Впрочем, ее следующий ход не был совсем уж неожиданным. В своих письмах к брату она вновь стала писать о мужчинах, которых по тем или иным причинам могла бы рассматривать в качестве потенциальных кандидатов для нового брака. А ведь после смерти Георга прошло чуть более полугода! Среди претендентов фигурировали герцог Кембриджский, эрцгерцог Карл Австрийский, прусский принц и наследный голландский принц, а также рекомендованные Александром наследный принц Нассау и герцог Кларенс. Видно было, что интересы княгини весьма разносторонни. Ведь война еще не закончилась, и трудно было предугадать, как сложится расстановка сил в Европе. Но явное предпочтение в своих брачных проектах Екатерина Павловна отдавала двум столицам: Вене и Лондону.
А пока она направилась в Карлсбад и 11 июля 1813 г. послала оттуда недовольное письмо генералу Деволану: «Мой свекр уже три или четыре дня здесь — и это единственное удовольствие, которое предоставил мне Карлсбад. Город маленький, располагается в долине, окруженной довольно высокими горами, покрытыми сосновым лесом. Есть люди, которые это местоположение находят прекрасным; но я не разделяю их мнения и не понимаю, как можно считать себя любителем купаний, этого конечно же самого утомительного и пустого занятия из всех, которые я могу себе вообразить. Здешние воды приносят мне больше вреда, чем пользы, но обстоятельства складываются так, что для меня вряд ли станет возможным пользоваться водами Эгера. В таком случае я подумываю отправиться в Венгрию, где вода очень целебная, а климат мягче. А здешний климат похож на наш: все время нужно топить и не осмеливаешься попросить открыть окно. Говорят, что это следствие какого-то далекого землетрясения»
. Интересно, кто это должен был топить печи в июле? Екатерина Павловна просто скучала и рвалась назад, туда, где принимались важнейшие политические решения.
Поскольку война шла в Центральной Германии, территория на Дунае, где располагалась Австрийская империя, была наиболее удобным местом для всевозможных политических акций. Княгиня, преисполненная гордости за свои дипломатические успехи, поспешила вместе с Марией из Опочно в Теплиц, Карлсбад, а затем вернулась назад в Прагу. Здесь встречались монархи и политики участвовавших в войне государств. Наполеон к этому времени уже ограничивался преимущественно оборонительными действиями. И каждый государь стремился принять надлежащие меры, чтобы в послевоенный период сохранить и преумножить свое добро. Прага летом 1813 г. была самым подходящим полем для пропагандистской и дипломатической деятельности Екатерины Павловны. Русские солдаты, не так давно защищавшие Москву, разбили теперь свои бивуаки на Эльбе. И Екатерине не нужно было сохранять и без того чисто номинальное инкогнито, скрываясь на частных квартирах. 12 августа Коловрат докладывал: «Только что я получил официальное уведомление о том, что их императорские высочества, госпожи великие княгини Екатерина Павловна, вдовствующая герцогиня Ольденбургская, и наследная принцесса Веймарская, первая — 13 числа сего месяца, вторая — 14 числа сего месяца, до полудня прибудут в Прагу и поселятся в императорском замке. Поскольку отныне обе госпожи великие княгини будут появляться здесь в вышеупомянутом качестве и безо всякого инкогнито, и им должны быть оказаны подобающие знаки внимания, я спешу поставить Вашу светлость в известность об этом для того, чтобы распорядиться по Вашему усмотрению относительно военных почестей»
.
Заключение русско-австрийского союза и благоприятный для Российской империи ход военных действий придали княгине еще больше уверенности в своих силах. До сих пор ей приходилось действовать скрытно и осторожно. Заполучив Австрию в состав антинаполеоновской коалиции, можно было поднять первое знамя победы. Зато Меттерних должен был сказать себе: осторожнее с этой женщиной! И Коловрат не забывал о своем долге. К сообщению о прибытии Екатерины Павловны в Прагу он добавил: «Впрочем, господин бургомистр будет осуществлять за ней тайное наблюдение и время от времени докладывать мне о результатах»
.
А пока австрийские и русские агенты вели свои наблюдения, дипломаты и политики занимались переговорами. 9 сентября 1813 г. в Теплице представители России, Пруссии и Австрии подписали договор об образовании очередной коалиции против Наполеона. Часть своей миссии Екатерина Павловна считала выполненной. Теперь она могла заняться поисками нового супруга. Пределом ее мечтаний по-прежнему оставался Хофбург — резиденция Габсбургов. В сентябре 1813 г. уже ничто не мешало Екатерине на месте, в Вене, самой оценить свои шансы и, если потребуется, взять устройство своего счастья в собственные руки.
Приехав в Вену, княгиня подружилась там с императрицей Марией Людовикой. Это был весьма необычный поворот событий. Ведь некогда сама Екатерина Павловна тщетно пыталась добиться заключения брачного союза с императором Францем или одним из австрийских эрцгерцогов. А теперь она искала дружбы с Марией Людовикой, чье место когда-то мечтала занять, и пыталась сделать ее посредницей в переговорах о браке с эрцгерцогом Карлом. Но кто посмел бы говорить о моральных аспектах этого дела, когда речь шла о большой европейской политике! Весь период после Аустерлица отношения между Россией и Австрией оставались весьма неустойчивыми. Теперь, в преддверии поражения Наполеона, русским более чем когда-либо был нужен прочный союз с Австрийской империей. И потому теперь у Екатерины Павловны были все шансы породниться с Габсбургами. Правда, как и в 1807–1808 гг., она недостаточно четко представляла себе реальные политические интересы сильных мира сего. Образ Александра I, освободителя Европы, над которым Екатерина усердно работала, не вписывался в общую картину нового порядка на континенте, которую рисовали себе ведущие европейские политики. А что же Меттерних? Летом княгине удалось привлечь его на свою сторону, так как в тот момент Австрия тоже была заинтересована в союзе с Россией. Но Екатерина Павловна не знала, что уже тогда Меттерних тайно конструировал новую политическую систему, в которой Российская империя никоим образом не должна была играть решающую роль. Могла ли в такой ситуации Мария Людовика стать тайной поверенной в брачных мечтаниях русской княгини — вопрос риторический.
И тем не менее Екатерина Павловна, Мария Павловна и Мария Людовика, объединенные ненавистью к корсиканскому узурпатору, прекрасно понимали друг друга. И только в том, что касалось брака Екатерины, им никак не удавалось найти себе поддержку. Александр I и Меттерних сдержанно отмалчивались, а император Франц написал своей жене, что несмотря на то, что многим нравятся уверенные и непринужденные манеры великой княгини, не следует забывать о том, что «чертами лица» и характером она все более напоминает своего ужасного отца. Мария Людовика с женской непосредственностью и горячностью пыталась защитить подругу. 10 октября 1813 г. она написала мужу: «Поскольку ты спрашиваешь меня, кому из обеих сестер я отдаю предпочтение, я должна буду высказаться в пользу Екатерины, и как ни любезна Мария, я убеждена, что со временем и тебе Екатерина показалась бы намного достойнее; никого другого в мире не судят так превратно, как ее, никому другому не чужды дух интриг и властолюбие так, как ей»
.
Хитрые женщины не сдавались и выставили новые орудия на свою огневую позицию. Меттерних с удивлением должен был констатировать, что без его ведома вдруг упорно стали распространяться слухи, будто эрцгерцог Карл и Екатерина кажутся созданными друг для друга и в будущем их можно рассматривать как вполне подходящую супружескую пару. Слухи сопровождались саркастическими намеками на поведение веселой вдовы. Пришлось Александру I снова уступить желаниям своей сестры и дать слуху законное подтверждение. Поскольку император по-прежнему считал роль верховного главнокомандующего армией исполнением священного долга правителя и сам, несмотря на сильнейшее противодействие, все годы упорно стремился сыграть эту роль, он предложил, чтобы Карл возглавил союзные войска в борьбе с Наполеоном. Тогда овеянный славой эрцгерцог смог бы стать достойным супругом Екатерины Павловны. Но политики, и прежде всего Меттерних, вновь развеяли прекрасные мечты.
