Меттерних посоветовал королю Вильгельму отложить решение конституционных проблем в долгий ящик. Это можно было рассматривать как отказ Вильгельму в его политических амбициях, касающихся Германского союза, так как роль образцового германского кайзера мог играть лишь монарх, умеющий наводить образцовый порядок в своей собственной стране! А проблемы родного Вюртемберга отложить в долгий ящик было никак нельзя. Голодная осень 1817 г. все еще не была до конца забыта. Екатерина Павловна разделяла серьезную обеспокоенность короля положением в стране и не отставала от него в стремлении совместными усилиями успешно решить экономические и социальные проблемы.
После столь многообещающего начала деятельности Благотворительного союза и завершения работы Екатерины Павловны над завещанием королевская чета решила насладиться отдыхом. В сентябре 1817 г. супруги посетили Баден-Баден, Шварцвальд и Швейцарию. В Баден-Бадене они встретились с Варнхагеном фон Энзе, описавшим свои впечатления от встречи с королевой Вюртемберга: «У нее был острый, ясный ум, который живо схватывал все, что могло быть полезно обществу, все, что могло повлиять на людей и их отношения, и столь же легко, сколь и понятно она умела выразить свою мысль. Однако одновременно с этим, она была решительной правительницей, привыкшей диктовать свою волю с полной уверенностью в том, что за этим последует незамедлительное ее выполнение, и она находила вполне естественным особо не церемониться со своими слугами, даже самыми высокопоставленными. Находясь как-то в окружении русских аристократов, стоящих слишком близко от нее, и желая доверительно поговорить о чем-то с одним из немцев, она безо всякого смущения, сухим тоном приказа скомандовала: «Всем отойти назад!» Такое смешение величия и открытости придавало красивой женщине, получившей к тому же утонченное образование, чрезвычайную притягательность, и временами ее речь действительно просто очаровывала»
. Королевская чета нуждалась в услугах Варнхагена и потому обращалась с ним чрезвычайно дружелюбно.
Во время путешествия Екатерина не оставила без внимания Шафгаузен и вновь увиделась со своим другом по письмам и задушевным беседам Иоганном Георгом Мюллером. Удивительно, но княгиня снова и снова искала встреч с этим человеком. Может быть потому, что профессор напоминал ей об Александре I, о родине и о великой миссии княгини в качестве духовной наставницы брата, которую та стремилась выполнить в 1814–1815 гг. Когда в их разговоре зашла речь о госпоже Юлиане Крюденер, Екатерина Павловна с истинно королевским величием заметила, что если бы проповедница вдруг появилась в Вюртемберге, ее тотчас же выслали бы «обратной почтой». Мюллер прекрасно осознавал новое положение, в котором теперь пребывала его «приятельница». И хотя у него чесался язык, он так и не осмелился сказать, что император Александр все еще никак не отозвался о его теологическом труде. Со скромностью, отличающей настоящих ученых, Мюллер удовлетворился той славой, которую принесла ему книга в немецкоговорящих странах. Кроме того, подумал он про себя, кто знает, чем может закончиться для него слишком близкое знакомство с российской императорской семьей. В целом эта новая встреча оказалась со стороны королевской особы всего лишь визитом вежливости, напоминанием о прошлом. Екатерина Павловна не видела ничего, чем ей мог бы быть еще полезен честный Мюллер. Конечно, она не сказала об этом прямо, и профессор был очень горд разрешением сидеть за одним столом с королевской четой. Этим ему и пришлось довольствоваться до конца своей жизни. Больше он не получил от королевы ни одного письма и ни разу не встретился с нею. Мюллер умер в 1819 г., в том же году, что и Екатерина. Их совместные грандиозные планы так и не были реализованы.
Путешествие по осеннему Шварцвальду пошло Екатерине Павловне на пользу. Вернувшись домой, она с удвоенной энергией принялась за работу. В отличие от сестры Марии в Веймаре, королева не ограничивалась разносторонней деятельностью в региональных и локальных отделениях Благотворительного союза. Опираясь на помощь государства и предпринимателей, Екатерина создавала разветвленную социальную сеть, узловыми пунктами которой должны были стать сберегательные кассы, больницы и пункты сбора пожертвований. Она реализовывала принципы Марии Павловны, действующей в Великом герцогстве Саксен-Веймар-Эйзенахском, но в конкретных условиях Вюртемберга, хотя и с аналогичными политическими устремлениями. Критически мыслящий наблюдатель с полным правом мог сделать вывод, что в основе деятельности обеих сестер лежала единая согласованная концепция, разработанная домом Романовых, позволяющая путем благотворительности оказывать влияние на политику германских государств.
Живя в тех или иных специфических условиях, обе великие княгини успешно осуществили свои социальные проекты, задуманные в интересах бедных людей. Тем самым они усилили в народе популярность правящей династии и внесли существенный вклад в укрепление финансового и экономического положения своих стран. В Веймаре мы имеем возможность на протяжение длительного времени проследить основные тенденции в развитии курируемых Марией Павловной благотворительных организаций. К 1828 г., когда Мария получила титул великой герцогини, ею была создана целая финансовая империя. И при этом ни разу княгиня не упустила из своих рук бразды правления. В этом контексте и раннее завещание Екатерины Павловны приобретало позитивный смысл. Те деньги, которые в Веймаре в течение долгого времени Мария использовала для личной благотворительной деятельности, Екатерина, в случае своей преждевременной смерти, завещала королю Вильгельму Вюртембергскому, чтобы тот использовал их согласно намерениям своей супруги. И это был самоотверженный поступок с ее стороны.
Трагедия Екатерины Павловны заключалась в том, что, прожив в Вюртемберге всего лишь два года, она смогла заложить только основы будущей долгосрочной и всеобъемлющей социальной деятельности. Первым ее шагом стало создание Благотворительного союза. Второй шаг был логическим продолжением первого и базировался на следующих рассуждениях: нужно поощрять в малоимущих стремление экономить, создавая тем самым для себя возможность самим преодолевать впоследствии черные дни. Екатерина Павловна понимала необходимость повышения эффективности сельского хозяйства и расширения сферы действия социальной политики, понимала, что отчисления на нужды образования и воспитания — это инвестиции в будущее. Королевский дом, государство, предприниматели и общественность должны были совместными усилиями осознавать возникающие проблемы и решать их. Подобные рассуждения и призывы звучали в устах российской великой княгини в высшей степени необычно, даже несмотря на то, что она получила великолепное образование и находилась далеко от родительского дома. Способность и постоянная готовность Екатерины Павловны всему учиться, извлекать уроки как из собственного, так и из чужого опыта, а также железная воля значительно ускоряли решение любых проблем.
Первые сберегательные кассы появились в Европе в последней трети XVIII в. Эта первоначально частная инициатива была с самого начала направлена на финансовое обеспечение социально незащищенных граждан. Небольшими вкладами создавать накопления для худших времен — вот девиз этих учреждений, ставших популярными первоначально в Англии и Швейцарии. Основатели сберегательных касс хотели принести пользу обществу, а также сами хорошо заработать на этом деле. В 1787 г. появилась «процентная касса» в Берне; в 1792 г. Исаак Изелин основал частную процентную кассу в Базеле; в 1805 г. сберегательная касса появилась в Цюрихе. Подобные учреждения имелись также в Сен-Галлене, Аарау, Невшателе. В 1814 г. издаваемый Котта в Штутгарте «Утренний бюллетень для образованных сословий» сообщал о швейцарских сберегательных кассах и хвалил их как учреждения, поощряющие бережливость, прилежание и порядок.
