В последние годы первосвященства Павла VI среди журналистов стало модным представлять Курию как сборище в лучшем случае своекорыстных мелких плутишек, а в худшем — честолюбивых негодяев. Ни тот ни другой образ не соответствует действительности. Один из ближайших помощников Иоанна Павла как-то обмолвился, что из нескольких сотен людей, с которыми ему довелось иметь дело в Римской Курии, лишь одного или двух можно было назвать негодяями — соотношение, которым не стыдно похвастаться любой организации. Главная проблема, с которой в октябре 1978 г., став Папой, столкнулся Иоанн Павел II, заключалась не в том, что члены Курии были мошенниками, а в их отношении к делу. Безоговорочная, хотя вполне исторически объяснимая приверженность тому, чтобы все «оставалось, как было», многими кардиналами-итальянцами рассматривалась чуть ли не как исполнение воли Божией. Gli stranieri [иностранцы] сюда совершенно не вписываются, заявил однажды, нимало не смущаясь, высокопоставленный сотрудник Курии. Папа, имевший собственное представление о том, как надо поступать, проверивший истинность своих идей на практике, то есть в непосредственном пастырском служении, неизбежно должен был чувствовать себя чужеродным телом в подобном окружении. Если прибавить к этому естественное разочарование членов Курии, вынужденных уступить Святой Престол «иностранцу», то проблема, с которой столкнулся Иоанн Павел II в самом начале своего первосвященства, станет совершенно очевидной.
С самого начала новый Папа недвусмысленно дал понять, что он не тот человек, которым можно «управлять». На первой же пресс-конференции в Зале благословений он снова нарушил традицию, смешавшись с толпой журналистов, атаковавших его самыми неожиданными вопросами на английском, итальянском, французском, польском и немецком языках. Когда один из «дирижеров» происходящего действа попытался помешать Папе сойти с возвышения, Иоанн Павел просто отодвинул его в сторону. Кто-то спросил, поедет ли он в Польшу. «Если они мне позволят», — был лаконичный ответ. Другой репортер поинтересовался, намерен ли понтифик продолжать занятия лыжным спортом. «Если они мне позволят», — снова ответил Иоанн Павел. В обоих случаях всем было ясно, о ком идет речь. Зная о трениях, существовавших между его непосредственным предшественником и некоторыми членами Курии, новый Папа твердо решил не дать «им» вмешиваться в его жизнь, а тем более отравлять ее.
Как показали годы, проведенные в Кракове, Кароль Войтыла был не из тех начальников, которые склонны по мелочам опекать подчиненных или избавляться от людей, мнение которых не совпадает с его собственным. Он на личном опыте убедился, что для епископа гораздо важнее определить приоритеты и следовать им, чем бороться с бюрократией. Он сам мог мыслить в масштабе веков и был убежден, что кое-какие замшелые традиции Курии со временем отпадут, как раковины, налипшие на лодку Петра. Так зачем тратить энергию и обижать людей, настаивая на переменах, если раковины не мешают плавному ходу лодки? Поскольку Папу совершенно не интересовали бюрократические интриги и тому подобные пустяки, он мог себе позволить просто-напросто игнорировать многое из того, что занимало умы некоторых его коллег.
Заняв высокий пост, Кароль Войтыла оказался перед выбором: стать подлинным главой Церкви, продемонстрировав всему миру убедительный пример нового первосвященника, пастыря и проповедника, или потратить время, отпущенное ему историей, на борьбу с Римской Курией. Он выбрал первое и мало-помалу начал добиваться своего, вначале с помощью нововведений, а затем — и новых назначений. В то же время было совершенно ясно, кто же на самом деле является хозяином положения. Папа ни у кого не спрашивал разрешения, когда на престоле Петровом продолжал делать то, что начал в приходе святого Станислава, так же как без всякого разрешения сразу после окончания второго конклава отправился в больницу навестить своего друга, епископа Дескура. Дескур, некогда проводник Кароля Войтылы по ватиканскому лабиринту, сказал, что теперь его роль несколько изменилась.
— Отныне моя обязанность состоит в том, — заявил он, — чтобы своими страданиями поддерживать его святейшество.
НЕУТОМИМЫЙ ДЕЯТЕЛЬ
Еще до официального вступления в должность Иоанн Павел II начал словами и делами обозначать основные направления своей деятельности на ближайшие годы.
Сразу после избрания, вечером 16 октября, он обратился к кардиналам с просьбой не покидать конклава. Проведя ночь в своей старой келье номер 91, Папа на следующее утро отслужил мессу и, обращаясь к собравшимся, кратко объяснил, что собирается делать на посту главы католической Церкви.
Главной своей задачей и «непреложной обязанностью» новый Папа считал воплощение в жизнь решений Второго Ватиканского Собора, «события исключительной важности в почти двухтысячелетней истории Церкви». При этом руководители Церкви должны «еще раз взять в руки основную хартию Собора, Догматическую конституцию «Lumen Gentium», чтобы поразмышлять о природе и назначении Церкви и с удвоенной энергией претворять задуманное в жизнь». Эту проблему Кароль Войтыла обсуждал с кардиналом Ратцингером еще до открытия первого конклава. По его мнению, если Церковь хочет выполнить свою уникальную историческую миссию, она должна предложить миру собственную позицию, недвусмысленно католическую и христианскую. Провозгласив приверженность решению Собора о коллегиальности Синода епископов, Иоанн Павел объявил, что намерен посвятить свое пребывание на посту первосвященника благородной цели христианского единства, а также, выполняя миссию Церкви в современном мире, способствовать укреплению мира и справедливости в отношениях между народами, уделяя особое внимание религиозной свободе.
19 октября понтифик, вновь встретившись с членами Коллегии кардиналов — это была первая официальная папская аудиенция, — отметил, что им потребовалось «большое мужество», чтобы провозгласить его епископом Рима. Напомнив, что каждый новый кардинал клянется хранить верность Христу «до последней капли крови», Папа отдал должное тем бесчисленным безвестным христианам во всем мире, «которые до сих пор терпят муки и унижение во имя Господа нашего». Это было второе упоминание о преследованиях за веру, сделанное Папой в течение последних трех дней. По окончании аудиенции еще одна традиция была нарушена. Благословив кардиналов, Папа предложил, чтобы теперь они вместе с ним благословили всех верующих, продемонстрировав тем самым братство и церковное единение.
20 октября Иоанн Павел II принял членов дипломатического корпуса, аккредитованных при Святом Престоле. Он подчеркнул, что люди, с которыми он сегодня беседует, являются «представителями не только правительств, но и народов», живущих как в давно существующих государствах с многовековой историей, так и во вновь образовавшихся странах, еще не до конца раскрывших свои возможности. Церковь считает «богатое разнообразие… культур, языков и истории», часть которых сформировалась под ее влиянием, непременным условием развития человечества. В истории Польши насчитывается немало трагических страниц, и именно они, по словам Папы, научили его «уважать и ценить каждый народ с его уникальными традициями, существующий на равных среди других наций и народов». Святой Престол не претендует на власть в светском понимании этого слова. Его цель — способствовать «прежде всего пробуждению совести», и для достижения этой цели Церковь не нуждается ни в каких особых привилегиях. Однако справедливость требует религиозной свободы для всех, включая право исповедовать любую религию и право верующих «принимать активное участие в общественной жизни». Речь Иоанна Павла II, хоть и краткая, четко обозначила подход нового Папы к международной политике, его убеждение в том, что сближение культур должно стать главным приоритетом, а религиозная свобода, эта лакмусовая бумага справедливого общества, является правом любого человека, не подлежащим обсуждению.
