Хидэёси опасался худшего — он понимал, что слаб. Верный старым приемам, магия которых срабатывала всегда, он велел расставить вокруг свои штандарты и с наступлением вечера зажечь со всех сторон большие костры, чтобы создать видимость огромной армии. Эта хитрость, древняя, как сама война, тем не менее произвела свой эффект: Асакура Ёсикагэ, прибыв ночью, велел разбить бивак, чтобы собраться с мыслями, а его армия заснула, изнуренная морским путешествием. Ёсикагэ не торопился — гонцы сообщили ему, что это огни всей армии Нобунага, зажатой меж своих противников и лихорадочно готовящейся к отступлению. Непростительная наивность для военного вождя: эти гонцы были агентами Хидэёси, они внушали иллюзию. Когда в лагере Асакура все уснуло, Хидэёси бросился на них и устроил побоище, а потом поспешил присоединиться к своему господину в Киото, посоветовав ему как можно быстрей вернуться на базы в Мино и Овари, тогда как он сам с соратниками укрепится в трех крепостях, от владения которыми зависело удержание столицы.
Так Нобунага ловко выпутался из опасного положения; он быстро помчался к своим базам, в то время как его лучший полководец остался сторожить Киото. Позиция выгодная, однако ненадежная, потому что между обоими стояли две преграды, находившиеся в руках противников: одна — Ёкояма, которую Хидэёси удалось быстро захватить в 1573 г. благодаря Иэясу, пришедшему ему на помощь, и другая — Одани, штаб-квартира семейства Асаи, где укрепился Нагамаса, опираясь на своего друга Асакура, разбитого в ту роковую ночь в проливах выше Осаки. В общем, надежный оплот, центр обороны Асаи, ключ к земле Оми, слишком важное место, чтобы атаковать его не задумываясь: Хидэёси предпочел обойти его и быстро вернуться в Гифу.
Своевременная предосторожность: едва он выступил, как все карты смешала весть о восстании в тылах — окрестности Осаки, земля Сэтцу, юго-западнее Киото, имевшая широкий выход ко Внутреннему морю, из которой можно было контролировать один из проходов в бухту, оказалась в огне и крови. Так Хидэёси познакомился с новым следствием феодальной войны, восстанием народа и прежде всего крестьян; но эту жакерию поддержал самый грозный противник из всех — буддийское духовенство.
Непохоже, чтобы до тех пор Хидэёси когда-либо имел возможность оценить опасность со стороны последнего и его смертоносную мощь. Эти люди, превосходно вооруженные, по преимуществу монахи, укрывшись за прочными крепостными стенами, защищавшими их общины, образовали как бы маленькие независимые княжества. Они не очень-то признавали над собой господство двора и официальной политической власти, и того меньше — феодалов. Зато они пользовались огромным авторитетом у народа, сопровождая своими молитвами всю его трудную жизнь, а потом помогая в самый ее торжественный момент — смерти. Из многочисленных течений буддизма, порожденных в течение веков разными толкованиями основных текстов и различными аспектами одной и той же мысли, в Японии особо популярным было одно — Дзёдо Синею, или Истинная секта Чистой Земли. Созданная в 1224 г., в середине эпохи Камакура, она учила, что смерть — не конец и не угасание, как утверждал первоначальный буддизм. Темой всех проповедей Дзёдо Синею было понятие рая, где возродятся души людей, лишь бы последним хватило мудрости воззвать к помощи Амиды, одного из пяти будд созерцания, носящего красивое имя — «Вечный свет». Таким образом, монахи, защитники слабых, которых при необходимости они укрывали за стенами монастырей, несли также высшее утешение, в котором так нуждался простой народ. Их «демократическое» учение во многом противоречило интересам феодалов: монахи ставили вне закона войну — пусть даже при случае вели ее сами, и очень умело; они без конца кичились свободами и иммунитетами, полученными при создании общин, потому что брались возделывать брошенные, неприветливые земли, и пытались распространить это освобождение от налогов на все земли, зависимые от них. В целом служить монастырю было выгодней, чем замку! Для этих почитателей сакрального равенство всех людей перед лицом смерти в какой-то мере означало относительное равенство в жизни. Подобное утверждение, брошенное в народ, который с давних пор терроризировали частные войны, воспламеняло души даже самых спокойных; иными словами, монахи Дзёдо Синею могли разжечь восстание где хотели и когда хотели. Приказы поступали из одного храма в Осаке, Исияма Хонгандзи: туда монахи укрылись после уничтожения их общины в Киото, Хонгандзи, монастырь которой был сожжен в 1532 г. разъяренными монахами другой буддийской общины (Тэндай) с горы Хиэй, со склона к востоку от Киото.
Община монахов Дзёдо Синею, которых в народе называли Икко, в целом враждебно относящаяся к феодалам, тем не менее при случае не гнушалась участием в интригах того или иного военного вождя. В данном случае игра на стороне Асаи с целью выбить Хидэёси с его позиций была одной из самых элементарных тактик. Хидэёси был вооружен, ему еще надо было пройти всю провинцию, а до него уже доходили слухи о неминуемой высадке Асаи и Асакура, рассчитывающих очень быстро наложить руку на Киото. Окруженный со всех сторон, оттесненный к юго-западу восстанием в Сэтцу, через несколько дней он узнал, что все его враги заняли гору Хиэй северо-восточней Киото — исторически важный стратегический пункт, прикрывавший столицу, между тем как жакерия распространилась подобно пожару до самых ворот города; разъяренный народ требовал голов его и Нобунага — виновников всех тогдашних бед по утверждениям монахов, указывавших крестьянам на них. В этой пляске смерти у Хидэёси оставался всего один козырь — скорость и скрытность его гонцов, которым удалось пересечь охваченные смятением земли и попросить помощи в Гифу.
На помощь к нему поспешил сам Нобунага со всеми силами, какими располагал, — союзники пропустили его, очень довольные, что предстоит битва, в исходе которой они не сомневались. Оба полководца соединились, но что было делать дальше? Осадить гору Хиэй и надеяться на счастливую победу, которая бы их избавила сразу от нескольких врагов, одних опаснее других? Но на чью поддержку можно было рассчитывать? Может быть, «генерала Зимы», столь суровой в Киото. Осажденные, конечно, занимали всю гору, но их было много; снабжение постепенно сокращалось, а сражаться зимой было не в обычае. Как выдержать снег, если большинство воинов одето только в плащи и плетеные сандалии?
Хитрый сёгун, затаившийся в своем перестроенном дворце, увидел здесь неожиданную возможность поднять свой престиж: он предложил тем и другим свое посредничество и в конце концов добился заключения перемирия до весны. Все вернулись к себе на базы; большая смертельная игра возобновится, когда потеплеет.
Нобунага и Хидэёси тоже подчинились — как они могли поступить иначе? Конечно, непосредственное наступление, какие бы опасности оно ни представляло, могло привести и к успеху: ведь сам противник только что признал свою усталость, с первого раза согласившись на перемирие. Но в качестве правой руки сёгуна было невозможно выступать против мира, если в данный момент твой господин его заключает! Тогда богатое воображение Хидэёси измыслило одну из тех красивых интриг, которые как умелый психолог он так ловко плел, играя на вспыльчивом характере соперников.
Был выдвинут совершенно схоластический принцип: тот, кто изъявляет покорность сёгуну, должен также выразить верность его первому заместителю, назначенному официально, — Нобунага. А ведь глава рода Асаи только что подтвердил свою покорность велениям сёгуна, значит, первый из его вассалов, Исоно Хидэмаса, в свою очередь должен подтвердить свои обязательства, засвидетельствовав верность первому вассалу сёгуна, Нобунага. Как всегда, присоединение Исоно послужило примером для многих мелких сеньоров — ленников Асаи, перешедших таким образом в прямое распоряжение Нобунага.
