— Доказать можно все что угодно, надо просто над этим работать. Я попрошу подключиться к этому вопросу главу DNAT
[14], пусть прощупает ситуацию по своим каналам. У него давно уже назрели вопросы к корсиканскому национальному фронту.
— Да, но ведь…
Холеная рука Готье мягко опустилась ему на плечо.
Белло съежился и уткнулся в мелко исписанные листы отчета, пряча одутловатое от злоупотребления спиртным лицо.
— Я верю в ваш профессионализм. — Рука министра резко сжалась, причинив боль Белло. — А тех подстрекателей, что в него не верят и прочат вам позорный конец, я сумею поставить на место. Убежден, вы меня не разочаруете!
В кабинете воцарилась тишина, на фоне которой отчетливо слышалось тиканье старинных бронзовых часов.
— А с той свидетельницей надо еще немного поработать. Интуиция мне подсказывает: она сможет нас приятно удивить, — добавил Готье, отчетливо выделив голосом слово «сможет».
Белло стало понятно, что приговор по этому делу уже вынесен и обжалованию не подлежит.
* * *
Следователь вышел на улицу и изумился, каким немноголюдным и тихим может оказаться Париж утром выходного дня.
Он брел в сторону стоянки такси, глядя под ноги и с трудом волоча неподъемное бремя портфеля. Ему было хорошо известно, что Марсель Готье находился на пике внутрипартийной борьбы, и тяжелая криминогенная обстановка на Корсике сильно подрывала его авторитет. Перед грядущими выборами министру необходимо было доказать свою состоятельность, и в этом как нельзя лучше могло помочь раскрытие скандального преступления.
Сюда же примешивался и личный интерес: корсиканский клан Брунетти, как и другие кланы, не желал допускать к власти сепаратистов — это совершенно противоречило их интересам. Признание националиста Истрия виновным в преступлении против центральной власти позволило бы надолго отложить вопрос о переделе сфер влияния на острове.
Спустя неделю следователь сидел в своем опостылевшем душном кабинетике, протирая лысину смятым носовым платком, и вяло просматривал последние журнальные публикации о вверенном ему деле. Среди критических попадались и другие — аналитические, где репортеры давали волю своему воображению и предлагали вниманию публики самые невероятные сценарии.
Неожиданно дверь кабинета распахнулась. На пороге стоял младший следователь Эрик Бо
[15], чья фамилия удивительно не соответствовала его внешнему облику. Его лоснящаяся от пота торжествующая физиономия и вздернутые надбровные дуги давали понять: произошло что-то из ряда вон выходящее.
— Все! Все рассказала. Прессанул ее слегка, и раскололась!
Белло вопросительно вскинул на вошедшего воспаленные глаза.
Бо шлепнул на стол пачку бумаг тем решительным жестом, каким картежники предъявляют козырного туза. Это оказался протокол повторного допроса свидетельницы Клер Дюпон.
Перед глазами Белло тут же возникло ее лицо — немолодое испуганное лицо женщины, заплутавшей в лабиринтах не очень счастливой жизни. Но на этот раз свои мысли она излагала очень связно, гладко, будто заранее знала все вопросы, которые ей зададут. Она неожиданно припомнила, что человек, по описанию похожий на Апостолиса Истрия (впрочем, она видела его только со спины), держал в руках предмет, который наверняка являлся оружием.
Но на этом чудеса в жизни следственной группы не закончились.
Неожиданно в деле возник свидетель, чьи показания буквально сорвали дознание с мертвой точки. Им оказался управляющий Театральной ассоциации Корсики, господин Доминик Кастела, мужчина с мужественным профилем и слабыми нервами, который в этот трагический вечер встречал почетных гостей на ступеньках здания «Сирнос».
Концерт обещал быть долгим, и, сопроводив супругу префекта в ложу, он не смог себе отказать в удовольствии выкурить сигаретку и ненадолго вернулся ко входу в театр. В этот самый момент из темного пассажа напротив вынырнула фигура, за которой плотно следовал другой человек. Преследователь вскинул руку, и тут же раздался отчетливый выстрел, за ним второй!
Раненый префект, а это был именно он, рухнул лицом на асфальт.
Не теряя хладнокровия, преступник приблизился и спустил курок в последний раз. Пуля попала точно в голову, отделив душу господина Руссо от распластанного на асфальте тела…
Со слов свидетеля, убийца бежать не пытался, а лишь отступил в сторону, утонув в дверном проеме одного из близлежащих домов. В этой облупленной нише и был обнаружен Апостолис Истрия, когда через несколько минут на место прибыла корсиканская полиция.
Тот странный факт, что все это время Доминик Кастела утаивал такие важные для следствия сведения, он объяснил боязнью расправы со стороны экстремистов и необратимых последствий для себя и своей семьи.
Фортуна наконец-то повернулась к Белло лицом.
Иначе он просто не мог объяснить стремительный оборот, который внезапно приняло «мертвое» дело.
Ранним июльским утром корсиканская воскресная газета внезапно опубликовала открытое письмо, в котором одна из мелких и малоизвестных националистических группировок взяла на себя ответственность за организацию убийства префекта руками Истрия и за сокрытие орудия преступления.
«Как безупречно работает государственная машина, когда на кону стоят одновременно и политические, и личные интересы», — думал Белло, впиваясь зубами в бутерброд с домашней ветчиной и тут же сдувая крошки с папки с делом. Еще месяц назад он не представлял себе, как решить эту головоломку, понимая, что рыбак невиновен и оговаривает себя по каким-то лишь ему ведомым причинам. Внутренняя уверенность подкреплялась и тем, что баллистическая экспертиза к однозначным выводам так и не пришла, а медэксперты не смогли ответить на вопрос о точном местоположении убийцы относительно жертвы в момент совершения преступления, поскольку ранения на теле префекта не соответствовали дыркам от пуль в его одежде.
Следствие поспешило объяснить это тем, что Руссо в момент первых двух выстрелов находился в активном движении, а его объемный пиджак был распахнут, развеваясь на ветру. Что касается смертоносного выстрела в голову, то он был совершен, когда префект уже лежал ничком на земле, и по нему трудно было сделать какие-либо выводы о росте преступника.
Белло понимал: в сложившемся пазле не хватает еще многих фрагментов, да и те, что имелись, были подогнаны из рук вон плохо…
Но, как известно, политика не терпит неопределенности. До внутрипартийных выборов останутся лишь считаные дни, когда после очередного доклада главного следователя министр внутренних дел, игнорируя принцип презумпции невиновности, организует пресс-конференцию и сделает официальное заявление: «дело Апостола», наконец, раскрыто, вина подследственного доказана. Зал взорвется аплодисментами, высоко оценивая проделанную правоохранительными органами работу. В свою очередь, спустя пару недель суд посчитает предоставленные улики и свидетельства достаточными, чтобы именем Республики признать подозреваемого виновным. Процесс будет официально завершен, и Апостолис Истрия отправится отбывать пожизненное заключение в исправительную колонию города Арль.
