Александр внял этому совету сестры, да он уже и не мог поступить по-другому. Багратиону он доверял еще меньше, чем ветерану Аустерлица Кутузову. И потому 20 августа 1812 г. Кутузов был назначен верховным главнокомандующим русской армией, несмотря на личную антипатию к нему императора, которую разделяла с ним Екатерина Павловна. Решающий шаг для победы над Наполеоном тем самым был сделан. Теперь, чтобы призвать народ к оружию, императору нужно было отправиться в Москву, что для него было равносильно попасть прямо в логово льва. Тем не менее Екатерина была удивлена, когда получила от него известие из Москвы: «Настроение народа здесь вполне отличное… Я не могу тебе передать, что за счастливые воспоминания о прекрасных временах… нахлынули на меня при виде Москвы. Я плакал как дитя»
Неужели так должен был вести себя император, чья страна находилась в состоянии войны и была на краю гибели?
Екатерина, Георг, Ростопчин и их сторонники провели хорошую подготовительную работу, и приезд императора в Москву стал действительно выдающимся событием, которого все ждали. Александр I прекрасно понимал, какое политическое и идеологическое значение имела Москва для русских патриотов. Еще в начале июля 1812 г. он послал из Полоцка в Москву князя Трубецкого с воззванием, которое изобиловало весьма характерными обращениями: «К нашей главной резиденции, городу Москве» и др. Александр указывал москвичам на опасность, которую несет с собой враг, и призывал «древнюю резиденцию наших предков» показать пример в создании «новых отечественных вооруженных сил», призванных дополнить регулярную армию. Москва всегда была «главой всех русских городов». Она была средоточием всех сил страны. Спасение веры, трона и всей империи требовало в час опасности основных сил именно от Москвы. «И пусть отныне в сердцах нашего славного дворянства и во всех остальных сословиях воспламенится дух справедливой борьбы, которую благословляют Господь и наша православная церковь; этот всеобщий пыл, исходящий из Москвы, создаст новые вооруженные силы по всей далеко простирающейся России! Мы не будем медлить, в этой резиденции и других местах Нашей империи возглавим все Наше ополчение, как то, что уже преградило путь врагу, так и то, которое вновь создается, чтобы бить врага повсюду, где только его увидят»
.
Воззвание не осталось без ответа. Когда 15 июля 1812 г. император приехал в Москву, Ростопчин обратился к нему в Дворянском собрании: «Оттуда — он указал на зал Купеческого собрания, — текут миллионы, но наше главное дело — снарядить ополчение и бороться, не щадя живота своего»
. Московское дворянство и купечество мобилизовало в общей сложности 80 000 человек. Дворянство пожертвовало 3 миллиона рублей, купечество — 9 миллионов. Тверские дворяне три дня спустя объявили, что готовы в случае необходимости сделать все, что в их силах, чтобы защитить императора и Отечество. Принц Георг Гольштейн-Ольденбургский писал Александру I: «Дворянство Тверской губернии проявляет в этом деле действительно верноподданническое почтение перед Высочайшим изъявлением и присущую только лишь русскому дворянству любовь к Отечеству. Оно готово, если это будет приятно Вашему Величеству и необходимо для защиты империи, пролить свою кровь и пожертвовать всем своим состоянием»
. В этих словах была несомненная доля преувеличения, но они точно характеризовали общее настроение, царившее в Москве и Твери, те чувства, с которыми даже Ростопчин и Екатерина были готовы выступить навстречу врагу за родину и за императора. 31 июля Александр покинул Москву и через Тверь поспешил в Санкт-Петербург. По дороге на несколько часов ему удалось встретиться с сестрой и ее супругом. Нам неизвестно, о чем они говорили. Прощание было очень сердечным. Все прекрасно понимали, что все тяжелейшие испытания еще впереди. Из Санкт-Петербурга император написал сестре: «Ты можешь себе представить, как много дел ждало меня здесь, в Петербурге, после столь долгого отсутствия, особенно при теперешних обстоятельствах… Настроение здесь хуже, чем в Москве или в провинции»
. В Санкт-Петербурге не ощущали непосредственной угрозы. И Екатерине пришлось предпринять немало усилий, чтобы ее брат, удалившись от непосредственных военных событий, не предался вновь мистическим настроениям и чтобы впечатления, полученные в Москве, не изгладились так быстро из его памяти.
Итак, Екатерине Павловне удалось добиться двух целей: отказавшись от руководства и назначив М. И. Кутузова главнокомандующим, Александр I положил конец разброду в командовании армии, а побывав в Москве, император убедился, что именно старое московское дворянство, а не петербургская бюрократия составляет главную его опору в борьбе против Наполеона. Он вынужден был признать правоту Екатерины. Император понимал, что именно под Москвой произойдет решающее сражение. Но ни у него, ни у его сестры, ни у русского народа уже не оставалось времени для долгих раздумий. 7 сентября 1812 г. произошло тяжелейшее сражение при деревне Бородино в непосредственной близости от древней русской столицы. Кровопролитная и страшная битва, увековеченная в романе Льва Толстого «Война и мир», закончилась в целом вничью. Ночью Кутузов отвел свои войска с поле боя. Ни он, ни Наполеон так и не смогли переломить ситуацию в свою пользу.
Деятельность великой княгини в военные месяцы 1812 г.
Преследуемые армией Наполеона, русские войска отступали к Москве. 11 сентября 1812 г. в деревне Фили состоялся военный совет, на котором было принято важное решение: М. И. Кутузов должен сдать Москву, а его войска, пройдя через город, — оставить древнюю столицу неприятелю и занять за городом тыловой рубеж. Это было самое трудное решение, которое когда-либо приходилось принимать русским полководцам.
Екатерина Павловна, вследствие географической близости своей резиденции к Москве и тесных контактов с московским дворянством, ставшая почти свидетельницей происходящих событий, глубоко переживала за судьбу столицы и на какое-то время даже поддалась панике. Непосредственную угрозу Москве она восприняла как решающий сигнал — больше ни шагу назад! Княгиня пыталась, хотя и с большим трудом, осознать, что даже падение Москвы еще не означает гибель Российской империи. В этот ответственный исторический момент она с беспощадной откровенностью выступила против нерешительной, по ее мнению, политики брата-императора. Она исходила из того, что Александр по-прежнему нуждался в ее постоянных советах и опеке, поскольку даже столь длительное и позорное в сознании всех патриотов отступление русской армии не пробудило в нем должной активности.
Когда современные исследователи пишут о том, что между Александром и Екатериной были особенно тесные и доверительные отношения, это всего лишь романтическое преувеличение. Характер их взаимоотношений, как мы могли заметить, имел совсем другую природу. В суровый час испытаний речь шла о судьбе всей страны. Императорская семья была прижата спиной к стене и должна была бороться за свое существование. В этой ситуации Екатерина Павловна отбросила прочь всякую тактичность, сдержанность и любые сентиментальности в отношениях с братом.
15 сентября 1812 г. княгиня писала брату из Ярославля: «Москва взята. Это непостижимо. Не забудьте же о Вашем решении: никакого мира — и Вы можете еще надеяться вернуть свою честь… Когда Вас одолевают заботы, помните, что Ваши друзья готовы поспешить к Вам, что они были бы счастливы оказаться полезными Вам; располагайте ими. Мой верный друг, никакого мира, даже если мы должны будем отступить до Казани, никакого мира!»
Георг полностью поддерживал свою супругу, тем более что будущее его родного Ольденбурга целиком зависело от исхода войны в Российской империи. Супруги действовали сообща, и в тот же день, 15 сентября 1812 г., принц тоже обратился к императору с решительным призывом.
