Морис повел плечами.
– Ладно, не будем спорить. Лучше поедем и посмотрим на этих родственников. Тем более что я хотела поспрашивать в деревне о таинственной художнице…
Они въехали в деревню, и на развилке Мирослава выбрала самую широкую и хорошо заасфальтированную улицу.
– Наверное, это центральная улица, и на ней должен быть магазин, какие-нибудь кафешки и прочие заведения, где собирается народ.
Морис кивнул. Вскоре они действительно увидели спаренное здание, с одной стороны которого висела гордая вывеска «Гастроном», оставшаяся, наверное, еще с советских времен. А на другой стороне красовалось изображение двух баранов, бьющих в барабан под надписью «Кафе “Милый мой барашек”».
– Оригинально, – хмыкнула Мирослава.
– Может, это татарское село? – предположил Морис. – И здесь готовят блюда из баранины?
– Все может быть, но не похоже.
Они выбрались из машины и направились к группе пожилых женщин, что-то горячо обсуждающих. Увидев незнакомых людей, они замолчали и почти одновременно повернули лица к приехавшим.
– Добрый день! – сказала Мирослава.
– Добрый, коли не шутите.
– Подскажите нам, пожалуйста, где находится дом Кукониных.
– Каких Кукониных? У нас их несколько.
– Тех, у которых родственница Маргарита Куконина.
– Вы про ту бизнесменшу, которую на реке убили? – спросила полная старушка в цветастом платье и коричневом платке.
Волгина сказала:
– Да.
– Вам надо вернуться назад до колонки, повернуть налево, там будет улица Ракитская, а на ней зеленый дом, четвертый от начала улицы.
– Большое спасибо!
– А вы из города, что ли? – не утерпела юркая женщина с пучком седых волос на макушке, в серой юбке и в синей вязаной кофте.
– Из города, – не стала отрицать Волгина.
– Небось из полиции, – басом проговорила толстушка лет пятидесяти с небольшим.
Но детективы уже забрались в салон автомобиля и отъехали от принявшихся активно обсуждать их сельчанок.
Зеленый дом на Ракитской они нашли довольно быстро. Его окружал невысокий забор, за которым виднелся огород, на нем теплицы, а дальше несколько яблонь. Звонка на калитке не было, поэтому Мирослава сначала просто постучала. Из будки вылезла здоровая собака, белая с рыжими пятнами, и лениво сказала:
– Гав.
– Ну и охранник, – не удержался Морис.
Собака посмотрела на него и зевнула.
– Дружок, ты не мог бы позвать хозяев? – спросила Мирослава.
Собака повернула голову в сторону Волгиной и не издала ни звука.
– Хозяева! – закричала Мирослава. – Есть кто-нибудь дома?!
– Никого нет, – раздался скрипучий голос из-за сарая, и оттуда появилась коза.
– У них, что тут, козы разговаривают? – удивился Морис.
– Сам ты козы, – обиделся голос, и только тут они заметили, что с той стороны забора на соседнем участке стоит маленький старичок.
– Ой, – сказала Мирослава, – извините, мы вас не заметили. Вы сосед Кукониных?
– Ну, сосед.
– Может, вы подскажете нам, где сами Куконины?
– Данилыч на рыбалке, Ивановна в магазин за хлебом ушла, а сыновья и снохи на работе.
– А вы не знаете, Ивановна скоро придет?
– Если оглянетесь, то сами узнаете. Вон она чешет! – хмыкнул старичок.
Детективы оглянулись и увидели спешащую к калитке пожилую женщину в темно-синем платье в мелкий белый горошек. Ее голову покрывал светлый платок.
– К тебе гости, Ивановна, – проинформировал ее сосед, едва она подошла.
– Вижу, – отмахнулась женщина. И обратилась к детективам: – Вы к Маруське?
– Нет, мы к вам.
– Ко мне? За молоком, что ли? – Женщина открыла калитку и ласково потрепала подошедшую к ней собаку, которая по-прежнему не обращала никакого внимания на гостей.
Тут громко заблеяла коза, по-видимому, обиженная тем, что ей хозяйка не уделила должного внимания.
– Ну, будет тебе, Палаша, – ласково сказала Ивановна и потрепала козу.
– Вообще-то мы хотели бы поговорить с вами наедине…
– Господи, – догадалась Ивановна, – как сразу не сообразила, вы ведь из города? Из-за Маргариты, – она покосилась на соседа, навострившего уши, – проходите в дом.
Детективы не заставили просить себя дважды. Хозяйка провела их в горницу, усадила на мягкие стулья за стол, застеленный вышитой скатертью.
– Молочка? – спросила она.
– Спасибо, не надо, – ответила Мирослава, с детства не любившая молоко, особенно козье.
– Зря отказываетесь, – улыбнулась хозяйка, – оно полезное.
– Мы знаем… Я Мирослава Волгина, а это Морис Миндаугас. А как ваше имя?
– Евдокия Ивановна, но все уже давно кличут просто Ивановной.
– Евдокия Ивановна! А Маргарита Куконина была вашей племянницей?
– Даже и не знаю… ее бабка была замужем за двоюродным братом моего мужа.
– Понятно, выходит, что даже вашей родственницей ее назвать сложно.
– Тем не менее она с нами зналась. Заезжала в гости. Она в этой деревне подолгу жила летом в детстве. Река и озеро ей наше так нравились, что она постоянно приезжала сюда отдыхать. Правда, у нас не останавливалась, хоть мы и предлагали ей. Но Маргарита говорила, что ей удобнее в палатке. Она ведь всегда не одна приезжала. – Евдокия Ивановна потупила глаза.
Мирослава кивнула:
– Но за продуктами она к вам приходила?
– Да, последнее время чаще приходил один молодой человек, Виталик. Маргарита говорила, что они собираются пожениться, только он совсем молоденький. – Пожилая женщина осуждающе поджала губы.
– А что вы можете сказать о ее детях?
– О детях ничего. Видела их часто маленькими, подростками еще приезжали несколько раз, но потом перестали.
– Почему?
– Не нравилась им деревня. Помню, последний раз Ольге лет четырнадцать было, так она нос сморщила и говорит: «И как вы тут живете? Никаких удобств и пахнет тут!» А чем у нас тут пахнет? – возмутилась Евдокия Ивановна. – Палашкой моей, курами или вон поросенком? Так ведь городские все готовое покупают в упаковке, а мы холим скотину эту, растим.
– Ваши продукты не сравнить с теми, что продаются в супермаркете, – попытался успокоить женщину Морис.
– Конечно, не сравнить! – отозвалась она. – У нас все натуральное!
– А Альберту тоже не нравилось в деревне? – вернула Мирослава женщину к прежней теме.
