— У вас есть предположения, кто этот другой?
Он сильно затянулся сигаретой.
— Кто-то оттуда. Из Твин-Риверса. Кто-то плохой. Очень плохой. Злобный. Кто-то, кто еще здесь.
— Вы считаете себя «плохим» или «злобным», Эллиот?
Он окинул ее беглым взглядом.
— В каждом есть что-то плохое. Злобный — смотря кто судит.
— Вы были пьяны, когда Реган покинула палатку?
Новак замер, как столб. В пещере повисло напряжение. Потрескивал огонь, в тишине шумно булькало рагу. Внезапно он рухнул на бревно. Слезы потекли по щекам, по бороде. Он кивнул.
— Вы поэтому не услышали, как она кричала?
Он кивнул.
— Вы сами не могли бы ударить Реган, верно? Даже будучи сильно пьяным? Даже случайно?
Он подался вперед всем телом и замотал головой.
— Вы точно не хотите сказать мне, кто ваш друг, Эллиот?
Он снова затряс головой.
Бабах вынул из кармана кусок вяленого мяса. Наклонился и подманил к себе одного из щенков. Взрослая собака недружелюбно смотрела, как он подползал ближе и ближе к пальцам Бабаха. В ту же секунду, когда щенок ухватил мясо, Бабах сгреб малыша в охапку и уложил на спину. На животе собачки было маленькое красно-коричневое клеймо.
— Это охотник Эдди, — тихо сказал Бабах. — Это с ним вы видитесь, верно, Эллиот? Вот откуда у вас ездовые собаки. Так метит своих щенков только Эдди. Это его собака. Он недавно принес вам новых.
Новак нервно зашаркал ногами.
— Думаю, Эдди же показал вам, как ставить капканы, чем питаться. Дал вам несколько собак, помог построить упряжку, на которой вы ездите. Потому что Эдди такой, помогает другим. Это у него в крови. К тому же он не из этих краев. Верит в другие мифы, не те, что рассказывают ужасы про пустошь. Ему нетрудно сюда прийти.
Новак что-то буркнул.
— Но вот в чем дело, — продолжал Бабах, наклонившись вперед и оперевшись руками о бедра, — Эдди почти не ездит в город, ну, может, раз или два в год, так что вряд ли он привозит вам «Мальборо». Их привозит другой ваш друг?
— Наверное.
Как Бабах и Тана ни старались, из бывшего полицейского, ушедшего в леса, удалось вытащить только это. Тана чувствовала жалость к нему, идя обратно мимо укрытий, возле которых они припарковали снегоходы. Валил снег, уже почти стемнело, так что им пришлось надеть на лоб фонарики, чтобы видеть дорогу. Собаки рвались с веревок и рычали, из пастей шел горячий пар. Тана была уверена — если освободить этих животных, они разорвут на части и ее, и Бабаха. Снова вспомнились волки, растащившие по кускам тела Аподаки и Санджита, и ее затошнило.
Бабах остановился у одного из укрытий, сунул голову внутрь. Внезапно напрягся.
— Эй, Тана, — позвал он, — подойди сюда, посмотри.
Она заглянула в укрытие вслед за Бабахом. На стене висели инструменты. Один из них напоминал плуг, но был снабжен четырьмя острыми, витыми зубцами и длинной ручкой. Судя по всему, он был сделан из тяжелого металла. Тана пролезла внутрь, чтобы приглядеться. В свете фонаря не увидела крови, во всяком случае заметных следов. Сняла перчатки, сделала несколько фото на телефон, сняла и другие инструменты. Взглянула на запачканный пол. Там, в замерзшей грязи, четко виднелся след со знакомой зазубриной. «Баффин-Арктик».
Она наклонилась к нему, бронежилет больно впился в живот.
— Черт, — пробормотала она, — ты это видишь?
Навела фонарь на рваную отметину, проходившую через весь отпечаток ботинка.
— Тот самый узор.
Бабах присел на корточки чуть поодаль.
— Тут есть еще один. Тоже левого ботинка. Та же отметина на подошве.
Тана торопливо сделала еще несколько фото, положив рядом со следами свою перчатку для сопоставления размеров — рулетку она с собой не взяла.
— Это не следы Новака, — сказал Бабах, поднимаясь на ноги и разглядывая отпечатки. — Новак носит унты, такие же, в каких ходит Эдди, и ноги у него здоровенные, думаю, размер двенадцатый, а то и больше.
— Ты не думаешь, что это следы Эдди?
Бабах покачал головой.
— Если ничего не изменилось, Эдди убежден, что любая современная обувь вредна для здоровья. Этот идиотский стереотип основан на том, что в детстве мать заставляла его носить ботинки, и теперь он косолапит. Много лет назад он рассказал мне, что как только смог, начал сам делать унты и носит только их.
— Значит, к Новаку приходит кто-то еще. Но кто?
— Возможно, тот, кто приносит ему сигареты.
— Ты знаешь кого-нибудь, кто курит «Мальборо»? — спросила она.
— Несколько ребят из ВестМина. Виктор Барошков — я видел, на барной стойке в «Красном лосе» лежала пачка. Несколько дружков Дэмиена с водопада Росомахи. Да это один из самых популярных брендов в Северной Америке! Но тот факт, что их курит Новак, не означает, что он курит их все время, или что их курит тот человек, который привозит их Новаку. Может, он вообще не курит.
— Чего они от него хотят? Зачем приезжают к нему? Вряд ли у него есть друзья, он же чокнутый.
— Да, — сказал он, поднимая глаза. В укрытие внезапно влетел порыв ветра. — Нам надо ехать, Тана. Если буря усилится, придется ночевать тут, а я стопудово не желаю больше здесь оставаться.
ГЛАВА 37
Держа обеими руками дымящуюся кружку, Тана прихлебывала суп-концентрат, приготовленный с помощью растопленного снега на маленькой газовой горелке. Они с Бабахом грелись у этой горелки в спальных мешках под оранжевым куполом крошечной палатки, а ветер рвал, метал и бушевал снаружи, в темноте, и снег все мел и мел. Маленький фонарь, работавший на батарейках, покачивался у входа в палатку, заливая их уютным желтым светом.
Им повезло поставить палатку до того, как разразилась настоящая буря, на ровном месте под защитой холма. Снегоходы, припаркованные за палаткой, быстро заносило снегом.
— Ты считаешь, это мог быть Новак? — спросила Тана, осторожно сделав еще глоток. Ее губы были такими холодными, что даже чуть теплый суп обжигал их.
Какое-то время Бабах раздумывал над ее вопросом, а она всматривалась в тени на его лице. Ей нравилось смотреть на Бабаха. У него были красивые глаза, и в морщинках под ними таились истории. Она думала обо всем, что ему довелось увидеть и сделать, и у нее сжималось сердце.
— Он псих, это ясно, — никакой связи с реальностью, — сказал Бабах. — К тому же может далеко уехать на собаках.
— Но на них не доберешься до утеса, где были убиты Аподака и Санджит.
— Он мог бросить упряжку и пойти пешком. Согласно твоим записям, Хизер сказала, что Селена говорила о человеке в мехах. Эллиот носит меха.
