И лишь немногие критические голоса пытались пробиться, заглушаемые всеобщим хором, поскольку слишком явно выражали они полное зависти корыстолюбие отодвинутых в тень чужаков. Король старался не обращать на них внимания и выполнить те задачи, которые наметил себе и которые касались как всего государства, так и сохранения наследия своей супруги. К ним относилось и сооружение достойной усыпальницы в Ротенберге, хотя сама мысль использовать памятное для всех место — родовой замок вюртембергских правителей — для захоронения российской великой княгини вызвала в народе отнюдь не только бурные аплодисменты. Но критики еще не знали всех грандиозных замыслов короля. Они не знали, что в Ротенберге должна была появиться вовсе не православная часовня одного из членов российского императорского дома. Они и не подозревали о том, что их король задумал выразить в архитектурном сооружении идею, так горячо поддерживаемую некогда и самой Екатериной, идею о ведущей политической роли Вюртемберга в будущей Германской империи. Здесь должен был появиться мемориал не только в память о русской великой княгине, а памятное место, связанное для короля с его любимой женой и ставшее для него символом собственных достижений.
Сама Екатерина Павловна не оставила в своем завещании соответствующих указаний, и российский императорский дом, очевидно, не настаивал на выполнении Вильгельмом всех принятых в православии правил погребения. В первые, самые тяжелые и полные отчаяния дни, наступившие после смерти Екатерины, Вильгельм, ясно понимая, что теперь российская заинтересованность в возвышении Вюртемберга стала еще более призрачной, чересчур заострил внимание на своей идее. Проект всего мемориального сооружения должен был быть разработан только немецким архитектором без использования каких-либо российских образцов. По его первоначальному мнению, следовало построить храм в традициях эпохи Средневековья в готическом стиле. Барон фон Штейн, собирая средневековые исторические источники, тоже пытался возродить старую имперскую идею.
Для строительства усыпальницы Вильгельм решил пригласить одного из живущих в Риме немецких архитекторов. Барон Филипп Мориц фон Шмитц-Гролленберг, вюртембергский посол в Ватикане, обратился к нескольким немцам, но все их эскизы Вильгельм в конечном счете отклонил и передал заказ своему собственному придворному архитектору Джованни Салуччи. Архитекторы из Рима были убеждены в том, что королева Екатерина должна была получить «христианский памятник в христианском стиле», и были противниками усыпальницы в «греко-римском языческом стиле»
.
Чем больше размышлял Вильгельм о задуманном сооружении, взвешивая свои реальные возможности в Германском союзе и оценивая позицию Российской империи в этом вопросе, тем скромнее становились его притязания. Хотя, разумеется, величие и достоинство королевской пары нисколько не должны были от этого пострадать. В конце концов король остановился на проекте скромной классической капеллы, следующей образцам античного храма, но никак не традиционной древнерусской православной архитектуры. 29 мая 1820 г. Вильгельм заложил первый камень в ее основание. На торжественной церемонии присутствовал его старший приемный сын, принц Фридрих Павел Александр Гольштейн-Ольденбургский, а также русский посол в Вюртемберге. Санкт-Петербург безо всякого обсуждения дал свое согласие на проект, утвержденный Вильгельмом. Четыре года спустя, 5 июня 1824 г., в Штутгарте зазвучали все церковные колокола. С торжественной процессией король перенес гроб с телом Екатерины из фамильного склепа монастырской церкви в новую усыпальницу в Ротенберге. Православное духовенство освятило воздвигнутый королем Вильгельмом I храм и отслужило там службу. Королева наконец обрела свой вечный покой в православной усыпальнице.
Только теперь Екатерина Павловна, русская великая княгиня, принцесса Гольштейн-Ольденбургская и королева Вюртембергская, действительно вернулась к себе на родину. Над входом в храм король приказал высечь слова: «Любовь никогда не умрет». Возможно, он, написав о своей любви, тем самым высказал желание и самому найти здесь упокоение. И действительно, после смерти Вильгельма в 1864 г. тело его было погребено в Ротенберге, так что можно было бы написать: «Здесь покоятся король и королева Вюртембергские, высоко над Канштатгом, на фундаменте старой крепости в Ротенберге». Православный храм был сооружен здесь не как символ присутствия Российской империи на немецкой земле. Это был символ самого Вюртемберга, страны, принявшей союз короля-лютеранина и православной королевы, чтобы оба они — и в хорошие, и в тяжелые времена — могли послужить своему народу.
ЭПИЛОГ
Вильгельм I пережил свою супругу на 45 лет. В год своей смерти он принял наконец конституцию, вокруг которой велась столь длительная и ожесточенная борьба, увенчавшаяся введением в Вюртемберге конституционной монархии, не ставившей под сомнение божественную сущность королевской власти. А в 1820 г., когда Вильгельм еще только планировал сооружение погребальной капеллы для Екатерины, он, по истечении года траура, сочетался браком со своей кузиной Паулиной Вюртембергской, которая была моложе Вильгельма почти на двадцать лет. И этот, уже третий по счету, брак нельзя было назвать браком по страстной любви. Главная его цель заключалась в рождении столь желанного наследника престола. Вильгельм испытывал нежные чувства скорее к придворной актрисе Амалии Штубенраух, нежели к доверившейся ему Паулине. Вюртембергский король прожил 83 года, но так и не познал счастья в браке. Жениться на Шарлотте Баварской его вынудил Наполеон. С Екатериной его связали вспыхнувшая на короткое время страсть и общие честолюбивые планы. Паулина дала королю то, чего не смогла дать Екатерина: в 1823 г. у Вильгельма родился сын Карл Фридрих Александр. Долгожданный наследник престола обеспечил сохранение преемственности власти вюртембергского королевского дома и в 1864 г. занял престол под именем Карла I.
Вильгельм I имел множество заслуг перед родным Вюртембергом, но самое заветное его желание так и осталось невыполненным: его страна и собственные владения были слишком малы, чтобы в пентархической Европе
[29] его слово было бы решающим. И даже упрямая и властолюбивая Екатерина, которая должна была бы обеспечить поддержку русского правительства в осуществлении его имперских планов, оказалась не в силах ничего изменить.
Что же стало с детьми Екатерины Павловны от первого и второго браков? В то время как оба ее сына после смерти матери, согласно ее последней воле, были переданы на воспитание дедушке в Ольденбург, дочери остались в Вюртемберге. Екатерина успела позаботиться о материальном благополучии своих дочерей, оставив им наследство, но взросление и становление их происходили уже после смерти матери.
Первому сыну Екатерины, принцу Фридриху Павлу Александру Гольштейн-Ольденбургскому, не была суждена долгая жизнь. Он умер в 1829 г., будучи еще неженатым. Второй сын, принц Константин Фридрих Петр Гольштейн-Ольденбургский, в свое время заинтересовался юриспруденцией и логикой. В 1829 г. он считался претендентом на трон Греческого королевства. В 1830 г. император Николай I пригласил его в Санкт-Петербург, на русскую службу. За свою жизнь принц стал обладателем множества должностей и званий: генерал, член Государственного совета, глава департамента по гражданским и духовным делам, глава VI Отделения его императорского величества придворной канцелярии, почетный президент Санкт-Петербургского опекунского совета, директор школы для девочек имени императрицы Марии, куратор Императорской юридической школы, Санкт-Петербургского Высшего торгового училища, Императорского Александровского лицея, почетный член научных обществ и обществ милосердия, председатель общества по международному праву. Принц следовал заветам своих бабушки и матери, сознательно направляемый по этому пути российскими императорами Николаем I и Александром II. Умер он 2 мая 1881 г. от воспаления легких.
