Стоило Екатерине Павловне лишь однажды появиться в какой-либо стране, как она тотчас оказывалась ее превосходным знатоком и начинала давать советы по самым разным жизненным вопросам. Всеми силами она стремилась подражать Петру Великому, что лишний раз подтверждало ее неудержимую жажду власти.
Лондонские приключения
Визит в страну каналов и тюльпанов принес Екатерине Павловне много новых впечатлений, но все же остался в ее памяти лишь мимолетным эпизодом, связанным с прошлым ее родины и никак не отразившимся на личной судьбе княгини. Зато следующее ее путешествие, на этот раз в Великобританию, летом 1814 г. сильно осложнило и без того непростое положение, в котором Екатерина оказалась из-за своих амбициозных брачных проектов. Вояж княгини на Британские острова оставил в исторической литературе весьма противоречивые оценки. Ее современники и профессиональные историки рассматривали лондонские события по-разному, в зависимости от собственных политических взглядов и своего отношения к российскому императорскому дому, британской короне, Австрийской империи. В одном они были едины: если в России, в Богемии, в Вене Екатерина Павловна нередко поражала всех, кто встречался с ней, своим своевольным поведением и плохо скрываемыми политическими амбициями, то в Великобритании дело дошло уже до открытого скандала. Мотивы, определявшие поступки действующих лиц этого спектакля, и степень ответственности за него каждого участника оценивались, конечно же, различным образом.
Великая княгиня отправилась в Великобританию не для того, чтобы решать личные проблемы, например поправить пошатнувшееся здоровье. Ее визит и на этот раз носил чисто политический характер. В то время как союзнические армии все ближе подходили к Парижу, русская дипломатия стремилась укрепить свои позиции в Великобритании. Нельзя было допустить, чтобы австрийцам удалось вбить клин между Лондоном и Санкт-Петербургом и ослабить позиции Российской империи в Европе. Император Александр I имел на Британских островах свое доверенное лицо — посла графа Ливена. Его супруга Доротея смогла очаровать не только Меттерниха, но и влиятельных английских аристократов и политиков в Лондоне. Спешная поездка на острова Екатерины Павловны, осененной нимбом «ближайшей поверенной» императора Александра I, накануне визита самого августейшего брата была предпринята с целью увеличить число сторонников России среди британцев и показать им, кто является подлинным победителем Наполеона и новым властителем Европы.
Екатерина Павловна отправилась на берега Темзы, самодовольно осознавая всю важность поставленной перед нею задачи и полная надежд на то, что англичане только и ждут приезда сестры российского императора, чтобы немедленно броситься выполнять любое ее желание. С детства княгиня хорошо владела английским языком, так что трудностей со взаимопониманием не предвиделось. Зато возникли трудности другого рода, и заявили они о себе гораздо раньше, еще до того, как Екатерина пересекла пролив. К сожалению, княгиня не обратила тогда на них никакого внимания. Полгода тому назад ее тетя, Матильда Вюртембергская, указала ей на герцога Вильгельма Генриха Кларенса как возможного кандидата в мужья. Герцог, страдавший астмой и подагрой, был младшим братом принца-регента Георга (с 1820 г. король Великобритании Георг IV). Приехав на материк, чтобы познакомиться с молодой вдовой, герцог тотчас же, не раздумывая, и весьма неожиданно для Екатерины предложил ей свою руку и сердце.
Русская княгиня весело посмеялась над ним: «Он — как простой матрос, рассказывает истории, над которыми все хохочут до упаду, при этом в весьма крепких выражениях, хотя и действительно очень смешные. Несмотря на то что он вынюхивал все на почтительном расстоянии, я делала вид, будто совсем не понимала его намерений…»
Екатерина Павловна категорически отвергла предложение герцога о совместной прогулке по каналу на фрегате Его Величества, хотя британские военные корабли вовсе не располагали к греховным любовным утехам. Теперь, собираясь в Великобританию, княгиня постаралась отогнать от себя закравшееся было беспокойство: чем бы ни закончилась для нее предстоящая поездка, она никогда не вернется на материк в качестве герцогини Кларенс! О последствиях своего отказа веселому герцогу она старалась не думать.
Во время переправы через пролив княгиня сильно страдала от морской болезни и была очень рада, когда вновь почувствовала твердую почву под ногами. Супруги Ливен встретили ее в порту Ширнесс с каретами и торжественным эскортом и сопроводили в Лондон. Екатерина чувствовала себя в их обществе вполне сносно и написала об этом Александру I: «Я нахожу, что Ливен остались такими же, какими я знала их ранее… Супруг выглядит очень солидно, он говорит, что все желают хорошо принять меня и выразить тебе свое почтение — даже посредством оппозиции». Госпожа Ливен тоже внимательно наблюдала за прибывшей княгиней и нашла ее «очень гордой за военные успехи России и стремящейся использовать в Великобритании это преимущество, жадной до всего, особенно до людей, и желающей как можно скорее познакомиться с регентом»
.Это были точные слова, отражавшие особенности характера Екатерины Павловны и не содержавшие никаких критических замечаний. Свои мысли госпожа Ливен предпочитала хранить при себе и не давать княгине ни малейшего повода для недоверия.
Поскольку Екатерина Павловна прибыла инкогнито, ее поселили в отеле «Пультеней» на Пикадилли, номера в котором снимали представители посольств за «огромнейшую плату в размере 210 гиней в неделю». В отеле ее впервые удостоил своим визитом сам регент. Когда он прибыл и был уже в гостиной, княгиня еще не закончила свой утренний туалет. На протяжении всей встречи отношения между собеседниками оставались натянутыми. Княгине никак не удавалось сосредоточиться и разрядить нервную обстановку. Через четверть часа, хмурые и недовольные, оба вышли на лестницу, и регент шепнул на ухо госпоже Ливен с типично британским юмором: «Ваша великая княгиня вовсе не красавица». Екатерина Павловна, видимо услышав это, возмущенно прошипела ей же в ответ: «Ваш принц плохо воспитан»
. И в данный момент она была совершенно права.
Это был первый неприятный инцидент, за которым вскоре последовали другие. В честь приезда Екатерины Павловны регент в тот же день давал званый ужин в Карлтон-Хаус. Княгиня появилась в черном траурной платье, которое всегда носила после смерти мужа, хотя срок траура уже давно истек. Регент позволил себе довольно нескромные замечания относительно ее траура и ее скорби. Он сказал не слишком учтиво, что княгиня наверняка скоро сможет утешиться. Слова эти вызвали улыбку у собравшихся. Екатерина Павловна в ответ, пристально глядя на него, лишь мужественно промолчала. Приятной беседы вновь не получилось. Когда же появились итальянские музыканты, княгиня заявила, что музыка действует ей на нервы. Музыкантов пришлось удалить из зала. Все смущенно молчали, и вечер был окончательно испорчен.
Ситуация становилась все более гротескной. Екатерина прибыла в Лондон с ответственной политической миссией, не забывая, правда, что ей надо устроить и свое собственное будущее. Но всюду, где только было можно, она старалась разозлить и оскорбить регента. Министры стали обращаться с ней надменно, зато представители парламентской оппозиции — открыто и дружелюбно. Для русской великой княгини, которая сама постоянно внушала своему брату самодержавные идеи, такая ситуация была совершенно немыслимой. Особенно дерзко Екатерина Павловна вела себя по отношению к леди Гертфорд, фаворитке регента. Зато с его дочерью, принцессой Шарлоттой, княгиня держалась подчеркнуто ласково, поскольку та не ладила со своим отцом. На приеме у лорда Ливерпуль княгиня Ливен стала свидетельницей следующего разговора между Екатериной Павловной и регентом, в котором речь шла о Шарлотте:
