Изогнутое кресло-качалка, сплетенное из ивовых прутьев, стояло у входной двери, за ветровым стеклом. Вороны сидели на раскинутых руках тотема, торчавшего слева от хижины. Если здесь жил великий таксидермист, она готова была поклясться, что хозяин лагеря Члико никогда не приводил сюда своих гостей. Тана придвинулась поближе, заметила в снегу у веранды инукшук в маленьком саду. Пульс участился. Она сказала себе: это ничего не значит. Просто садовые гномы, северный стиль. Она слишком нервничает. Колокольчики внезапно зазвенели, и воздух прорезал выстрел. Птицы взмыли в небо с крыши сарая, небо наполнилось кружащими черными гарпиями.
Тана застыла на месте. Сердце колотилось.
Из темноты крыльца показалась фигура. Прогремел еще один выстрел.
Свинцовая пыль с шумом пролетела у самого лица. Тана резко втянула воздух. Сердце колотилось как бешеное. В животе толкнулся ребенок — она почувствовала своего ребенка. Судорожно сглотнула, глаза горели.
…ты, может быть, выдержишь удар и даже пулю, но думать теперь нужно не только о себе…
Медленно подняла руки вверх.
— Это просто я! — закричала она. — Я не сделаю ничего плохого.
Крыльцо скрипнуло. Она увидела человека, длинные черные волосы которого заметно тронула седина. Он перезарядил ружье, вскинул на плечо, прицелился прямо ей в сердце.
— Грешникам здесь не рады, констебль. Убирайся подобру-поздорову, проваливай с моей земли.
Тана покраснела.
— Одну минутку…
Он выстрелил.
ГЛАВА 19
Просунув голову, Хизер прошептала:
— Стреляют.
Бабах замер, сжав в руке гаечный ключ.
Еще выстрел. Карканье ворон, лай собак. Бабах собрал инструменты, выпрыгнул из маленького вертолета, потянулся за винтовкой, стоявшей у стены маленькой полуразвалившейся постройки, которую снимала Хизер. Она уже стояла у входа.
— Вот дерьмо, — сказала она, выглянув в дверной проем. — Там старый Кроу с этой девчонкой, копом. Он хочет ее убить.
Сердце Бабаха подпрыгнуло, он ощутил внезапный всплеск адреналина и сразу же вслед за этим — отвращение. Он терпеть не мог этой слабости, этого нелепого желания защитить, иллюзии, будто ему не все равно. Идя вслед за Хизер, он уже не чувствовал ничего, кроме раздражения.
Тана стояла посреди заснеженного поля перед домом Кроу. Старый индеец, стоя на крыльце, целился в нее. Она опустила руки, вытянула по швам, показывая, что в них ничего нет.
Какого хрена… что она здесь забыла?
— Опустите ружье, мистер Удав. Я просто хочу с вами поговорить. — Она подошла ближе, голос был ясным, но хриплым.
— Джейми не имеет ничего общего с тем, что случилось с биологами! — Крик Кроу прорезал холодный воздух. — Белым полицейским тут делать нечего. Я не подчиняюсь вашим законам. Плевать я хотел на ваши значки и униформу!
— Сэр, пожалуйста…
— Еще один шаг, и я прострелю дыру в твоем брюхе, а потом скормлю падальщикам.
Две хищные птицы кружили в небе, словно чуя близкое убийство, а может быть, привлеченные уже лежащим поблизости трупом.
Тана решительно шагнула в сторону дома.
Твою мать.
Бабах вышел из сарая, сжимая в руке заряженную винтовку.
— Ну что за дичь ты творишь, Кроу! Дай леди шанс.
— У копов уже был шанс, три года назад. И посмотри, что получилось. Что они сделали со мной, с моей семьей. Никогда в жизни я не допущу, чтобы это дерьмо повторилось.
— Господи, да она наполовину догриб, если это для тебя так важно. — Бабах приблизился, встал между Таной и старым охотником-таксидермистом. — В ее жилах северная кровь. Как и в твоих.
В голове Кроу было достаточно шариков, чтобы понять: либо он убьет копа, либо Бабах, который стоит прямо на линии огня, примет его на себя — чего ради? Но глубоко в душе он понимал, в чем тут дело. Понимал, почему Бабах встал между полоумным индейцем и полицейским, сам того не желая, возможно, даже не осознавая. Если он позволит Кроу убить женщину, в животе которой ребенок, невинное маленькое существо, которому только предстоит вытерпеть все, что приготовила жизнь, — он сам не сможет жить. Не сможет родиться второй раз.
— Она арестовала Джейми! — крикнул Кроу. — Она здесь из-за Джейми, волков и этих биологов. — Он сплюнул в снег.
— Я здесь не ради Джейми, — подала голос Тана. — Я пришла к нему, Бабаху О’Халлорану. Минди сказала мне, что он здесь. Еще я хочу посмотреть, где биологи готовили приманку. Другая команда сказала мне: они делали ее здесь. Я не буду никого обвинять. Мне просто нужна информация для отчета. Это не криминальное расследование, ясно?
Господи, она приблизилась еще на шаг. Кто она такая, смертница?
— Тана, — прорычал Бабах, — катись отсюда.
Она не отреагировала. Он придвинулся ближе, схватил ее за руку.
— Заткнись со своей приманкой, — прошипел он. — Я обо всем договорюсь.
— Убери от меня руки.
— Он убьет тебя и оставит тут кормить ворон.
Не отрываясь она продолжала смотреть на Удава и его ружье. Он чувствовал, как напряжены ее мускулы под курткой, как гудит все ее тело. Ее энергия передалась ему, словно электроток. Она настраивала его на свою частотность, и он старался, он очень старался сохранить свое буддийское спокойствие, свой пофигизм — и проиграл.
— Ты все понял, Кроу? — крикнул Бабах. — Она пришла ко мне. Убирай свое ружье. Я уведу ее отсюда, идет? Уведу в сарай. Она спросит у меня, что ей нужно, потом я ей покажу, где Селена и Радж делали приманку, и она уйдет. Я ручаюсь за нее, ты понял?
Собаки сходили с ума, лаяли, рычали, рвались с поводков, привязанных к внедорожнику, припаркованному у входа на ферму. Пес Кроу смотрел на них из-под дома, где выкопал себе яму и спал в ней зимой и летом.
Удав опустил оружие. Снова плюнул через крыльцо.
— Пойдем со мной, — тихо сказал Бабах, наклонившись к ее уху. — Иди рядом, рот держи на замке.
Она смерила его суровым взглядом. Щеки порозовели, темные глаза сверкали. Он чувствовал запах ее мыла, шампуня, и что-то еще более опасное вливалось в бурлящий адреналин.
— Придется мне довериться, Тана, — сказал он тихо. Услышав свое имя, она чуть сузила глаза. — Я и сам этого не особенно хочу. Пошли в сарай, там поговорим.
— Я бы не доверилась тебе, даже если от этого зависела бы моя жизнь.
— От этого она и зависит.
Она чуть приподняла бровь, посмотрела с любопытством.
— Что произошло между ним и полицией?
— Иди молча.
ГЛАВА 20
Скрепя сердце Тана брела в ногу с О’Халлораном, который вел ее в старый сарай. Собаки все так же выли и рвались с поводков. Ее пульс участился, во рту пересохло. Ее трясло. Снег у двери сарая был утоптан. Она заметила припаркованный у стены грузовик О’Халлорана, неподалеку от внедорожника.
