Повсеместно крестьяне растят хлеб для всех, но лишь Христос является Хлебом Жизни… Даже если утолить физический голод всего мира, даже если каждый, кто голоден, будет накормлен благодаря собственному труду или щедрости ближних, глубочайший голод человека по-прежнему будет существовать… Вот почему я призываю вас: «Придите к Христу. Он — Хлеб Жизни. Придите к Христу, и вы больше никогда не будете голодны…»
Прослушав проповедь, протестантский священник из Грейнджера одобрительно заметил, обращаясь к стоявшему рядом с ним Джо Хейсу:
— Похоже, ваш Папа умеет папствовать.
Затем Иоанн Павел отправился в Чикаго. Где бы он ни появился, десятки тысяч этнических поляков тут же принимались скандировать:
— Sto lat!
— Если так пойдет и дальше, — пошутил понтифик, — люди начнут думать, что это польский государственный гимн.
Выступая в Городе на ветрах
[106], перед епископами Соединенных Штатов, Иоанн Павел напомнил, что благочестие должно стать «нашим первейшим жизненным и служебным долгом». Выполняя этот долг, епископ обязан говорить правду, в том числе и своим противникам. Именно так, подчеркнул Папа, всегда поступали американские епископы, осуждая расизм в своих публичных речах и в документах, принятых на конференциях; отвергая развод; защищая право на жизнь еще не рожденных, увечных и больных; бросая вызов сексуальной революции и призывая американский народ не отступать от идеалов истинной свободы и равенства для всех. Иоанн Павел также посоветовал епископам возродить таинство исповеди и наполнить новым благоговейным смыслом литургию, которая является «прежде всего «почитанием Божественного Величества».
Отслужив в Грант-парке мессу для полумиллиона собравшихся и побывав на концерте Чикагского симфонического оркестра, который состоялся в соборе Святого Имени, Иоанн Павел 6 октября вылетел в Вашингтон, округ Колумбия, последний пункт своего американского маршрута. Здесь, на авиабазе Эндрюс, его встречал вице-президент США Уолтер Мондейл. Посетив собор Святого Матфея, Иоанн Павел направился в Белый дом. На Северной лужайке он встретился с президентом Джимми Картером, который приветствовал Папу по-польски: «Niech bеdzie Bog pochwalony» [ «Благословен Бог»]. Президент и понтифик уже в течение некоторого времени вели частную переписку, и, хотя маловероятно, чтобы она могла повлиять на политику Ватикана или США, сам факт ее существования лишний раз доказывает, насколько первые же месяцы пребывания Иоанна Павла II на посту главы Римско-Католической Церкви изменили стиль папства. После часовой беседы Папа и президент вышли к 6 тысячам гостей, собравшимся на Южной лужайке Белого дома, и здесь произошло то, что журнал «Тайм» позже назвал «одним из самых трогательных моментов президентства» Картера. Обращаясь к польскому католику, баптист из Джорджии сказал:
— Поскольку мы оба, каждый по-своему, работаем ради справедливости в настоящем и стремимся построить будущее на основе мира и любви, нам надо чаще встречаться. Добро пожаловать в нашу страну, наш новый друг.
После чего понтифик обнял президента, а гости разразились продолжительными аплодисментами.
В тот же день Иоанн Павел провел несколько часов в ватиканском посольстве в Вашингтоне, обсуждая международное положение с помощником Картера по национальной безопасности Збигневом Бжезинским. Эта встреча не была запланирована заранее. В ответ на приглашение Папы Бжезинский заметил, что, поскольку речь идет об уик-энде, ему бы не хотелось оставлять семью. Тогда Иоанн Павел предложил будущему собеседнику привести с собой жену и детей. Прощаясь, Бжезинский признался, что порой, разговаривая с президентом Картером, он не может отделаться от ощущения, что перед ним религиозный лидер, а во время беседы с Иоанном Павлом II ему постоянно казалось, что он разговаривает с государственным деятелем международного масштаба. Услышав такую характеристику, понтифик рассмеялся.
Воскресное утро 7 октября Иоанн Павел провел в Католическом университете Америки. Перед встречей с экуменическими лидерами и ректорами католических колледжей и университетов он отслужил утреннюю мессу в храме Непорочного Зачатия, где присутствовали несколько тысяч американских монахинь. Обращаясь к понтифику от имени монашеской организации, известной своим воинствующим феминизмом, ее президент, сестра Тереза Кейн, сказала, что женщины должны быть «представлены на всех церковных постах», явно намекая на возможность возведения представительниц слабого пола в духовный сан. Кое-кто из присутствующих посчитал речь сестры Терезы актом мужества, кое-кто — проявлением дурного тона. Папа внимательно слушал, не произнося ни слова. Сестра Тереза, одетая в деловой костюм, подошла к нему, преклонила колени и поцеловала его кольцо. Посчитав такой поступок выражением слабости, несколько монахинь молча встали в знак протеста. В ответном слове Иоанн Павел заговорил о монашеской жизни, освященной религией и наполненной любовью к Христу.
Две главные силы управляют вашей жизнью: ваша любовь к Христу — а через него ко всем, кто ему принадлежит, — и Его любовь к вам.
Вот почему каждая из вас нуждается в живом общении с Господом, глубочайшем любовном союзе с Христом, вашим небесным Супругом…
Но любовь Христа к вам гораздо важнее вашей любви к Христу. Он призвал вас, сделал частицей Своего воинства, осенил вашу жизнь благодатью евангелического служения, так что теперь все вы принимаете участие в осуществлении величайшей миссии, возложенной Христом на Церковь, — миссии спасения…
Ваше служение Церкви — это продолжение служения Христу, которому вы посвятили свою жизнь… И потому ваша жизнь отныне вам не принадлежит. Вы должны быть готовы по первому зову отправиться туда, куда пошлет вас Церковь, публично свидетельствовать о Христе, которого вы любите…
То, что произошло в храме Непорочного Зачатия, в особенности речь сестры Терезы, по понятным причинам привлекло всеобщее внимание и широко освещалось в прессе, однако встреча Папы с лидерами других христианских конфессий, состоявшаяся в часовне колледжа Святой Троицы, расположенной через улицу от знаменитого храма, также не прошла незамеченной. Обращаясь к собравшимся, Иоанн Павел подчеркнул, что их должны волновать не только вопросы веры, но и проблемы общественной морали и добродетельной супружеской жизни.
— Добродетельная жизнь и жизнь, исполненная веры, — указал понтифик, — так тесно переплетены, что их невозможно разделить.
Речь Папы вызвала оживленную дискуссию в экуменических кругах, и к ней еще не раз обращались впоследствии.
Визит Иоанна Павла в Вашингтон закончился вечером того же дня мессой на Эспланаде
[107], где присутствовало 200 тысяч человек. Зеленое папское облачение шелестело на прохладном осеннем ветру, а сам он напоследок вдохновенно рассуждал о том, с чего Томас Джефферсон в свое время начал Декларацию независимости, — о неотъемлемом праве на жизнь. «Ничто, — убежденно говорил Иоанн Павел, — не может сравниться с величием и достоинством человеческой личности», а потому Церковь «встает на защиту человеческой жизни всякий раз, когда ей угрожает опасность», будь то аборты, жестокое обращение с детьми, экономическая несправедливость, любая форма эксплуатации, пренебрежение к больным, старикам и так далее. Поступая таким образом, продолжал понтифик, католическая Церковь служит идеалам, провозглашенным одним из благороднейших деятелей американской истории. Разве не Джефферсон говорил о том, что «забота о жизни человека и его счастье, а не их разрушение является справедливой и единственно законной целью хорошего правительства»? Первый Папа, которому довелось проповедовать под сенью памятника Вашингтону, рядом с Капитолием и мемориалом Линкольна, заключил свою речь словами благодарности всем тем американцам — представителям «других христианских церквей, всем мужчинам и женщинам, воспитанным в иудейско-христианской традиции, а также всем людям доброй воли», которых объединяет «приверженность благородному делу защиты жизни во всей ее полноте и отстаивания прав человека».
