Вы должны быть сильными, дорогие братья и сестры… Вы должны быть сильны силой веры… Сегодня эта сила нужна вам более, чем когда-либо. Вы должны быть сильны силой надежды — надежды, доставляющей самую большую радость в жизни и не позволяющей нам скорбеть о Святом Духе.
Вы должны быть сильны любовью, которая сильнее смерти… и которая помогает нам вести величайший диалог на свете — диалог между человеком и миром, диалог с самим Богом — Отцом, воплощенным в Его Сыне через Святого Духа, диалог спасения…
Если мы сильны верой в Святого Духа, мы также сильны и верой в человека… А потому нам нечего бояться…
Итак… я призываю вас: никогда не теряйте веры, не падайте духом, не сдавайтесь… Я призываю вас: верьте и… всегда ищите духовной силы в Нем, памятуя о том, что бесчисленные поколения наших предшественников уже нашли ее там. Никогда не отделяйте себя от Него. Никогда не теряйте своей духовной свободы… Никогда не отвергайте милосердия, этой величайшей добродетели, проявляемой у Его креста…
Обо всем этом я умоляю вас в память о Пресвятой Мадонне и чудесах, сотворенных ею в Ясной Гуре и других святынях польской земли; в память о святом Адальберте, принявшем смерть за Христа у Балтийского моря; в память о святом Станиславе, павшем от королевского меча в Скалке.
К этому я призываю вас.
Амен.
УРОК ДОСТОИНСТВА
10 июня, накануне отъезда из Польши, Иоанн Павел встретился с журналистами, освещавшими в мировой прессе его паломничество. Заканчивая официальную речь на французском языке, понтифик, с трудом сдерживая слезы, дрожащим голосом произнес:
— Надеюсь, надеюсь, надеюсь снова встретиться с вами в этой стране. Надеюсь…
В последний раз автомобильный кортеж проехал по переполненным краковским улицам, увозя Папу в Балице. В аэропорту президент Яблоньский попытался несколько скорректировать общий тон визита, заявив, что некритическое отношение к культурно-историческому наследию вряд ли послужит благу современной Польши. Внимательно выслушав Яблоньского, Иоанн Павел отметил, что согласие правительства на его визит было «актом мужества», — замечание, окрашенное явной иронией, возможно, непредумышленной. Во время слов Примаса Вышыньского:
— Вы пролили бальзам на наши сердца вашей живой верой… — было видно, как понтифик смахивает слезы. Затем, поцеловав «землю, связь с которой всегда жива в моем сердце», Иоанн Павел поднялся по трапу в лайнер польской авиакомпании LOT и вылетел в Рим.
Тринадцать миллионов поляков — больше трети всего населения страны — воочию видели Папу. Остальные наблюдали за ним по телевидению и слушали его выступления по радио. За девять дней страна пережила то, что политолог Богдан Шайковский назвал «психологическим потрясением, способствовавшим массовому политическому катарсису». То, во что люди верили и в чем за последние три с лишним десятилетия не смели открыто признаться, выразил Иоанн Павел. Он даже говорил по-другому — «на ясном, звучном польском языке, столь отличном от закостенелого казенного языка коммунистической Польши». Сам понтифик не переставал повторять, что его визит — это паломничество, главные результаты которого с наибольшей очевидностью проявятся в царстве человеческого духа.
Так оно и случилось.
Люди ощутили перемены еще до того, как сумели понять, что же с ними произошло. Сами того не сознавая, они стали вести себя по-другому. Как писал Адам Михник, один из самых известных в стране диссидентов (кстати, не католик), «те же люди, которые еще недавно ругались и ссорились в очередях, превратились в некое радостное и счастливое сообщество, в народ, преисполненный достоинства… Везде царил образцовый порядок». Коммунизм, провозглашавший солидарность народов, породил лишь отчуждение, озлобленность и недоверие. Иоанн Павел II воплотил в жизнь то, что обещали, но не сумели воплотить «товарищи», и начал с успехом залечивать нанесенные ими раны.
До июня 1979 г. было понятно, кто такие «они»: представители власти, мелкие партийные чиновники и сотрудники службы госбезопасности. А вот кто такие «мы», сколько «нас» и можем ли «мы» доверять друг другу, оставалось неясным. Десятки миллионов поляков в результате визита Папы получили однозначный ответ на данный вопрос: «мы» — это все общество, и страна принадлежит нам, а «они» — это некое искусственное образование. Напомнив людям об их личном достоинстве и коллективной власти, Иоанн Павел II тем самым одержал величайшую победу, благодаря которой возврат к старому стал невозможен. Он начал изгонять страх, беззаконие, чувство безнадежности, которые прежде мешали «нам» объединиться.
Для 25-летнего студента-физика Мацея Зенбы паломничество Папы стало тем моментом, когда «искусственный мир вокруг нас», мир лжи, созданный коммунистами, попросту обрушился. Вслушиваясь в слова Иоанна Павла II, произнесенные им на площади Победы:
— Да снизойдет Дух Твой и обновит лик мира, лик этой земли, — Зенба понимал: что-то должно измениться. И это изменение надо начинать с себя. «Возможно, нам придется жить и умереть при коммунизме. Но с сегодняшнего дня единственное мое желание — перестать лгать».
По мнению отца Юзефа Тишнера, старого друга и коллеги Иоанна Павла, слова Зенбы могли бы повторить многие. Во время папского паломничества люди решили для себя главное: «Надо прекратить лгать». Пока это решение было чисто умозрительным, концептуальным, однако, по убеждению Тишнера, оно базировалось на массовом внутреннем осознании того, что без «нашего» морального обновления нельзя бросить серьезный вызов «им».
У этого всепоглощающего чувства, вызванного визитом Папы, была и другая, куда более простая и прозаическая причина. Ее грубовато, но точно сформулировал один польский шахтер, который на вопрос: зачем надо быть верующим в коммунистическом государстве? — ответил: «Чтобы славить Богородицу и презирать этих ублюдков». Нет сомнения, что именно это и происходило в июне 1979 г. И все же во фразе, произнесенной Иоанном Павлом в Кракове: «Будущее Польши зависит от того, сколько людей окажутся достаточно зрелыми, чтобы уйти от конформизма», ключевым стало слово «зрелые». На самом деле не было никакого противоречия между стремлением «презирать этих ублюдков» и призывом Иоанна Павла к зрелости, что подтвердило достойное поведение миллионов людей во время его паломничества. Лидер с другой харизмой легко мог бы превратить массовое недовольство режимом в открытое неповиновение, однако миролюбивый характер паломничества был сохранен, а его результатом явился не кровавый катаклизм, а чрезвычайно важный опыт проявления социальной солидарности и чувства общности.
Осознание того, что такое «мы», было поразительным, и немалую роль тут сыграла наиболее часто упоминаемая черта Иоанна Павла, продемонстрированная им во время пребывания на родине: его сверхъестественная способность разговаривать с людьми так, что у каждого создавалось впечатление, будто понтифик обращается лично к нему. На мессе в Ченстохове среди миллиона поляков присутствовали два шахтера. Когда один попытался во время проповеди заговорить с приятелем, тот его оборвал:
