Сандра накинула плащ и, вздрагивая от холода, вышла под дождь. Она забыла захватить фонарик, но возвращаться не стала, чтобы не разбудить детей. Постояла. Когда глаза привыкли к темноте, медленно двинулась к воде.
На берегу маячила темная фигура. Потом она зашевелилась. Сандра в ужасе отскочила, готовая мчаться обратно в палатку.
— Сандра, иди сюда!
— Фрэнк, вы меня напугали до смерти! Что вы здесь делаете?
— Вода поднимается. Целый день наблюдал за рекой — не нравится мне это.
— Но тогда почему нас не предупредили? Это же не шуточки!
— Я разговаривал с лесничим. Он сказал, что ведется постоянное наблюдение и нам ничто не угрожает… пока.
— Надо уезжать? — едва слышно спросила она.
— Давно пора! — ответил Фрэнк. Даже в темноте Сандра видела по его лицу, что он расстроен. — Я все медлил с отъездом. Хотел, чтобы этот месяц стал чем-то особенным для детей.
— Но они все же успели получить кое-что от этой затеи, — попыталась успокоить его Сандра.
— Вот как! И что же это «кое-что»? — хмыкнул Фрэнк.
— Сырость несусветную! — выпалила она, прежде чем догадалась прикусить язык.
Фрэнк разразился гомерическим хохотом. Она тоже засмеялась. Он притянул ее к себе. Они обнимались, дождевые капли стекали по их лицам. Ах, как смешно! Какие они друзья…
Оптимизм и жизнерадостность — в дружбе не самое главное, но, между прочим, удобная вещь, когда на душе кошки скребут.
— Ох девушка из Джорджии, ты меня уморила! Нет, ты определенно неповторима!
Взявшись за руки, они шли к палаткам.
— Нельзя мне сегодня спать в фургоне, — сказал Фрэнк, когда они подошли к палатке Сандры. — Хочу быть ближе к воде, чтобы не прозевать — в случае чего…
— Но ваша палатка насквозь промокла, — заволновалась Сандра. — Нельзя же спать в огромной луже!
— Конечно, нельзя! Поэтому я собираюсь спать с вами.
— Но там нет места, понимаете? — при одной мысли о том, что Фрэнк будет спать рядом с ней, Сандру бросило в жар.
— Придется его найти, — сказал он спокойно, как о деле решенном. — Расстегивай свои хоромы.
Единственное свободное место было между Джонатаном и Сандрой. Его оно вполне устраивало — рядом с выходом, удобно следить за рекой и никого не разбудишь.
— Спальник сама расстелешь? — спросил он, подвинув спящих детей плотнее друг к другу.
Сандра кивнула. Двигаясь, как во сне, она расстелила спальный мешок и хорошенько взбила его. Фрэнк наблюдал за ней, сидя на корточках у стены. Сандра попыталась пошутить:
— Потом не жалуйтесь — говорят, что я лягаюсь по ночам.
— Ого! Интересно, кто это мог сообщить тебе столь пикантные подробности?
— Мои сестры, кто же еще?
— Действительно, кто же еще…
С завидным хладнокровием она стащила плащ и сняла кроссовки. Не торопясь, сняла через голову свитер и осталась в футболке и спортивных брюках. Ну все, кажется! Нужно ложиться. Легла, натянув на себя одеяло. Лежала и дрожала.
Стал раздеваться и Фрэнк. Вот он кинул на пол плащ, ботинки. Туда же полетел и свитер. Снял и майку. Стянул насквозь промокшие брюки и остался в плавках, довольно откровенно обрисовывающих мужское достоинство. Она закрыла глаза.
— Послушай, Сандра, — прошептал Фрэнк, ложась рядом, — я готов уважать твою врожденную стыдливость, но если ты сейчас же не снимешь свои мокрые штаны — я сам стащу их с тебя.
Сандра сняла брюки.
— Ну, — почти прошипела она, — вы удовлетворены?
— Дурацкий вопрос, — Фрэнк повернулся к ней. — Теперь поделись со мной одеялом.
— Еще чего! Поищите свое собственное!
— Ладно, ладно! Не жадничай!
Он ухватился за край одеяла и навалился на нее.
— Хорошо, — пискнула она. — Берите!
Она в прямом смысле оказалась у него под боком, поэтому немедленно повернулась к нему спиной. Фрэнк тщательно подоткнул одеяло со всех сторон и придвинулся совсем близко. Ей показалось, что жар его тела расплавит ее.
Вздохнув от наслаждения, он обвил ее рукой. Сандра замерла. Пусть только попробует коснуться ее груди — пожалеет! Она лежала и не верила, что сможет когда-нибудь нормально вздохнуть.
— Ну что, так-то лучше? — прошептал Фрэнк, зарываясь лицом в ее душистые мягкие волосы.
— Лучше, чем что? — снова пискнула она.
— Успокойся, Сандра. Не собираюсь я ничего делать. Об одном прошу — позволь держать тебя в объятиях всю ночь.
Ей казалось, что он слышит, как бьется ее сердце и не просто бьется, а колотится как бешеное. Хорошее удовольствие спать в обнимку с будильником, промелькнуло в ее голове. Но Фрэнку, похоже, не было до этого дела.
Он прижался к ней еще крепче.
— Сладкая! — прошептал он, засыпая. — Какая же ты сладкая!
6
Когда на следующее утро Сандра проснулась, то к своему ужасу обнаружила — его длинные пальцы разгуливают по ее груди, дразня упругие соски… Какой кошмар, подумала она, всю ночь проспала, прижавшись к нему! Она ощущала его тело рядом, и пространства между ними не было, ну ни капельки!..
— Если еще кто-нибудь посмеет сказать тебе, что ты лягаешься во сне, отвесь лжецу хорошего пинка, — прошептал над ухом знакомый голос. — Во сне ты похожа на маленькую девочку, безмятежно посапывающую в плюшевое ухо любимого мишки. Спать с тобой — обалденное удовольствие.
Однако Сандра вовсе не ощущала себя маленькой девочкой. И неудивительно!.. Руки Фрэнка настойчиво ласкали ее грудь, жар его тела переливался в нее — она чувствовала, что готова вот-вот расстаться с невинностью. Самое страшное заключалось в том, что она пыталась осмыслить: а что, собственно, в этом плохого?
— Подари-ка мне утренний поцелуй, Джорджия Браун.
Фрэнк повернул Сандру лицом к себе, закинув ноги ей на бедро, — поза получилась самая недвусмысленная. Тонкая футболка вряд ли могла считаться преградой между грудью Сандры и обнаженной грудью Фрэнка.
Сандра и не думала сопротивляться переполнявшему ее счастью. Хотя опыт ее взаимоотношений с мужчинами был, можно сказать, никакой, но она понимала, что Фрэнк возбужден не меньше нее. Его прерывистое дыхание и жадный блеск глаз, не оставляли в этом сомнений.
— Скажи-ка, а никто не говорил тебе, что ранним утром твои глаза — точно нефритовые. — В голосе Фрэнка не было иронии. — Иногда они похожи на топазы, но по утрам — чистый нефрит. — Заметив смятение Сандры, он добавил с улыбкой: — А иногда они ужасно испуганные.
Его поцелуй был полон безумной нежности. Сандра ощущала могучее биение его сердца, радуясь, что ее собственное, колотившееся как бешеное, все-таки стучит чуть-чуть тише.
