— Как это, не понимаю? — переспросил Угар.
— Везде и всюду: не выполнять, затягивать, критиковать. Мы должны беречь и накапливать силы для решительных действий в случае войны. Ваш пример, друже Угар, оказался поучительным, не скрою, в том смысле, что мы чуть было не помогли МГБ доконать и тебя лично. Докладная Шмеля, повторяю, заставила нас посмотреть правде в глаза и сделать верные выводы. Иначе бы молились мы за упокой твоей души.
Теперь-то Угар вполне понял цену спасительных обстоятельств и безусловную возможность кары над ним, приди он к Зубру по вызову сразу в тот же день или даже прошлой ночью.
В комнатушке появилась темноволосая привлекательная женщина, с достоинством отдала Зубру скрепленные листы бумаги и удалилась.
Узнал, вспомнил Угар эту женщину. Встречал ее на постое в Луцке — врач, делала операцию кому-то, жутко было смотреть на ее окровавленные, шарящие в чужом животе уверенные руки. Потому и неприятно ему было услышать сейчас:
— Ну вот и готово тебе указание-инструкция, Муха отстукала.
«Да, Муся ее называли, — вспомнил Угар. — «Отстукала», говорит. Гордая врачиха стала Мухой. А она вроде как в положении…»
— Ты чего губы выпятил, будто недоволен чем, — одернул его Зубр. — Возьми-ка инструкцию, даю два часа сроку тебе на ее изучение. Сам проверю перед уходом. Передай от Хмурого и от меня одновременно остережение Кушаку на будущее, пусть умерит отчаянную лихость, остынет, а то скоро сгорит.
— Исполню в точности, друже Зубр, я и сам хотел его осадить при первой же встрече, с ним уговором нельзя, — проявил полное согласие Угар.
— Скажи Кушаку, на него мы собираемся возлагать поважнее задачи, нежели поножовщина. И поручаю тебе, Угар, вместе с Кушаком и его людьми обеспечить проход за Сосновкой на Львовщину для какого-то туза, наверное из центра. Потому и поручаю лично тебе надежное выполнение задания людьми Кушака. Он этот проход знает, посты живо расставит. Чтоб через три дня все было готово для прохода. Задача ясна?
— Ясна, друже Зубр. Завтра же в ночь я отправлюсь к Кушаку.
В комнатенку вошел, поигрывая желваками на скулах, Сорока. Увидя невредимого Угара, обрадованно заулыбался, но, заметив строгость на лице Зубра, посерьезнел и коротко доложил:
— Исполнил!
— Ступай, жди там… — махнул рукой Гринько.
— Артистка горит… на подполковнике безпеки… — не удержался Сорока поделиться неприятной новостью.
Зубр сделал вид, что ничего не слышал. А когда родич обожаемой им Артистки удалился, он поднялся и повторил:
— Два часа даю сроку на инструкцию, изучай!
…Прошло часа три. Уже рассвело, а в доме как вымерло. Угар успел вызубрить инструкцию назубок в расчете, что чекисты ему предложат изложить ее по памяти, иначе бы он плюнул на эту зубрежку. Лука понял смысл со слов Зубра, а вариантов и сам мог нанизать — учись только. Но куда все делись — ни Дмитро, ни Алексы. И Зубр не идет.
Выйдя на кухню, потом в сени, Угар увидел на крыльце старичка.
— Батька, где все? — спросил он. — Спят, что ли?
— Кто все-то? Я один тут, никого и не было.
— Как не было? Ты из ума, что ли, выжил?
Старик поднялся, подошел ближе к Угару, порассматривал его, морща лоб, и загадочно ухмыльнулся, говоря:
— Где бумаги, которые тебе дали? Велено сжечь.
— На столе в комнате.
— Идем, заберу… Все понял?
— Где Зубр? — повысил голос Угар.
— У нас изюбры в лесу водятся, а твово не знаю. Поесть хочешь, дам. И на чердак лезь спать. Стемнеет, уйдешь… Обстоятельства!
13
Следователь горотдела милиции Кравец прислала Киричуку протокол допроса Марии Сорочинской и сообщила по телефону:
— Обвиняемый Кухча Александр стоит на своем: Варвару Грач убил Петр Сорочинский, по кличке Сорока. Его же роль в преступлении заключалась в том, что в сенях поджидал мужа убитой, который должен был вернуться с работы. Договорились убрать и его. Убив хозяйку, Сорока заторопился, и Кухча выскочил за ним на улицу. Там их и нагнал муж Варвары Грач… Кровь на рубахе Кухча объяснил тем, что об нее руки вытер Сорока после убийства.
Киричук напомнил:
— Вы зачитали ему показания соседки убитой, которая утверждает, что молодой, то есть Кухча, прошел в дом, а тот, что постарше, значит, Сорочинский, находился во дворе, на страже.
— Да, я зачитала ему эти показания. Кухча несколько замешкался, но быстро нашелся, сказал: «Да, я занял свое место в сенях, а Сорока некоторое время понаблюдал за улицей и прошел в дом…» Как изворачивается убийца, думаю, для вас не очень интересно, Василий Васильевич. На топоре отпечатки пальцев Кухчи, словом, доказательств обвинения достаточно, они несколько развязали ему язык. Кухча, понятно, все сваливает на Сороку, хочет избежать наказания. Картина складывается более-менее правдоподобная. Кухча, скорее всего, не врет, утверждая, что совершенно не знает причину убийства Варвары Грач. Сорока пришел к нему неожиданно, позвал на мокрое дело, от которого сапожник стал отказываться. Тогда Сорока пригрозил ему, читаю из протокола: «…Если не пойдешь, не выполнишь приказ Артистки, ты знаешь, что за это будет: убьют». Я пошел. Дорогой Сорока еще раз сослался на Артистку, сказав, будто она велела торопиться, пока нас не продала женщина, к которой идем».
— Вы правы, так оно, скорее всего, и было, — согласился Киричук. — Артистка не может быть не причастна к убийству. Мы также располагаем кое-какими данными. Свои соображения выскажу, как познакомлюсь с протоколом допроса.
И он задержал свое внимание на самых существенных вопросах и ответах.
Вопрос
[9]. Расскажите о ваших отношениях с братом мужа — Петром Сорочинским?
Ответ. Отношения мои с ним были натянутые, как и у мужа.
Вопрос. Когда вы с ним последний раз виделись?
Ответ. Недели две назад, после больницы, о его болезни мы даже не знали, виделись редко.
Вопрос. Где сейчас находится Петр Сорочинский?
Ответ. Этого я не знаю.
Вопрос. Есть ли среди ваших знакомых Варя Грач?
Ответ. Да, я знала Варю Грач, говорят, ее убили.
Вопрос. От кого вы узнали о ее гибели?
Ответ. Весь город знает, на улице женщины говорят…
Вопрос. Какие у вас были отношения с Варей Грач, когда вы последний раз виделись?
Ответ. Знакомая… Молоко я ей носила через день.
Вопрос. Была ли у вас дома Варя Грач и когда последний раз?
