— И вам не хотелось отомстить?
— Что значит отомстить? — вроде бы искренне изумился тот.
— Ну, наказать неверную.
— Вы, что, лейтенант, Шекспира начитались?! — сердито спросил Валентин.
— Не только его, — охотно признался Аветик.
— С чем я вас и поздравляю, — ядовито фыркнул Нильский.
— И все-таки, неужели ничего в душе не вспыхнуло?
— Много вы понимаете, вспыхнуло — не вспыхнуло.
И вдруг гримаса боли почти до неузнаваемости изменила лицо Валентина, и он прошептал глухо:
— Люблю я ее.
Аветик от такого признания даже растерялся на миг. А придя в себя, тихо произнес, кляня себя за вынужденную жестокость:
— Тем более «не доставайся ты никому»…
— Я бы никогда, слышите, никогда! — зарычал Нильский, — не смог бы причинить боль Ольге.
— А ему?
— Кому ему?!
— Ставрову?
— Я же вам только что сказал!
— Вы сказали о Данилиной.
— Что же, по-вашему, ей не больно от того, что его не стало?!
«Даже так», — подумал Аветик про себя, а вслух согласился: — Больно, думаю, очень.
— Вот то-то и оно, — Валентин закрыл лицо руками.
— Скажите, вы знали о том, что Ольга выходит замуж?
— Знал, — не задумываясь, признался Нильский.
— Откуда?
— Я Таню, сестру ее, в апреле случайно встретил.
— Понятно.
— Когда она сказала, что Оля замуж выходит, у меня просто все перед глазами помутилось.
— Я понимаю ваши чувства, но все-таки вынужден спросить вас, где вы были 4 мая?
— На пикнике.
— Целый день?
— Даже больше. Я уехал вечером третьего, а вернулся вечером пятого.
— Это может кто-то подтвердить?
— Да, вся наша контора.
— Вы что же, ездили всей фирмой?
— Да, у нас был юбилей, решили отметить на свежем воздухе.
— Что же вы этого сразу не сказали?
— А вы не спрашивали, — горько усмехнулся Нильский.
— Да, действительно… Извините.
— Да чего там, работа у вас такая! — махнул рукой Нильский и резко поднялся со скамьи, — в любом случае вы бы все это выспросили у меня, — и, не прощаясь и не оборачиваясь, он направился к выходу из сквера.
— Еще одну минуту, Валентин Сергеевич, — окликнул его оперативник.
Нильский замедлил шаг и выжидающе обернулся.
— Вы знали о том, что Ставрова убили?
— Откуда? Нет.
— Но вы не удивились.
— Я догадался, что что-то случилось, но не знал, что именно.
— Почему вы решили, что что-то случилось?
— Сердце подсказало.
— Полицейским не положено верить в предсказания сердца.
— Да? Ну, тогда сами подумайте, если все хорошо, то с чего бы это меня разыскивает полиция ради того, чтобы спросить об Ольге?
— Ответ принимается.
— Я могу идти? — Край его рта дрогнул в усмешке.
Аветику показалось, что если он и дальше будет терзать этого парня своими вопросами, то он, несмотря на всю свою внешнюю мужественность, разразится глухими рыданиями прямо здесь, в сквере, на его глазах.
— Да, вы можете идти, — сказал он тихо, — спасибо, что согласились встретиться.
— На здоровье.
Глава 11
Пару раз стукнув в дверь, в кабинет Наполеонова впорхнула секретарша Элла Русакова. Она водрузила на стол изумленного следователя роскошный букет из пионов.
— Это еще что такое? — зарычал он.
— Это пионы, Александр Романович.
— Вижу, что пионы! Я спрашиваю, зачем вы их сюда приволокли?
— Для красоты, — ответила Элла, поправляя растрепавшуюся челку.
— Нам что, государство теперь деньги выделяет и на букеты для украшения столов сотрудников? — ядовито поинтересовался Шура.
— Ну, что вы, Александр Романович, — снисходительно посмотрела на него Элла. — Сегодня же день рождения у Федора Поликарповича, вот ему целый воз пионов и привезли. А он, как и вы, руками машет, ругается, говорит, что от него избавиться хотят, вызвав асфиксию при помощи убойного запаха пионов.
Тут Шура вспомнил, что у него совсем вылетел из головы день рождения начальства.
— Федор Поликарпович абсолютно прав, — проговорил Шура.
— Скажете тоже, — рассмеялась Элла и вздохнула завистливо, — если бы мне столько цветов подарили…
— Что, не дарят? — поинтересовался следователь.
— Дарят, — вздохнула девушка, — но не столько же.
— Ничего, Элла, у вас еще все впереди, вот окончите институт, отслужите лет двадцать пять, и вам тоже подарят.
— Успокоили, — фыркнула Элла, — ладно, я побежала, мне еще целую кучу цветов в кабинеты расставлять. Федор Поликарпович велел всех оделить.
— Щедрый у нас начальник.
— Какой есть, — философски заметила Элла и, подумав немного, добавила, — а вообще-то он не плохой.
— Не буду спорить, — улыбнулся Шура вслед вылетающей из его кабинета девушке.
* * *
«Что ж, — подумал Наполеонов, — пришло время встретиться с бывшей невестой Ставрова Юлией Лопыревой, или кем там она ему была…»
На звонок следователя Юлия откликнулась сразу и легко согласилась с ним встретиться, предложив прийти к ней домой.
— Адрес вы знаете, — констатировала она и отключилась.
Встретила Лопырева его в весьма странном наряде — кумачовой блузке с ничего не скрывающим вырезом и в короткой белой юбке в крупный красный горох. Ради справедливости Шура отметил, что при ее фигуре такие наряды можно себе позволить, но не следователя же в них встречать.
Юлия сделала вид, что не заметила оценивающего взгляда Наполеонова, и пригласила его в комнату.
Едва они присели в небольшой гостиной, заставленной современной мебелью, как Юлия объявила:
— Если наши доблестные внутренние органы все никак не могут успокоиться из-за того случая, то вынуждена вас огорчить: Юрочка с его Оленькой меня больше не интересуют.
— И это почему же, разрешите вас спросить? — проговорил ей в тон Наполеонов.
— Успокоилась, излечилась.
— Нашли замену?
— Представьте себе!
— Ну, что ж, клин клином.
