– Пожалуйста.
– Значит, частный?
– Частный.
– Меня следователь тоже уговаривал нанять частного детектива. – Он внимательно посмотрел на нее.
Но она ничего не ответила, и ни один мускул не шевельнулся на ее лице.
– Что вы хотите от меня? – спросил Симоненко.
– Вы не заказывали убийство своей жены, Самуил Семенович?
Глаза бизнесмена чуть не выскочили из орбит:
– Что вы такое несете?! – загремел он.
– Вы вполне могли желать смерти своей жены.
– С какого это перепугу?! Она меня вполне устраивала.
– Тем не менее у вас молодая возлюбленная, и теперь, когда Оксаны не стало, вам не надо делиться с женой.
Симоненко смотрел на нее злым взглядом.
– И Самуил Семенович, как вы удобно устроили – и жена Оксана, и любовница Оксана. Не спутаешь, не оговоришься нечаянно, – усмехнулась Мирослава.
– Вы что же думаете, что я на ней женюсь?!
– Почему бы и нет?
– Не того поля ягода, – проговорил он хмуро и неожиданно успокоился: – Не убивал я Оксану и не заказывал, я был к ней привязан, уважал ее, ценил.
– И поэтому изменяли ей?
– Какая это измена, – он пренебрежительно махнул рукой, – так, одни телесные утехи, больше для тонуса.
– Тем не менее рыльце у вас в пушку, и полиция с вас глаз не спустит, – сказала Мирослава скорее для того, чтобы бизнесмен не слишком расслаблялся.
Ее брат Виктор называл это классовой непримиримостью. Кто знает, может, он и был прав.
Симоненко повернул к ней массивную голову и посмотрел прямо в глаза.
– Думаете, мне сладко стало без Оксаны? – В его голосе неожиданно прозвучали ноты неприкрытой горечи.
– Кто вас знает, – ответила Мирослава, запретив себе сочувствовать бизнесмену, – мне известно только то, что при ее жизни вы не слишком-то заботились о ее душевном покое.
Она стремительно выбралась из салона, не желая слушать его оправдания, и, не оглядываясь пошла к своей «Волге». Он дал ей выехать со стоянки и только тогда положил на руль свои большие холеные руки.
Мирослава же набрала номер телефона Глеба Павелецкого – друга банного массажиста Льва Скоробеева.
Глеб Павелецкий внимательно выслушал, кто она и зачем хочет с ним встретиться, после чего сказал, что предлагает два варианта встречи. Первый – у него дома, второй – в кафе на набережной. Мирослава выбрала кафе, и встреча была назначена на половину седьмого вечера в «Жемчужине».
Волгина позвонила Морису и предупредила его, что приедет не скоро.
Чтобы скоротать время до назначенного срока, она решила куда-нибудь отправиться. Например, в картинную галерею. Ближе всех была «Вишневая роща». Она вспомнила, что эта галерея принадлежит отцу оперативника Дмитрия Славина. На улице Гоголя было тихо и зелено. Совсем рядом с галереей находилось несколько чистых уютных двориков, на клумбах пестрели цветы, тихо бились струи крохотных фонтанчиков.
Народа в залах галереи почти не было, и она спокойно ходила от одного полотна к другому. На стенах было много картин современных местных художников, и Мирослава сама не сразу осознала, что интуитивно высматривает картины Анны Колесниченко. Но работ такого художника в галерее не было…
Мирослава подъехала к кафе раньше назначенного срока, заняла столик, заказала чашку зеленого чая и стала ждать прихода Глеба Павелецкого. Он не заставил себя долго ждать, вернее, пришел на пять минут раньше и стал оглядывать зал. Мирослава приподнялась и помахала ему рукой. Заметив приглашающий жест незнакомой девушки, Глеб сразу направился к ее столику.
– Вы Мирослава Волгина? – спросил он, с интересом рассматривая ее своими глазами цвета густого кофе.
– Да, это я, а вы Глеб Павелецкий, друг Льва Скоробеева?
– Он самый, – широко улыбнулся Глеб. Девушка ему понравилась.
– Вы после работы, – сказала Мирослава, – так что закажем еду и потом поговорим.
– Совместим приятное с полезным? – снова улыбнулся он.
Возле их столика тотчас материализовался услужливый официант. И они заказали две порции жареной форели и овощной салат. Глеб взял еще кусок пирога с рыбой, две порции мороженого и кофе. Мирослава ограничилась яблочной слойкой и чаем. После того как основные блюда были съедены и они принялись за десерт, Глеб сказал:
– Я ни разу в жизни не видел частных детективов, тем более девушек. Вам не страшно?
Она пожала плечами:
– Работа как работа, ненамного опаснее других.
– Не скажите, – не согласился Павелецкий.
– Глеб, я хотела бы расспросить вас о том вечере…
– А почему меня, а не Льва? – быстро спросил он.
– Потому что вы были снаружи и могли заметить что-то интересное, чего никак не мог видеть ваш друг.
– Верно. Но только ничего интересного я не видел. Хотя…
– Расскажите мне все с самого начала, – попросила Мирослава.
– Я ждал Леву, он задерживался, мне было скучно, и я посматривал по сторонам. Было тихо и безлюдно, и вдруг из арки появилась фигура, она осторожно двигалась в сторону бани, однако, заметив мою машину, метнулась обратно под арку и больше не показывалась.
– Фигура была мужская или женская?
– Не знаю, – смущенно проговорил Глеб, – темно было и произошло все слишком быстро.
– А какая была одежда, вы тоже не заметили?
Павелецкий нахмурил лоб, напрягая память, и проговорил неуверенно:
– Вроде плащ.
– Плащ может быть и на мужчине, и на женщине.
– Это да, – вздохнул Глеб и добавил: – Но ведь этот человек мог не иметь никакого отношения к случившемуся.
– Мог, – согласилась Мирослава, – а как скоро после этого вышел Лев?
– На часы я тогда не посмотрел, но скоро, наверное, минут через пять-шесть.
– Когда вы уезжали, то никого не заметили поблизости?
– Нет, поблизости никого не было, только в арке несколько раз пролаяла собака.
– А как она лаяла?
– Обычно, – усмехнулся Глеб, – по-собачьи.
– Но лай бывает разный.
– Я в собачьем лае не разбираюсь, – пожал плечами парень.
– И все-таки, может, собака лаяла злобно или настороженно? Она могла поскуливать от страха или ворчать из-за того, что кто-то ходит в неположенное время, нарушая ее покой.
Павелецкий задумался. Потом сказал:
– Ну, наверное, можно предположить, что собака заметила кого-то чужого…
– Понятно. Спасибо.
