– Ma, она жива, – сказал Иван-царевич.
Лягушечка протерла лапками глаза.
– Ой, какая миленькая! – произнес громовой голос. – Ну ты подумай, как мы умеем!
Иван молчал.
Лягушечка поплавала стилем кроль, а потом пошла на дно отлежаться.
– Утонула, – сказал Иван и откашлялся.
– Иван, сломай-ка веточку, мы ей в банку положим, чтобы она могла сидеть.
Лягушке тут же сунули прямо под нос свежеспиленное бревно. Она еле увернулась.
– Пошли ужинать, – прогремело над банкой. – Неси ее, на подоконник пока поставим.
– А чем ее кормить? – спросил Иван.
«Он заботится обо мне», – радостно подумала лягушка и забралась на бревно. Было неудобно, но кое-как она все же приняла позу «сидеть в задумчивости», то есть укрепилась лапками, свесила брюшко, вздула горло и вытаращилась.
И тут Иван стал ее осыпать чем-то кисловатым. В глаз попало. Лягушка бросилась в воду. Там это дело плавало везде.
– Я ей хлеба покрошил, ма, – прогремел он.
– Ей комара надо! – ответил бас.
– Ща.
Дальше что-то бухало, металось, грохотало. Свистел ветер.
– Поймал! – зарокотал Иван.
Лягушке на голову брякнулся труп комара.
Иван и та громовая башка склонились над банкой.
Лягушке было неловко жрать мясо прямо при них, тем более что комар оказался суховатый – видимо, оголодал. Лягушка запихнула его под корягу, чтобы он напитался водой. Будем отрывать по кусочку.
– Она никак не придет в себя, – сказал тот голос. – Всё, Иван, бери учебник и иди на крыльцо учи на воздухе. Потом мне расскажешь. Люблю грозу в начале мая и дальше.
– Ну ма-а, – завыл Иван, – а поиграть?
– Ты сегодня совсем не занимался, ты что? Троечник.
– Можно я лягушку поставлю около себя? На ночь?
У лягушечки забилось сердце. На ночь!
– Пусть на подоконнике пока побудет, придет в себя, – прогремело в ответ. – Знаю тебя, надуть ее хочешь? Как твой Борька, мучить ее собрался? Затем и принес. Она живое существо, ты понял? Беззащитное создание! Маленькая красавица! Борька садист растет, добром это не кончится. Восемь лет, здоровенный лоб, старше тебя, а уже себя показал. Естествоиспытатели нашлись. Иди уже!
Лягушка ничего не поняла – что это такое, естествоиспытатели? Но она знала одно: Иван-царевич ею интересуется!
Они оба, два великана, угрохотали прочь, и лягушечка принялась за комара. Она запихнула его к себе в пасть и долго глотала. Потом присела переваривать.
За окном потемнело, начал накрапывать любимый дождь.
Пришел Иван. Хорошо, что она успела покончить с комаром, было бы неудобно перед женихом. Она сидела на бревнышке как модель – слегка отставив ногу, часто дыша и пряча под лапками самое заветное, что есть у лягушек: толстый живот.
Иван стал копаться в карманах. Что-то нашел. Оглянулся.
Вытянув губы, он воткнул в них какую-то длинную зеленую трубу невероятной красоты, почти прозрачную, нагнулся над банкой, пальцами полез к лягушке…
«Сейчас будет свадьба!» – догадалась она и потупила взор.
Сердечко ее забилось. Вот как, оказывается, это у них происходит. Зеленая прозрачная труба… Он собирается ее мне воткнуть! Может быть, будет больно. Такая огромная!
Но все равно не то, что у нас: взвали жениха на загорбок и вези в общей колонне, пока он там что найдет у тебя, фу! Старшие девчонки рассказывали.
Иван приблизил лицо и трубу. У него были огромные, как лужи, глаза.
В это время за окном, но очень близко, полоснула молния и – бабах! – грянул гром.
Иван с трубой вздрогнул и отшатнулся.
И лягушка от испуга дала свечу в воздух и полетела вон из банки. Мимо пронеслись какие-то завесы, колонны, подул сильный ветер.
Она летела, летела и шлепнулась в мокрую траву.
Ливень усилился. Началось самое блаженство – общий массаж.
Тут же она по привычке высунула язык и – чпок! – поймала мокрую мошку. Это все равно что человеку засунуть в рот готовую сосиску.
Как хорошо на воле, подумала лягушка.
И она квакнула.
Она знала, что у нее серебристый, очень красивый голосок.
Иванушка, слушай! Ты найдешь меня!
И она заквакала, торопясь.
И тут же ей ответил кто-то: «Я тут, рядом. У вас прекрасный голос! Кто вы?»
Она, конечно, сказала:
– Я, ква, Царевна-лягушка, ква! Я сбежала от Ивана-царевича в окно! Он меня ищет и хочет жениться!
К ней подпрыгнул красавец, зеленый и блестящий, с огромными глазами и великанским ртом.
И остальное общество окружило их.
– Вы Царевна-лягушка? А где корона? – заквакали бабы.
Она отвечала так:
– Корону я потеряла в доме Ивана-царевича, когда он хотел немедленно на мне жениться, прямо сейчас, еще до свадьбы, и вообще он был такой страшный! Глаза как лужи! Ему не терпелось! И прямо трубу наставил мне в низ живота, труба была у него зеленая, длинная!
– Ква-ква! – закричали все. – Вчера Борька-бандит с этой трубой надул нашу бабушку! Она взорвалась! Убийцы они!
– Да, я испугалась и прыгнула из банки! И корона моя упала! Что мне дороже – жизнь или та корона? Я ни за что не вернусь! Меня ждут дома!
Зеленый юноша тут же сказал, что проводит ее, как царевну, с почетом.
Он посадил лягушечку себе на плечи и помчался к ее болоту.
Там их встретил встревоженный семейный хор. Лягушечка рассказала обо всех своих приключениях: и про карман, и про банку, и про хлебные крошки, и про комара! И затем самое страшное – про трубу Ивана-царевича, направленную в низ живота! Ей бы никто не поверил, но чужеземец так преданно кивал каждому ее слову, так жадно смотрел на лягушку и так часто называл ее «моя царевна», что все размякли.
Пришлось тут же играть свадьбу.
И наша лягушечка, согласно обычаю, взвалила на себя огромного жениха и поволокла его под дождем, чтобы он по дороге справил все свои обязанности…
На обратном пути она говорила ему, что ничего хорошего – быть царевной. Это как плен, понимаешь? А ты – самый лучший. Мне с тобой было хорошо!
Он чуть не заплакал от благодарности и снова забрался к ней на закорки.
И она, как всякая верная жена, подчинилась его воле и поволокла мужа вдаль.
Мешок с лампочками
Однажды в некотором доме лампочки отказались гаснуть.
Пришла ночь, а они все горели и горели и при этом говорили:
