился убить Аллу.
– И никаких идей?
– Никаких. У Аллы не было врагов. У меня, собственно, тоже.
– Скажите, Вадим, вы не знаете, почему рядом с вашей невестой лежала алая роза?
– Выронила, наверное, когда падала.
– А что, у Аллы была такая роза в руках?
– Вообще-то нет, – задумчиво произнес Кустодеев, – но может, кто-то подарил ей ее.
– Мне не хотелось бы устраивать переполох среди ваших родственников и знакомых, не можете ли вы сами попытаться узнать, кто ей подарил эту розу и зачем? Все-таки невесте полагается белая роза…
– Хорошо, – кивнул Вадим, – я постараюсь разузнать и позвоню вам.
Спустя два дня Кустодеев позвонил следователю и заявил, что опросил всех, кто был на свадьбе, и никто ни одной минуты не видел Аллу с алой розой в руках. Настя уверенно заявила, что, когда Алла пошла в дамскую комнату, в ее руках не было никаких цветов.
Вечером Наполеонов сокрушенно пожаловался Мирославе, что впал в маразм.
– И какие признаки? – спросила она.
– Мне не дает покоя алая роза, найденная рядом с телом.
– На свадьбе бывает много цветов.
– Да, но никто не видел Полетову с алой розой в руках.
– Бывает, что и более существенные детали ускользают из поля зрения свидетелей.
– Бывает, – согласился он.
– Шура, а может, это не маразм, а интуиция?
– То есть?
– Возможно, алая роза – это знак, который оставил убийца.
– Что она может означать?
– Вообще-то алая роза обозначает любовь…
– Страстную любовь и восхищение, – заметил Морис, – ее называют «персидским вестником любви».
– Почему персидским?
Морис пожал плечами:
– Так называют ее на языке цветов.
– А у Николая Гумилева есть стихотворение «Две розы», и там так:
Перед воротами Эдема
Две розы пышно расцвели,
Но роза – страстности эмблема,
А страстность – детище земли.
– И что?
– Обрати внимание на слово «земли».
– Ты хочешь сказать, что ее кто-то приговорил заранее?
– Откуда же мне знать?
– Час от часу не легче! Мы опять возвращаемся к тому, что убийство Полетовой совершил отвергнутый жених или любовник. Но у обоих алиби!
– Может, был еще кто-то?
– Вряд ли. Об этом точно знала бы ее близкая подруга.
– Всякое бывает. Вспомнила, в романсе двадцатых годов прошлого века есть слова: «Другая же алая, алая, Была как мечта небывалая».
– Ты решила свести меня с ума?! – воскликнул Наполеонов.
– Нет, просто, может быть, у Аллы был какой-то поклонник, который тайно мечтал о ней, надеялся со временем получить взаимность, а свадьба поставила точку на его надеждах. Поняв, что его «небывалой мечте» не сбыться, он решается на убийство.
– Выходит, мне искать психа?
– Не знаю, Шура. Ты хотел версии.
– А получил совещание в палате номер 6.
Расстроенный Наполеонов заявил, что он немедленно отправляется домой, чтобы под присмотром мамы обрести душевное равновесие и восстановить силы для дальнейшей работы над делом.
Волгина не стала его удерживать, сказала только, что на воскресенье они приглашены в гости к тете Виктории. Шура пообещал не забыть.
До воскресенья не произошло ничего необычного – ни хорошего, ни плохого. Наполеонов благополучно проводил вечера дома.
Его мама Софья Марковна Наполеонова была рада, что сын хоть ненадолго оказался под ее крылышком. Чаще всего он пропадал либо на работе, либо у подруги детства Мирославы Волгиной.
