* * *
Прихватив понятыми пожилую женщину и молодого парня из ближайших квартир, Наполеонов нажал на звонок квартиры Стригуновых. Дверь следственной группе открыла Мария Матвеевна.
— Вы к Стеше? — спросила она, встревоженно оглядев вошедших.
— Да, Степаниде Матвеевне лучше?
— Встала она…
Стригунова выглянула в прихожую.
— Что-то еще случилось? — глухо спросила она, удивленно посмотрев на присутствующих здесь полицейских и соседей.
— Пока не знаем. Разрешите пройти.
— Проходите, — Степанида Матвеевна выглядела уставшей и растерянной.
Наполеонов вошел в гостиную и положил на полированный стол нож.
— Ой, — удивленно проговорила Стригунова, — наш нож, а я его везде ищу, ищу. Откуда он у вас?
— Почему вы, Степанида Матвеевна, уверены, что это именно ваш нож?
— Ну, как же! У нас три таких. Моя мама их сразу после войны купила.
— Есть еще один?
— Два. Я ж говорю, всего три ножа.
— Хорошо, но, возможно, у кого-то тоже были такие ножи.
— На нашем должна стоять на ручке маленькая буква «к».
— Почему «к»?
— Маму Катей звали.
Такая буква на ноже была. Два других ножа, принесенных хозяйкой с кухни, на первый взгляд были идентичны первому.
— Степанида Матвеевна, мы под расписку пока возьмем у вас эти ножи.
— Ничего не понимаю! Зачем они вам?
Наполеонов на ее вопрос не ответил и спросил сам: — Скажите, какую верхнюю одежду носит ваш внук?
— Толик? Куртку надевает.
— Она дома?
— Вон, на вешалке висит.
Незовибатько осмотрел куртку и тихо сказал: — Все уточнения после экспертизы.
— Но крови незаметно?
— Незаметно, но куртку могли замыть. Экспертиза это выявит.
Следователь согласно кивнул. На проведение дальнейшего обыска Степанида Матвеевна не реагировала.
Хотя ничего интересного больше обнаружено не было. Наполеонова огорчало то, что и дневник Анатолия не нашли. Он уточнил у Степаниды Матвеевны, где может находиться дневник ее внука, но ничего вразумительного она сказать не смогла.
Обыскали гараж и машину Стригунова, и тоже безрезультатно. Однако ночью гараж вспыхнул и сгорел еще до приезда пожарников.
— Черт, — ругался Наполеонов, — зачем его надо было поджигать?! Ведь там ничего не было!
Далее события развивались стремительно. Следователю позвонили из больницы и сообщили, что какая-то девушка рвется в реанимацию и устраивает скандалы, пришлось охраннику ее вывести.
Незовибатько поторопился с экспертизой. Отпечатки пальцев, оставленные на ноже, принадлежали Стригунову. Почему он их не стер, осталось неизвестным. На куртке Анатолия были обнаружены размытые пятна крови, совпадающие по группе с кровью Ставрова. А ночью Анатолий Стригунов скончался, так и не придя в сознание.
На следующий день после его похорон к следователю явился старый боцман.
— Разрешите, — спросил он, открыв дверь кабинета Наполеонова.
— Заходите.
Шура пребывал в самом мрачном состоянии духа. Преступник известен. Доказательств хватает. Но привлекать к ответственности теперь было некого. Хотя Волгина советовала ему покопать под Лопыреву… Как раз об этой кропотливой работе и думал Наполеонов перед приходом Старостина.
— Что вас привело ко мне, Корней Фролович?
— Толя умер.
— Сочувствую, — сухо произнес Наполеонов.
— Вот, — Старостин полез в свою сумку и выложил на стол следователя коробку из-под обуви, перевязанную шпагатом.
— Что это, Корней Фролович?
— Не знаю. Толя оставлял на хранение и просил сберечь. Что там, я не знаю. Не открывал.
Шура поднял трубку служебного телефона и прокричал: — Понятых ко мне в кабинет, быстро!
Вскоре в его кабинете, кроме понятых, находилось еще несколько полицейских. Коробку открыли и стали писать протокол. Наполеонов не мог поверить в удачу. В коробке лежал не только дневник, но и диктофон. Стоило его включить, как в кабинете зазвучали голоса Стригунова и Лопыревой, и записанный разговор все расставил по своим местам.
Значит, Толя все-таки не совсем доверял своей любимой и решил подстраховаться. Скорее всего, именно эта страховка и лишила его жизни. Если он рассказал о ней своей вспыльчивой возлюбленной…
* * *
У Юры Ставрова в тот последний поздний вечер его жизни было прекрасное настроение. Только что ушли его друзья Саша Звонарев и Валера Тропинин. Они прекрасно посидели. Он пригласил их на свадьбу, и они порадовались за него и обещали непременно быть на торжестве. Юра раздумывал о том, сегодня перемыть посуду или завтра. Решил, что лучше все-таки убраться сейчас, и шагнул к столу за грязной посудой, как вдруг раздался неожиданный звонок.
— Ребята зачем-то вернулись, — промелькнуло в голове Юрия, и он открыл дверь.
На пороге стоял веснушчатый парень с большими оттопыренными ушами.
— Я Толя, — сказал он.
И Ставров вспомнил, что Юля представляла когда-то этого парня своим одноклассником, кто-то из ее знакомых со смехом сказал Юрию, что Толик бегает за Юлей, как собачка, со школы.
Этот малый и впрямь не сводил с Юльки по-собачьи преданных глаз.
— Ну, Толя, я Юра, что из этого? — сказал он, думая о том, как поскорее отвязаться от непрошеного гостя.
— Поговорить надо, — буркнул парень.
— О чем?
— О многом.
— А все-таки?
— Я жених Юли Лопаревой!
— Вот как?! Значит, все-таки сподобился. Ну, что ж, заходи, жених, — усмехнулся Юрий.
Стригунов решительно переступил порог и прошел в квартиру.
— Гуляешь? — усмехнулся он, окидывая взглядом разоренный недавно ушедшими приятелями стол.
Ставров проигнорировал его вопрос и проговорил, в свою очередь: — Я думал, ты одноклассник. Ведь именно так она тебя мне представила.
— А что, одноклассник, по-твоему, не может стать женихом?
Ставров пожал плечами, больше всего на свете ему хотелось сейчас спать, а не беседовать с потенциальным женихом бывшей девушки.
— Ну, а от меня-то чего ты хочешь? — вяло спросил он.
— А почему ты не спрашиваешь, когда наша свадьба?
— Ну и когда ваша свадьба? — спросил Ставров только для того, чтобы парень поскорее отстал от него и ушел.
«И зачем я только впустил его», — подумал он, и тут глаза его удивленно расширились. Стригунов вынул из-за пазухи нож и ударил им сделавшего шаг назад Юрия в грудь.
