Я упала на землю и перевернулась на спину, пытаясь восстановить дыхание и привести мысли в порядок. Для паники были основания, что уж говорить. Хотя если невеста не была обещана – а мой побег предшествовал официальному заявлению – то про меня Драконы вовсе не должны ничего знать. О моей странной магии тоже распространяться никто не спешил. Но я все равно поступила правильно: я чувствовала кожей его интерес – не к внешности, как бывало прежде, а именно к моим способностям. И он не хотел отпускать – я это тоже понимало. Его любопытство оказалось очень сильным интересом, потому он и вел себя так мягко и сдержанно – не хотел пугать, собирался уговорить пойти с ним и удовлетворить его научное любопытство. Но увидев страх, разозлился, да так сильно, что выдал свою настоящую природу: «Мне нужно сжечь эту землю дотла?». Драконы ужасают, но, как оказалось, на словах они ужасают совсем не так, как воочию.
Глава 3. Соотношение добра и зла
Через два дня я наткнулась на небольшую компанию и сначала издали оценила обстановку. Двое взрослых мужчин, у одного в висках уже блестела седина, женщина в возрасте и мальчик лет двенадцати. Одеты все очень просто, но удобно: штаны из темной замши, простые рубахи и жилеты с петлями для ножей. И у всех, даже ребенка, луки. Семья охотников – сидят себе, смеются, обжаривая наколотые на палки тушки белок, добродушно друг над другом подшучивают. Счастливые люди, занимающиеся своим делом. Как бы ни была я голодна, но красть у таких не захотела. А если первое впечатление обманчиво, и эти люди окажутся злыми, то я смогу от них сбежать. Ведь убежала от самого Дракона, а это многого стоит!
Решившись, я уверенно вышла вперед. Мужчины сразу вскочили на ноги, а женщина, не меняя позы, подхватила лук.
– Как ты подошла? – рявкнул самый старший.
Я их напугала. Просто не подумала о том, что среди охотников невнимательных не бывает – они слышат каждый шорох, и потому сейчас крайне озадачены появлением человека так близко, как будто из воздуха. Я склонила голову, пытаясь сгладить первые неприятные впечатления:
– Приветствую, добрые люди. Меня зовут Кая. Я несколько дней назад заблудилась в лесу. Прошу только места у костра или указать мне правильную дорогу.
Меня внимательно осмотрели с ног до головы, затем женщина вынесла вердикт:
– Ну, чего там стоишь? Иди, садись. Голодная? Микка, подвинься!
И дальше начались сплошные странности: меня вообще ни о чем не расспрашивали, но дали миску с ароматной похлебкой и огромный кусок мяса. А через несколько минут продолжили свой разговор, как если бы меня и вовсе рядом не было. Точно, семья – добрая и щедрая, но недоверчивая к посторонним. Я, памятуя о том, что голодный желудок нельзя набивать под завязку, попыталась не жадничать. Поев, поблагодарила от всей души, но мне никто не ответил. Похоже, мне были не особенно рады, но я и не думала, что ситуация могла сложиться лучше. А после ужина женщина грубовато сказала:
– Ложись здесь, куда на ночь глядя пойдешь?
Когда охотники разлеглись по своим лежанкам, мне будто специально оставили одно место поближе к огню. Я разместилась прямо на земле и подложила руку под голову. Я уже давно привыкла так спать – лето в Курайи выдалось на удивление сухим и теплым. И, кажется, впервые за много дней засыпала с улыбкой.
Под утро проснулась оттого, что мне на плечо набросили меховую накидку. Просто кинули, молча, но я не могла припомнить момента такого абсолютного счастья.
Мужчины ушли охотиться очень рано, без завтрака. Тогда женщина, которую звали Нария, осторожно толкнула меня в плечо:
– Эй, ты там не заболела?
Я тотчас села. Проснулась уже давно, просто не хотела мешать тихим разговорам. Но раз уж прямо спросили, то с радостью подала голос:
– Нет. Доброе утро!
Нария посмотрела на мое лицо внимательно, потом кивнула и довольно холодно сказала:
– Поднимайся тогда. Глянь-ка, тут запасные боты Микки – примерь. Твои никуда не годятся. Они и новые никуда не годились.
Я послушно натянула предложенную обувь – подошва твердая, а сверху просто ткань мешком, которую она на охотничий манер попыталась перетянуть веревкой. Пальцы притом очень сильно дрожали – я не могла объяснить причину такого жгучего волнения. И не успела поблагодарить, как расслышала:
– Нормально сидят. Бери миски, идем на ручье почистим.
Я выполнила распоряжение с радостью. В точности пыталась повторить все действия охотницы – потереть песком и хорошо ополоснуть в воде. Потом наблюдала, как варится похлебка: немного крупы в воду, травы, соль и кусочки мяса, которые Нария ловко состругивала с большого куска. И мужчины вернулись ровно в тот момент, когда Нария попробовала и с удовольствием сказала:
– Готово!
Наверное, это какая-то охотничья магия. Когда все поели, я уже без просьбы собрала всю посуду и побежала на ручей. Внутри тепло грело этим ощущением: в мой адрес не было сказано ни одного лишнего слова, но притом обо мне заботились – молча, но оттого еще более ценно. И не гнали, забота этих людей, подчеркнутая почти грубой отстраненностью, не переставала быть самой настоящей заботой. Жаль, что мне надо плыть к Дарию. Если бы был шанс остаться с этими людьми – я бы ни секунды не раздумывала. Тем не менее, мне хотелось как можно дольше продлить общение с ними: когда они вернутся в свою деревню, я пойду дальше. Но хотелось еще успеть насмотреться, как Нария разводит костер – а на третий раз и самой с этим справиться; как она готовит – и предложить почистить коренья, чтобы помочь; как здорово стреляет Микка из лука, но отец вечно его журит – и позавидовать обоим. Как бы мне хотелось уметь стрелять так же, как бы мне хотелось, чтобы меня отчитывали с той же едва скрываемой гордостью.
Я провела в обществе охотников два дня, и за это время мне ни разу не захотелось слиться с тенью – возможно, это было следствием того, что до меня никому не было особого дела. Но в последний день я поняла причину этого отчуждения, как и то, что пора уходить. Нария, когда готовила обед, а мужчин не было рядом, непривычно нарушила тишину:
– Мы не возьмем тебя в деревню, Кая, хоть и видим, что тебе нужна помощь. Но ты беглая, это и кроту понятно. А мы люди простые, мы не станем из-за тебя рисковать. Не знаю, что ты натворила, убила ли кого, и знать не хочу – так что молчи. И когда поймают тебя, не говори, что нас видела – этим и отблагодаришь.
Я все прекрасно поняла, потому сказала от чистого сердца:
– Не скажу. Но до самой смерти буду помнить, что не встречала людей лучше.
Нария не отреагировала на слова, а снова посмотрела на меня внимательней:
– Твое лицо скоро опять станет красивым – этого не спрячешь. Если тебя ищут хорошо, то рано или поздно найдут.
– Я… я собираюсь добраться до Окитонских Островов! Там у меня есть защитник!
Нария тяжело вздохнула:
– Хорошо, если так. Буду верить, что тебе удастся преодолеть этот путь, хотя оснований для веры нет. Но мне самой так легче будет жить.
