Значение похода 1587 г. на Кюсю для Хидэёси трудно переоценить. Этот поход дал ему незаменимый опыт: ему пришлось идти очень далеко, намного дальше Сикоку, за привычные географические пределы, отправлять значительную часть армии в долгое путешествие морем, продвигаться по малоизвестной или вообще неизвестной территории, без помощи шпионов и их неимоверных уловок, — что это, как не первый опыт вторжения на чужеземную территорию?
Дал этот поход ему и личную славу, которой он был обязан лишь таланту, а не почетному титулу. На каждой новой церемонии благодарения, сначала — богов приморского святилища Окиносима близ Фукуока, потом — богов Ицукусима на Внутреннем море и наконец во время возвращения в его замок Осака толпы народа, преклонявшиеся перед ним, служили доказательством, что он стал бесспорным хозяином Японии.
Глава IX
ГОДЫ БЛЕСКА
Великое чаепитие в Китано и другие празднества
В 1587 году у Хидэёси больше не было никаких оснований демонстрировать скромность, которая никогда не принадлежала к основным чертам его характера. Победив кланы Кюсю, он уже управлял тремя четвертями Японии. В Киото он только что построил жилище для императора Огимати и оплатил церемонии коронации его внука Го-Ёдзэя. Более того — к завершению приближалась его собственная резиденция, Дэюракутэй; превосходный повод показать свое сказочное богатство и могущество всем, кто хотел бы о них забыть!
Как и при торжественном открытии замка Осака, он велел провести колоссальную чайную церемонию — единственный ритуал, позволявший, наподобие тех месс, какие ввели в моду иностранные священники, собрать по мирному поводу, в одном месте и при определенном единстве представителей всех социальных категорий. Он выбрал святилище в Китано, одновременно за его положение — к северо-западу от Киото, недалеко от Дэюракутэя — и за его моральные достоинства: там отправляли культ Сугавара-но Митидзанэ (845–903), знаменитого министра, провозгласившего в конце IX в. изначальное величие Японии перед лицом Китая, а потом умершего в изгнании из-за клеветнического доноса; обширность территории, изящные силуэты синтоистских построек из дерева и соломы, тишина окружающего парка, сакральный и патриотический характер этих мест — все соответствовало желаниям Хидэёси. Тем более что один из сёгунов Ксакзхь, а именно Ёсимоти, уже проводил здесь в 1413 г. мероприятие для большого количества народа — день театра но, пригласив на него не только воинов, по обычаю, но и всех, кто пожелал. Ведь театр тоже мог быть местом встречи разных социальных групп, однако не имел столь универсального «уравнивающего» характера, как чайная церемония, и не предполагал их активного участия.
А Хидэёси как раз желал собрать как можно больше людей. В прошлом, 1586 году, на Новый год, он построил при Императорском дворце чайный домик своего изобретения — одну из новинок, рассчитанных на популяризацию нового «чайного стиля», который он хотел внедрить, еще не до конца определив его правила: нечто вроде большого кубического шатра площадью более четырех соломенных циновок (татами), по нормам того времени, но сделанный из лакированных деревянных столбов работы ремесленников из Сакаи и из тонких стенок, покрытых позолотой; золотой была и утварь, необходимая для чайной церемонии; циновки окаймляли золото и красная парча — эта роскошь была невидимой, потому что пол полностью покрывали шерстяные ковры, привезенные из Европы. Хидэёси рассчитывал поставить такую же в Китано, чтобы показать свою коллекцию произведений искусства, которой он так гордился. Правду сказать, ей он был в основном обязан сёгунам Асикага и прежде всего Ёсимаса (1435–1490), хозяину «Серебряного павильона», чьи сокровища, в основном китайского происхождения, он присвоил. Но были у него и собственные шедевры — разве Нобунага, давая ему в 1578 г. разрешение на организацию чайных церемоний, не подарил ему картину Му Ци
[6], очень крупного китайского живописца XIII века?
К тому же многие годы полководцы никогда не упускали случая преподносить ему, как требовали приличия, изящные и редкие принадлежности чайного обихода, и каждая соответствовала более или менее торжественному обстоятельству.
В конце июля 1587 г. на главных перекрестках Киото появились» деревянные афиши, сообщающие о предстоящем событии и содержащие приглашение, составленное в простых и ясных словах:
1. Мы повелеваем провести большую чайную церемонию в лесу Китано с 7 по 10 октября, в зависимости от погоды; по этому поводу [Хидэёси] выставит все предметы своей [чайной] коллекции так, чтобы любители могли их оценить.
2. Приглашаются все любители чая, будь они феодалы, горожане или фермеры; каждый должен принести чайник для воды, черпак, чашку и порошкового чая (маття) или, в отсутствие такового, когаси [смесь, которой пользовались бедняки; состояла из рисовой соломки и соли].
3. Приносить только по две соломенных циновки (татами) на человека, этого хватит, и каждый разместится, как ему удобно, в парке святилища Китано. Любители «простого стиля» (ваби-тя) могут использовать циновки грубой выделки или из рисовой соломы (тодзицукэ и инабаки).
4. Приглашаются все жители Японии, само собой разумеется, но также жители Китая и все любители. Пусть каждый оденется, как захочет.
5. Чтобы все, включая тех, кто живет далеко отсюда, успели приехать и полюбоваться предметами, мероприятие продлится два дня.
6. Это приглашение объясняется интересом, [который Хидэёси проявляет] к мастерам чайной церемонии — знатокам «простого стиля» (ваби-тя). Те, кто не придет, будут рассматриваться как пожелавшие оскорбить [Хидэёси] и в дальнейшем не получат права заниматься своим искусством, даже если оно состоит в приготовлении когаси [смеси чая и соли].
7. Хидэёси сам приготовит чай для всех мастеров «простого» стиля (ваби-тя), кем бы они ни были.
Подобные афиши были посланы во все большие города Японии и вывешены там, по крайней мере, в пределах зоны контроля Хидэёси, которая к тому моменту была громадной.
Аристократы Киото, устрашенные стоимостью мероприятия, немедленно начали расспрашивать друг друга, обмениваться посланиями, вести обсуждения: ведь это разорительная авантюра! Тем не менее по здравом размышлении ни один из них не посмел проигнорировать праздник, так что в целом только для аристократии Киото в парке Китано было возведено около 1500 чайных павильонов, к которым теснились другие хижины или палаточки. Из всех стилей модными тогда были три. Один, аристократический, который называли «дворцовым» или «библиотечным» стилем (сёин-тя), возникший в эпоху Муромати, в конечном счете сводился к использованию для чаепития изящного помещения во дворце или библиотеке. Другим был стиль «хижины» (суки-тя) — «народный», когда чай пили рядом с дорогой, на сельских почтовых станциях; в изящной версии это был стиль купцов из богатых торговых городов, как Сакаи, вкладывавших часть наличности в покупку принадлежностей для чаепития. Наконец, последним, самым новым, к которому Хидэёси проявлял выраженную склонность, был «простой стиль», ваби-тя, бесспорный мастер которого, Сэн-но Рикю, как раз находился на службе у хозяина. Роскошество вельмож, комфорт купцов — для которых чайная церемония часто была приятной формой «делового завтрака» — Рикю и его группа заменяли или дополняли в неуловимых дозах представлениями дзэн об отречении, уединении, выраженными в постоянном стремлении к сдержанности и даже смирению. Это, например, Рикю выдвинул идею сократить пространство, предоставляемое каждому, всего до двух татами; он же поставил талант «чайного человека» выше изысканности материала. В пределе этот стиль исключал дорогие принадлежности, заменяя их живительным присутствием выдумки, оригинальности, чего-то никогда не виденного; в большей степени, чем с собирателями редких или древних предметов, любители этого стиля предпочитали поддерживать тесные отношения с ремесленниками своего города и своего времени — так, в XVII в. горшечник из Киото по имени Тёдзиро разбогател, придумав знаменитые чашки с черным покрытием, получившие известность под названием «раку». Именно этих приверженцев «простого стиля» (ваби) Хидэёси хотел поощрить, надеясь, возможно, связать с этой новой манерой своей имя.
