Офицеры по очереди подходили к Козлову и, глядя на него с восторгом и нескрываемой завистью, крепко пожимали руку. Последним поздравил Александра Ивановича капитан Вольф, начальник школы, человек с коротким вздернутым носом и рассеянно бегающими серыми глазками. Обычно не отличающийся избытком энергии и инициативы, Вольф на сей раз, явно в угоду шефу, долго тискал Козлова, усердно хлопал его по плечу и шумно смеялся.
- Я рад вашему возвращению,- сказал Вольф по-русски.- Вы так высоко подняли репутацию моей школы, тем более что за последнее время у нас были кое-какие неудачи… Надеюсь, Александр Данилович, вы окажете мне всяческую помощь. Я буду просить вас на любую должность, какую только захотите. Школе крайне нужны опытные разведчики.
- Благодарю вас, капитан, за столь честную оценку моих качеств,- ответил Козлов с сознанием собственного достоинства.- Я готов вместе с вами трудиться в школе, которой многим обязан. Заверяю вас, капитан, а также господина полковника, что все свои силы посвящу,- Козлов умышленно сделал паузу,- посвящу освобождению моей Родины и докажу немецкому командованию, что я есть честный и преданный ее солдат.
Последние слова Козлов произнес подчеркнуто громко и медленно. Ему хотелось сказать лишь то, о чем он в действительности думал» и сказать так, чтобы истинный смысл его слов не дошел до немцев.
Капитан Вольф остался дозволен его ответом.
- Я переговорю о вас с шефом… Сегодня же,- пообещал начальник школы.- Думаю, мне удастся убедить его. Если да, тогда завтра поедете со мной в Борисов. Теперь мы уже все перебрались туда, в местечко Печи. В Катыни больше ничего нет. Слишком неустойчив фронт, сами понимаете…
- К чему рисковать,- согласился Козлов.
- Вот именно…
Поздравления на этом не закончились. Они продолжались и за столом, накрытым по указанию полковника. Среди обилия закусок, приготовленных русским поваром, работавшим до войны в одном из смоленских ресторанов, поблескивали бутылки с винами, награбленными в том же ресторане.
- Что будет пить Меншиков? - спросил Трайзе, когда офицеры расселись за столом. Козлова шеф усадил рядом с собой.- Коньяк?
- Никак нет,- решил и здесь покапризничать Александр Иванович. Он был убежден, что держаться с немцами ему надо как можно свободнее.- Коньяк не люблю!
- Вы не любите коньяк? - удивился полковник.- Почему?
- Клопами пахнет. Господа,- Александр Иванович обратился ко всем офицерам,- я говорю вам искренне. Я сам долго не знал, что означают эти звездочки. Оказывается, если на этикетке три звездочки, значит, три клопа раздавили, четыре - четыре. А в эту бутылку целых пять!
Лейтенант Фуксман как-то странно взглянул на Козлова, но слова его все же перевел. За столом вдруг воцарилась гнетущая тишина. Все с опаской поглядывали на шефа, ожидая, что шутка русского вконец испортит ему настроение.
- Кльоп? - встряхнув головой, переспросил Трайзе.- В бутылке кльоп? А он прав, господа! Честное слово, прав. Я сам давно задумывался над этим: отчего у коньяка такой запах? И вот он помог. Подсказал. Молодец, Меншиков, ценю смелых и находчивых. Будем пить с тобой русскую водку, а они, - он прошелся по столу глазами,- они пусть хлещут коньяк! Он дурно пахнет…
Офицеры вздохнули с облегчением: дерзкая шутка сошла русскому с рук. Слишком хорошее настроение было у полковника. Да и эту попойку затеял он, как всегда, не случайно. Она входила в его планы. Трайзе решил споить Козлова. Сами немцы пили мало. Лейтенант Фуксман первую рюмку выпил, вторую только пригубил. А ему наливают чаще, чем остальным. Ну и шаблонщики! Опять тот же прием, что и год назад. Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Дескать, ослабит хмель тормоза, и понесет! Не дождутся. Но пить надо, чтоб не вызвать подозрений. Через силу, через отвращение, а пить. От этого испытания не уйдешь. Вон как Фуксман присматривается: не опьянел ли? Кажется, начал заговариваться. Карие глаза разведчика - недавно умные, сосредоточенные и для Фуксмана хитрые - заметно потускнели. Пожалуй, хватит. Пора.
Фуксман встает, подходит к Козлову.
- Александр Данилович,- вежливо обращается лейтенант,- нам надо потолковать… О деле… Пока мы не слишком пьяны. Завтра утром я должен подробно донести в штаб фронта о вашем возвращении. Выйдем?
- Пожалуйста.
- Свое мы доберем потом,- Фуксман даже улыбнулся.
- Ну конечно доберем,- ответил Козлов.- С радости не грех… Законно!..
- Пошли, Александр Данилович,- говорит Фуксман и первым направляется к двери.- В моем кабинете нам не помешают.
Козлов, выбираясь из-за стола, нарочно задел носком сапога стул своего соседа, споткнулся и едва не растянулся на полу. Выручил Фуксман: он следил за его движениями - неточными, неуверенными,- успел обернуться и поддержать. Довел до своего кабинета, усадил в кресло перед письменным столом. Кабинет у лейтенанта, как у большого воинского начальника - все стены в схемах и картах.
Уселся Фуксман в кресло напротив, побарабанил по крышке стола костяшками пальцев, с неестественной мягкостью сказал:
- Александр Данилович, я пригласил вас на откровенную и доверительную беседу. Я хочу поговорить с вами тет-а-тет, по душам. Все останется между нами. Если вы коснетесь вещей, о которых не должен знать даже мой шеф, уверяю вас, он о них не узнает. Вы можете доверять лейтенанту Фуксману, как самому себе. Я с детства люблю русских, эту любовь к вашему народу во мне пробудил отец. Да будет вам известно, что мой отец родился л вырос в России. До октябрьского переворота мы жили в Харькове. Он ни за что не переехал бы в Германию, если бы к нему хорошо отнеслась, новая власть. На свою беду, он держал небольшую мельницу, и вот из-за этой несчастной крупорушки большевики вынудили его покинуть родину. Знали бы вы, Александр Данилович, как он жалел об этом! И как всю жизнь проклинал большевиков. Но мой отец не имел тогда никаких претензий к вашему народу, как не имеет и сейчас. Я тоже не имею. После победы мы обязательно вернемся на родину. К сожалению, война непредвиденно затягивается. И все же мы выиграем ее. Согласны?
Глаза Фуксмана остановились, нацелившись на Козлова. Лейтенант ждал, что скажет русский.
- Как говорится, вопрос ребром? - Козлов рассмеялся.- Что ж, ответить на него нетрудно. Но я человек суеверный. Когда, играя в очко, я говорил себе «выиграю», непременно проигрывал. И я перестал не то что говорить, но и думать о выигрыше…
- Браво, Меншиков, браво! - воскликнул Фуксман, до которого сразу дошел смысл ответа.- Вы и в самом деле находчивы. В таком случае я задам еще один вопрос. Уверен, вам он не понравится, он труднее первого, но я все-таки вынужден спросить: скажите, Александр Данилович, когда вы были в Москве, вас не сцапало энкаведе?
Вот, оказывается, зачем он позвал!
- Нет,- быстро сказал Александр Иванович.
Фуксман продолжал:
- Я спрашиваю об этом только потому, что желаю вам добра. Сознаетесь - ничего не будет. Мы просто учтем, что к нашему агенту подбирается энкаведе, и позаботимся о том, чтобы оно не ставило палки в колеса. Только и всего. Короче говоря, мы спасем вас. Скроете - пеняйте на себя. Свинец, даже девять граммов, пожалеем, а веревку нет. Повесим, Меншиков, и немедленно! Слышите? Так как, завербовало вас энкаведе или нет?
