— Я приму своих братьев стоя…
Тем временем над площадью Святого Петра, где собрались тысячи людей, взошла огромная оранжевая луна. Лучи прожекторов перекрещивались, освещая толпу. В 18.15 из трубы на крыше Сикстинской капеллы появился дымок — явно белый. Скрипучий голос, усиленный громкоговорителем, произнес:
— Prova, prova, prova [Проверка, проверка, проверка], — затем послышался долгий кашель, и, наконец, последовало взволнованное сообщение: — Е bianco, il fumo ё bianco, ё veramente bianco! [Белый, дым белый, он точно белый!].
В Сикстинской капелле продолжалась торжественная церемония представления. Когда очередь дошла до кардинала Вышыньского, он обратился к новому Папе со словами, что Господь удостоил его чести ввести Церковь в третье тысячелетие, — пророчество, которое Иоанн Павел II не раз потом вспоминал. На площадь прибывали все новые толпы людей после того, как весть об избрании была подтверждена телефонным звонком от членов конклава в ватиканскую пресс-службу, а сестра Эмилия Эрлих, тоже стоявшая в толпе, возносила страстную молитву о том, чтобы человек, которому вскоре предстояло появиться перед собравшимися, не был кардиналом Войтылой.
— Все молились за своего кардинала, я же молилась, чтобы не выбрали нашего.
По пути на лоджию кардинал Феличи, которому вновь предстояло публично объявить о результатах голосования, обернулся к кардиналу Кёнигу и спросил:
— Как пишется его имя?
Услышав ответ, он тщательно его записал, бормоча себе под нос:
— Что за варварский язык…
Как и несколько недель назад, кардинал вышел на лоджию и начал:
Annuntio vobis gaudium magnum: habemus Papam!
Толпа взревела и замерла. Феличи продолжил:
Eminentissimum ас reverendissimum Dominum Carolum… — и сделал паузу для пущей торжественности.
Полагая, что речь идет о 85-летнем Карло Конфалоньери, кто-то в толпе изумленно воскликнул:
— Да что они там, с ума посходили?
Недовольно покосившись на горлопана, Феличи сверился со своими записями и скороговоркой закончил:
— …Sanctae Romanae Ecclesiae Cardinalem Wojtyla, qui sibi nomen imposuit Ioannem Paulum Secundum.
Услышав необычное имя, толпа возбужденно загомонила.
— Chi ё? [Кто-кто?] — разом вырвалось из десятков тысяч глоток.
— Е nеrо? [Он что, негр?] — спросил по-итальянски человек, стоявший рядом с Ежи Туровичем.
Кто-то предположил, что вновь избранный Папа — азиат. И только сестра Эмилия не нуждалась в дальнейших пояснениях. Она так побледнела, что ее сосед участливо поинтересовался:
— В чем дело? Он что, нехорош?
— В том-то и дело, — печально отозвалась монахиня, — что слишком хорош.
Атмосфера на площади резко отличалась от августовской, когда все присутствующие — в большинстве своем, разумеется, итальянцы — ликовали, узнав об избрании Альбино Лучани. Нынешнюю новость встретили настороженно. Кто он, этот straniero [чужестранец]? Кого кардиналы нам навязали?
Иоанн Павел II, ощущавший царившее на площади напряжение, вежливо отстранил суетливого церемониймейстера и подошел к одному из установленных на лоджии микрофонов. И снова традиция была нарушена — вместо того чтобы благословить собравшихся, используя стандартную латинскую формулу, только что избранный Папа обратился к ним на итальянском языке. Четким и звучным голосом он произнес:
Да будет благословен Господь наш Иисус Христос!
Дорогие братья и сестры…
Услышав родной язык, толпа начала подбадривать оратора громкими криками.
…Мы все еще скорбим по поводу кончины нашего возлюбленного Иоанна Павла I. Только что кардиналы избрали нового епископа Рима. Они призвали его из далекой страны; далекой, но одновременно близкой, поскольку ее объединяют с вами общность веры и христианской традиции…
Британский актер сэр Джон Гилгуд как-то заметил, что Папа Иоанн Павел II обладает изумительной способностью угадывать суть момента. Вот и сейчас, почувствовав, что толпа на его стороне, Папа решил предстать перед собравшимися как собрат-католик, связав врожденное почитание Девы Марии, свойственное итальянцам, с собственной набожностью:
…Я боялся принять это назначение, но делаю это, повинуясь воле Господа нашего Иисуса Христа и безоговорочно веруя в Богородицу, пресвятую Мадонну.
Не знаю, сумел ли я ясно выразить свои мысли на вашем… нашем итальянском языке. Если я оговорился, вы меня поправите…
Приветственные крики стали громче. Теперь, когда между оратором и слушателями установилось полное взаимопонимание, оставалось последнее — объявить курс, по которому пойдет Церковь. Никто из знавших Войтылу не сомневался, что это будет христианский гуманизм.
…Я предстал перед вами, чтобы подтвердить наши надежды и нашу общую веру в Богородицу и Церковь. С помощью Божией и человеческой мы открываем новую страницу в истории Церкви.
«ВУЕКА ТОЛЬКО ЧТО ВЫБРАЛИ ПАПОЙ!»
Польское телевидение, находившееся под контролем государства, в течение нескольких часов не объявляло об избрании Войтылы: необходимо было выработать официальную позицию партии по данному вопросу. Между тем новость стала известна в митрополичьей Курии в Кракове — туда позвонили из Рима, — и, как вспоминает отец Станислав Малысяк, «она мгновенно разошлась, словно круги по воде». В городе началось стихийное празднество. Сперва зазвонили колокола костела Девы Марии, за ними — Вавельского собора, в том числе гигантский Сигизмундов колокол, которым пользовались лишь в дни важнейших религиозных и государственных праздников, а затем — все краковские колокола. Люди хлынули на улицы, неся в руках зажженные свечи и цветы. Они размахивали национальными флагами, плакали, обнимались. На рыночной площади, у постамента памятника Адаму Мицкевичу, поместили фотографию кардинала Войтылы, а у его дома на Францишканьской улице, 3, тут же выросла гора цветов. За час костел Девы Марии был забит до отказа. Спешно организовали мессу.
Станислав Рыбицкий в тот день был болен и лежал в постели. Его жена Данута задержалась в городе, а вернувшись, застала мужа в слезах.
— Не сердись, что я так поздно, — начала оправдываться она, но муж перебил ее.
— Вуека только что выбрали Папой, — сообщил он.
Супруги обнялись и заплакали, словно потеряли близкого родственника, потом достали бутылку вина, купленную в Чехословакии во время отпуска. Тогда им не повезло — их любимого сорта «Красный кардинал» в магазине не оказалось. И вот теперь, подняв тост в честь избрания Вуека, Рыбицкие выпили как нельзя более подходящий к случаю напиток — «Белый кардинал». Станислав Рыбицкий вспоминает, что, услышав потрясающую новость, невольно подумал: «Из байдарки прямо в лодку апостола Петра…
