— Давай я отвезу тебя домой, — сказала Мирослава.
— К себе? — улыбнулся он.
— Нет, — ответила она улыбкой на улыбку, — к тебе.
— Ко мне нельзя. У меня дома родители, братья, сестры.
— Кеш!
— Что?
— У меня жених ревнивый.
— Понял. Хороший хоть?
— Замечательный.
— Ну, ладно, вези меня домой.
— Слушай, а почему ты себе квартиру не снимешь? Это не мое, конечно, дело. Но согласись, с родителями жить в нашем возрасте уже не- удобно.
— Ты, конечно, права, но я как-то привык. Хотя в последнее время все чаще думаю, засиделся птенец в отчем гнезде, пора вылетать.
Она кивнула: — Куда ехать?
— На Полевую.
В машине царило молчание, но оно не было тягостным, просто все уже было сказано, и прозвучавшие слова не нарушили спокойную дружескую атмосферу.
— Останови, пожалуйста, здесь, — Кеша дотронулся до ее руки.
«Мазда» мягко затормозила. Иннокентий выбрался из машины, наклонился к окну: — Спасибо за приятный вечер.
— И тебе спасибо.
— И если что, — проговорил он, улыбнувшись, — звони.
— Обязательно, — заверила Мирослава.
— Я имел в виду, — уточнил Иннокентий, не переставая улыбаться, — если жених надоест. В жизни всякое бывает, — заметил он философски.
— Я поняла. Пока, Кеша, — Мирослава тронула машину с места.
Иннокентий Колосветов с сожалением посмотрел ей вслед и направился в сторону своего двора.
А Мирослава, немного отъехав, набрала номер подруги:
— Люсь, ты не спишь?
— Шутишь?
— Нет, если я сейчас пригоню «Мазду», это будет не поздно?
— В самый раз. Одна приедешь?
— Пока одна. Но хочу попросить приехать за мной Мориса. Иначе придется домой добираться на попутке.
— Я могла бы тебя отвезти, — проговорила в трубку Люся, — но лучше позвони Морису.
— Соскучилась? — улыбнулась Мирослава.
— Славка, ты просто как собака на сене! — сердито воскликнула подруга.
— Это еще почему?
— А то ты сама не знаешь!
— Не знаю… — Мирослава не сдерживала улыбку, благо Люся все равно не могла видеть ее на расстоянии.
— Ты сама с ним не спишь и другим пользоваться не даешь! Такой красавец зря простаивает.
Тут уже Мирослава не удержалась и расхохоталась в голос.
— Смешно ей! — продолжала кипятиться Люся, — дождешься, что я его соблазню прямо у тебя под носом.
— Соблазняй, — Мирослава отключилась.
Люся отшвырнула телефон и отправилась сообщать отцу, что скоро прибудет «Мазда».
Стефанович сразу же оживился и, покручивая пшеничные усы, пророкотал: — Поглядим, как другие мастера умеют работать.
— Ты, пап, деньги приготовь.
— А чего их готовить. Переведем на счет — и все. Это же наша машина, Мирослава ее в ремонт гоняла, и все дела.
Людмила согласно кивнула и, заслышав звонок, пошла открывать ворота. Павел Степанович не менее получаса кружил вокруг «Мазды», прицокивал языком и что-то бормотал себе под нос. За этим занятием его и застал подъехавший Морис.
— Ты только погляди, сынок, — обратился Степанович к Миндаугасу, — лучше, чем новая, стала.
Дочь при слове «сынок» выразительно хмыкнула. Но никто не обратил на это внимания. Морис невозмутимо согласился с Павлом Степановичем, что автомобиль выглядит так, словно только что сошел с конвейера.
Степанович же тем временем уже допытывался у Мирославы, как имя и фамилия мастера.
— Колосветов Иннокентий. А зачем вам, Павел Степанович?
— Как зачем?! — удивился он: — Такой мастер и нам не помешает.
— Вы что же, хотите его сманить?
— Конечно, хочу.
— Попытайтесь, но предупреждаю, парень принципиальный и гордый.
— Неужели? — не удержался от иронии Морис.
— Не злись, — обронила Мирослава с ответной иронией.
— Очень нужно, — пожал он плечами и спросил: — Надеюсь, вы все с ним закончили?
— Все, — с притворным сожалением ответила Мирослава.
Серо-голубые глаза Мориса стали ледяными.
— Но ничто не мешает тебе продолжить с ним знакомство, — подлила масла в огонь Людмила.
— Ничто, — согласилась Мирослава, — но я сказала ему, что у меня ревнивый жених.
— А кто у нас жених? — живо заинтересовался Павел Степанович.
— Пап, никто, это просто отмазка, — пояснила дочь.
— Странные нынче девки пошли, — подмигнул Морису Степанович, — парни к ним со всей душой, а они им от ворот поворот. В мое время за мужчин держались.
— Это от безденежья, — ответила Люся.
— От чего? — Брови Павла Степановича взлетели вверх.
— Пап, ну что ты как маленький, в мое время, в мое время, — передразнила она отца. — В твое время девушка не могла сама достаточно денег заработать. Вот и искала костыль.
— Какой такой костыль?!
— Ну, парня, мужа.
— Что ж я, по-твоему, твоей матери был нужен только как костыль?
— Ну, что ты, папа, — Люся сменила тактику и прильнула к отцу, — у вас с мамой любовь была. А это не каждому выпадает.
— Любовь каждому раз в жизни выпадает, только надо ее увидеть и беречь, — уверенно ответил Павел Степанович.
— Романтик ты мой, — Люся чмокнула отца в щеку.
— А я думаю, что Павел Степанович абсолютно прав, — неожиданно заговорил Морис.
— Вот она, мужская солидарность в действии, — всплеснула руками Люся.
— Ау, люди, — сказала Мирослава, — любовь это, конечно, прекрасно, но давайте сначала закончим с машиной, а то уже скоро ночь.
— А чего с ней заканчивать-то, — махнул рукой Степанович, — сейчас поставим ее в гараж и переведем тебе деньги на счет.
— Хорошо, и мы поедем, пожалуй, домой, — согласилась Мирослава.
— Куда вам торопиться, чай, не семеро по лавкам у вас там сидят.
— Папа, ты не понимаешь, — фыркнула Люся, — у них там кот.
— Ах да, кот, — на полном серьезе кивнул Степанович, — тогда надо ехать.
Но выехали Миндаугас и Волгина от гостеприимных хозяев только спустя час. За руль сел Морис, а Мирослава пристроилась на заднем сиденье и набрала номер Наполеонова.
— Наконец-то, — завопил он, — ты где так долго пропадала?
