Расширенные зрачки Удава слились с радужной оболочкой. Он ничего не отвечал.
— После вскрытия станет известно, насколько это старые кости. Анализ ДНК покажет даже, чьи они. Возможно, кого-то, кто жил в этом городе. — Она наклонилась поближе. — Мне кажется, ты что-то о них знаешь, Джейми.
— Я ничего не помню, ясно? — отрезал он. — Слишком много выпил. Мне было плохо.
Она поднялась на ноги.
— Может быть, Калеб Петерс что-то знает? Я его спрошу.
Он больше не смотрел ей в глаза.
— Или Марси Делла, или вождь Петерс — может быть, много лет назад кто-то без вести пропал и погиб у северного берега Ледяного озера. Может быть, там находится старое захоронение.
Он побледнел. Челюсть чуть дернулась. Разговор с Марси и вождем Петерсом вышел на первое место в списке неотложных дел.
— Ешь, — сказала Тана. — Тебе нужна теплая пища. Я заполню протокол и выпущу тебя. Потом поговорю с Виктором, владельцем «Красного лося», о том, не должен ли ты отработать ущерб. Я бы просто сделала тебе предупреждение и все, но, может быть, Виктор захочет, чтобы ты возместил убытки.
Он не шевельнулся. Неподвижная статуя.
Когда она уже подходила к двери, он что-то пробормотал. Она обернулась.
— Что?
Он поднял глаза.
— Это не волки.
Ее пульс участился.
— Что ты имеешь в виду?
— Ее не волки убили.
— А кто тогда?
— Пожиратели душ. Духи диких мест. Они вырывают душу и сердце прямо из груди. И глаза вырывают, чтобы ты был слепым в загробной жизни.
В памяти всплыло тело Аподаки. Торчащие кости грудной клетки, мокрая, красная плоть. Сердце вырвано. Глаза тоже. Тана сглотнула.
ГЛАВА 16
Отшвырнув телефон, Тана со злостью царапала ногтями лицо, пока кожа не начала гореть. Гнев вскипал со страшной силой.
Она только что позвонила сержанту Леону Килану, своему начальнику, работавшему в Йеллоунайфе, чтобы ей немедленно прислали помощника, а также нового пилота. Разговор был коротким. Сержант Килан дружил со старшим сержантом Гартом Каттером. Сержант Каттер высоко ценился федеральной службой — стремительная карьера, женат, трое детей. У него были большие амбиции. Он намеревался стать инспектором и, возможно, вступить в ряды КСРБ, Канадской службы разведки и безопасности. Тана знала все это, поскольку позволила ему с ней переспать. Не один раз, а несколько, когда оба были сильно пьяны. Тана каждый раз надиралась так, что с трудом могла стоять. И думать. И это было хорошо, потому что в трезвом состоянии она могла думать только о Джиме. О том, как он покончил с собой. О том, почему. О том, как она ничего не почувствовала, ничего не сделала, чтобы его остановить. О том, как он взял ее пистолет.
Теперь Каттер станет отцом ее ребенка.
Ребенка, о котором мечтал Джим. Ребенка, которого не хотела она. Во всяком случае, пока. Она была слишком молода. Всего двадцать четыре. Сначала она хотела стать детективом — это была ее цель, ее мечта. В голове всплыли слова Каттера:
Все, не трахай мне мозг этой херней. Делай аборт. Делай аборт и тащи свою черную задницу подальше из города. Не хватало мне проблем, чтоб я в это ввязался. Какая мать, такая и дочь. Яблоко от яблони…
Она вновь ощутила ядовитый стыд. Угрызения совести. Ярость. Боль. Желание наказать себя, сделать себе больно, сделать хоть что-нибудь. Прижав ладони к металлической поверхности стола, глубоко и медленно выдохнула. Осторожно положила руки себе на живот.
Да и насрать на них, малыш. Будем только ты и я. Насрать на всех, мы и вдвоем справимся. Мы перевернем этот мир. Я буду лучшей мамой.
Она в любом случае не стала бы его выдавать — потому что, как бы сильно ни хотела прибить Каттера гвоздями к стене, не могла причинить боль его жене, Винни Каттер, и их детям. Это не их вина. Это ее вина. Ее грех. Она спала с женатым мужчиной, с чужим неверным мужем. С человеком, которого не уважала. С расистом, презиравшим женщин, который просто ею воспользовался. Как все те мужчины, что пользовали ее мать, а потом ее саму. И винить здесь было некого, кроме себя самой. Она позволила ему это — может быть, желая сделать себе больно, выплеснуть переполнявшую ненависть к себе. Она знала, что за человек Гарт Каттер. Видела лицо, которое он скрывал от всех, и была абсолютно уверена, что стала не первой его любовницей, не первой женщиной, с которой он так мерзко, так грязно обошелся.
Леон Килан тоже это знал.
И поэтому — она не сомневалась — они так обрадовались возможности выслать ее за Полярный круг, на сибирскую соляную шахту для полицейских. То, что она из индейцев и что полиции Твин-Риверса нужен сотрудник, понимающий специфику местной культуры, стало лишь предлогом. Если что-нибудь пойдет не так, они будут только рады. Они будут игнорировать ее просьбы как можно дольше. Они приведут ее к провалу. Каттер будет счастлив. Вполне возможно, он будет совершенно счастлив, если она погибнет. Она вновь впилась ногтями в лицо.
Она докажет: они ошибаются.
Тана встала, плеснула в чашку из чайника, который поставила вскипать на плиту, добавила мед. Позвонила судебному следователю, сообщила о найденных костях. Ей велели сделать подробный отчет, пока ведется вскрытие и экспертиза. Как патрульный полицейский, первым увидевший место преступления, она пользовалась у них авторитетом. Снова сев за стол, распустила и вновь стянула узлом волосы. Было девять утра. Она отпустила Джейми, скоро должна была приехать Розали. Полицейский участок работал с девяти до шести. Пока Розали не приехала, можно заняться отчетом и обработать свои записи на диктофоне. Когда она приедет — опросить биологов, пока они не уехали. А потом поговорить с Виктором из «Красного лося» и с Калебом Петерсом. Обсудить подробности драки. И находку.
Тана отхлебнула чай, надела наушники, включила диктофон и принялась печатать.
…часть кожи с затылка содрана, виден значительный перелом черепа. Длинные волосы все в крови и, судя по всему, фрагментах внутренних органов. Волосы светло-рыжие, сильно вьются. По щеке вниз идут четыре глубоких симметричных разрыва или царапины…
Она услышала в своем голосе волнение, косноязычие, которого тогда не заметила. Неровное дыхание мешало говорить. Она снова видела эту сцену. Ощущала железистый запах крови, сладковатый — мяса. Чувствовала холод. Свет, казалось, потух. Тана подняла глаза, ощущая чье-то присутствие и почти ожидая увидеть темную фигуру в дверном проеме.
Но виноват был лишь огонь. Она забыла поддержать пламя, теперь оно гасло, и мягкий свет, окутывавший комнату, гас вместе с ним. Тихо выругавшись, Тана подбросила дров. Дизельная электростанция кое-как снабжала город теплом, но большинство жителей топили печи дровами. С электрическим отоплением было плохо. Кстати, об этом тоже не мешало бы сообщить.
