АВТОРИТАРИЗМ ИЛИ АВТОРИТЕТ?
Американское паломничество Иоанна Павла II широко освещалось в прессе. Тон публикациям задал броский заголовок в журнале «Тайм» — «Иоанн Павел-суперзвезда», высветивший один из важнейших аспектов этой во всех отношениях замечательной недели, а именно: магнетическое воздействие понтифика на публику. Однако некоторые из его выступлений подняли вопрос, который беспокоил многих комментаторов со времени избрания Кароля Войтылы на пост главы Ватикана. Как может этот страстный поборник и убежденный защитник прав человека быть таким «доктринером» в подходе к проблемам, которые, по мнению представителей масс-медиа, были самыми животрепещущими для современного римского католицизма: контроль над рождаемостью, аборты, развод, посвящение женщин в духовный сан? «Тайм» выразил чувства многих, когда утверждал в своей обзорной статье, что речь Папы перед епископами явилась еще одним доказательством «того, что христианство — это скорее совокупность застарелых догматов, нежели вера, которую надлежит приспособить к требованиям современности».
Сам Иоанн Павел II считал такое противопоставление ложным. Если говорить кратко, в основе христианства стоит личность Иисуса Христа. Церковь, свидетельствуя о Христе, исходит из того, что представление главных истин веры должно учитывать особенности эпохи и культуры, в которых оно происходит. Речь понтифика в ООН служит прекрасным примером подобного сочетания доктрины и культуры. Незыблемая библейская истина о достоинстве человеческой личности, помещенная в контекст современной философии и политической теории, дала начало новой форме христианского гуманизма с его защитой прав человека.
Однако гибкость церковной доктрины не бесконечна. Церковь является хранительницей истин — ее еще традиционно называют «сокровищницей веры», — но она перестанет быть таковой, если начнет кромсать эти истины в угоду кому-то. Другими словами, есть определенные пределы, которые важны не только сами по себе, но и для развития вероучения, ибо. если таких пределов не будет, как узнать, является ли то или иное предлагаемое изменение подлинно христианским или нет? В то же время не может быть никаких пределов щедрости Церкви, когда она проповедует истины, хранительницей которых является. Как сказал понтифик, обращаясь к епископам в Чикаго, истина всегда должна проповедоваться с любовью.
Защищать истины веры не значит быть «доктринером». Это означает серьезное отношение к вопросам вероучения. Провозглашая эти истины в качестве епископа Рима, Иоанн Павел обнародовал не личные воззрения Кароля Войтылы на католицизм. Он изложил суть традиции, для которой был не хозяином, а слугой. В данном случае он выступал не как авторитарный диктатор, а как рупор авторитетной традиции.
Тонкость подобного различия было нелегко уловить в культурной атмосфере Соединенных Штатов, где доктринальные расхождения как внутри различных религиозных общин, так и между ними зачастую считаются делом личного выбора, а не вопросом истины. Еще труднее было это сделать в окружении средств массовой информации, для которых вознесение политиков на пьедестал и их низвержение давно стали общим местом, а практически любое утверждение можно оспорить. Однако, не уяснив разницу между авторитаризмом и авторитетом, невозможно понять отношение Иоанна Павла II к своей должности и к той ответственности, которую она на него возлагает.
НЕЗАВЕРШЕННОЕ ДЕЛО
Миновала первая годовщина избрания Иоанна Павла, а уже через три недели он приступил к очередному эксперименту по управлению Церковью.
Хотя Коллегию кардиналов порой называют церковным сенатом, на протяжении многих веков она собиралась в полном составе только для избрания Папы. Большинство кардиналов присутствовали также при назначении в Коллегию новых членов. Но подобные назначения являются прерогативой Папы, а Коллегия лишь формально одобряет их. Иоанн Павел намеревался использовать этот орган значительно чаще. Подобная идея уже обсуждалась кардиналами на их встречах перед конклавами 1978 г. По мнению понтифика, Коллегия кардиналов разделяет с ним sollicitudo omnium ecclesiarum [заботу обо всех (местных) церквах], а также о Церкви вообще. Быть кардиналом — это не личная привилегия, а корпоративная ответственность за Церковь в целом, которую кардиналы несут вместе с Папой и под его руководством. Итак, 5 ноября 1979 г. Иоанн Павел созвал кардиналов на первое «пленарное заседание», на котором присутствовали 120 человек. Впервые за 400 лет Коллегия собралась не по поводу избрания Папы.
Во вступительном слове Иоанн Павел сказал, что хотел бы посоветоваться с кардиналами по нескольким вопросам, и предложил им в дальнейшем самим выбирать темы для дискуссий, причем уточнил, что будут рассматриваться как устные, так и письменные предложения. Понтифик остановился на ряде проблем, периодически возникающих при воплощении в жизнь решений Второго Ватиканского Собора, что «остается главной задачей Святого Престола». Одна из этих проблем — правильное понимание свободы Церкви, которая всегда считалась «свободой для», а не «свободой от». Необходимо также возродить «солидарность» внутри Церкви, которую слишком часто раздирают противоречия. Эта солидарность, предполагая более эффективный обмен ресурсами между «богатой и свободной» Церковью и Церковью «бедной и униженной», должна послужить стимулом для нового понимания евангелизма, к чему в свое время призвал и Второй Ватиканский Собор. Пришло время возродить энтузиазм и страсть проповедничества — еще одна заповедь Собора.
Иоанн Павел просил у кардиналов совета по трем конкретным вопросам: реструктуризация Римской Курии, возрождение Папской академии наук и плачевное состояние финансов Ватикана. По третьему, наиболее щекотливому вопросу Папа высказался обиняками: необходимо, сказал он, «обратить внимание на экономические ресурсы». Дело в том, что начиная с 1970 г. бюджет Святого Престола имел постоянно увеличивающийся дефицит и надо было что-то делать, чтобы привести расходы в соответствие с доходами.
Ни один из предложенных вопросов — ни мелкий, ни крупный — так и не был решен в ходе четырехдневного заседания, однако важно было создать прецедент подобных консультаций. Вновь образованному органу — Комиссии кардиналов — предписывалось выработать рекомендации по выходу из финансовых затруднений.
Пять дней спустя, 10 ноября, Папская академия наук торжественно отметила столетие со дня рождения Альберта Эйнштейна. Обращение Иоанна Павла II, приуроченное к этому событию, явилось первой попыткой преодолеть веками существовавшую пропасть между Церковью и наукой. Поскольку дело Галилея символизировало начало этого противостояния, Иоанн Павел не побоялся высоко оценить «величие Галилея» и признать, что тот «немало пострадал… от рук священнослужителей и от действий церковных институтов». Понтифик выразил надежду, что «богословы, ученые и историки, вдохновленные идеей сотрудничества, глубже изучат дело Галилея и, откровенно признав несправедливости, с какой бы стороны они ни исходили, положат конец недоверию, которое по-прежнему существует в сознании многих и мешает плодотворному взаимодействию науки и веры…»
Через неделю после того, как он в присутствии ученых подтвердил, что истина, каков бы ни был ее источник, не перестает быть истиной, Иоанн Павел продолжил рассуждения о разуме и вере в своей римской альма-матер, ныне официально именуемой Папским университетом святого Фомы Аквинского, но оставшейся для всех, как и прежде, «Angelicum’oM». Понтифик говорил о непреходящем значении для философии и богословия Фомы Аквинского, «который был глубоко человечен, поскольку был глубоко верующим христианином, и именно потому, что он был глубоко верующим христианином, он был глубоко человечен». По мнению Иоанна Павла, открытость Фомы Аквинского для восприятия «реальности во всей ее полноте, во всех проявлениях и формах» чрезвычайно важна для сегодняшних студентов, воспитанных в разреженном культурном климате. Подобная открытость в восприятии целостной реальности, отметил Папа, «является существенной отличительной чертой христианской веры».
